смены, уже почти забыв об инциденте в профкоме. Но в бытовке Медведев требовательно спросил его:
– Чего этому майору от тебя было нужно?
– Не знаю, – честно ответил Эркин и, не желая врать выручившим его, а все стояли вокруг и ждали объяснений, вздохнул: – Он давно ко мне цепляется.
– И где ты ему дорогу перешёл?
– Бабу, что ли отбил? – засмеялся Петря, но Саныч тут же легонько стукнул того по затылку.
– С такими не шутят. Ну, Мороз.
Эркин огляделся и как-то беспомощно сказал:
– Он брата заловить хотел, а я ему брата не сдал.
– Так ты ж говорил, что убили его, – нахмурился Колька.
– Ну да, в Хэллоуин, – Эркин вздохом выровнял дыхание. – А это ещё летом было.
– Он что, не знает про это?
Эркин повернулся к Санычу.
– Знает, наверное. Я в тюрьме об этом, о брате, что убили его, говорил. Следователь записал всё. Он же читал. Наверное.
– Эта сволота вся грамотная, – необычно серьёзно кивнул Ряха. – Бумажка для них первее человека, знаем. Любят они бумажки. А брат твой ему зачем?
– Не знаю, – вздохнул Эркин. – Тогда не знал, и сейчас не знаю.
– Слушай, Мороз, – Медведев говорил очень спокойно. – Это не милиция, а контрразведка. Знаешь, что это?
Эркин молча мотнул головой. А Колька хмыкнул:
– Лучше и не знать. А он точно из ГРУ, старшой?
– Точно, – ответил за Медведева Саныч. – Но наш и чином повыше, и… контора, вроде, и та же, да отдел другой, своих конкурентам не сдают. Ладно, Мороз, не знаешь – так не знаешь. И не было ничего. Поняли, мужики? Мальцы, слышали? Трепанёте где, лично языки поотрываю и в нужник выкину.
Петря с Серёней закивали.
– А раз поняли, так по домам, – закончил разговор Медведев.
И все дружно и быстро стали переодеваться.
Обтираться водой Эркин не стал: лучше дома под душ нырнёт, растёрся всухую полотенцем.
– А когда ты в тюрьму-то залетел? – спросил внезапно Саныч.?
– Так говорил он, – влез Колька, но Саныч отмахнулся от него, внимательно глядя на Эркина.
– А на Хэллоуин, – спокойно ответил Эркин. – Три дня подержали, допросили, сказали, что необходимая самооборона, и выпустили, – и чтоб всё сразу было понято, добавил: – Как нас всех в одном грузовике привезли, так отправили.
– И много ты в своей… самообороне уложил? – съехидничал Ряха.
– А сколько под кулак попало, – улыбнулся воспоминанию Эркин. – Я не считал.
Немного посмеялись и пошли на выход. Эркин шёл со всеми, поглядывая по сторонам. Но майора видно не было. И у него немного отлегло.
От завода он шёл обычно с Миняем, но сегодня ему надо на Главную улицу, в хороший магазин. Миняй понимающе кивнул и только сказал на прощание.
– Ты этого, седого, разглядел? Знаешь, кто это?
– Знаю, – кивнул Эркин. – Это председатель Комитета, я его ещё в лагере видел.
– Вот. Так если что, к нему беги, или в сам Комитет, к вокзалу.
– Понял, – улыбнулся Эркин. – Спасибо.
– Не за что, – хмыкнул Миняй.
И они расстались.
И уже спеша из магазина – все деньги, что с собой были, потратил на ветчину и рыбу – домой, Эркин подумал, что надо будет в пятницу, когда на пиво пойдут, поставить всем по кружке. Выручили-то его… честно. Так что – надо. Даже Ряха… смешно. Цепляется, заводит, нарывается даже, а здесь… со всеми… Как, скажи, он свой бригаде. Или и правда – свой.
К приходу Жени обед был разогрет, Эркин дотирал паркет в дальней маленькой комнате, а Алиса заканчивала праздничный обед для кукол. Услышав, что открывают дверь, Эркин выбежал в прихожую, как был, босиком и в одних рабских штанах. Женя даже задохнулась от негодования, а Эркин, забирая у неё сумку, весело сказал:
– А я знал, что это ты.
– А гости где? – спросила Алиса.
– Будут гости, – Женя торопливо чмокнула её в щёчку. – Эркин, давай, переодевайся, он к семи обещал.
– Ага. Я ветчины и рыбы купил.
– Ой, ну ты, молодец. Как раз к чаю. Сейчас пообедаем быстренько.
Знакомый по Джексонвиллу вихрь дел, распоряжений и хлопот захватил и его, и Алису. И в этом вихре Эркин никак не успевал спросить Женю, так кто же к ним придёт. Хотя это и не так уж важно. А о том, что сегодня было, про майора, Эркин решил Жене вообще не рассказывать. Чтоб не тревожить её попусту. Обошлось ведь, ну и ладно.
После обеда навели порядок на кухне. Не просто вымыли посуду, а вытерли и убрали в шкафчик, со стола сняли клеёнку, Женя ещё раз протёрла его сухой «полировочной» тряпочкой и постелила льняную вышитую салфетку.
– Красиво, – важно одобрила Алиса.
– Вот и ты должна быть красивой.
Женя повела Алису переодеваться и убирать у себя в комнате. А Эркин, ещё раз оглядев кухню, отправился в спальню. Надо и в самом деле переодеться. По-праздничному? Или джинсы с нарядной ковбойкой?
Его сомнения разрешила Женя, прибежав в спальню и доставая из шкафа юбку и розовую, с вышивкой по воротничку, кофточку.
– На кухне принимать будем. Так что джинсы надень и ковбойку. А то в кухне и при полном параде, это уже… – она запнулась, подбирая слово.
– Выпендрёж, – подсказал Эркин, застёгивая и заправляя в джинсы ковбойку.
Женя прыснула и оглянулась на дверь: не слышит ли Алиса.
– Только ботинки надень.
– Ага. А ты шаль наденешь?
– Выпендрёж!
Женя чмокнула его в щёку и вылетела было из спальни, но Эркин успел поймать её за руку.
– Женя…
– Что, милый?
– А кто придёт, Женя?
– Я разве не говорила тебе? – удивилась она.
– Нет, – улыбнулся Эркин.
– Ой, ну так. Ты помнишь, в лагерь приезжали из Комитета, собрание ещё было…
– Помню, – кивнул Эркин.
Он был ещё спокоен, во всяком случае, внешне.
– Ну вот, ты помнишь председателя? Профессора Бурлакова?
– Да, помню.
– Ну вот, он и придёт. Эркин, – глаза Жени расширились. – Что с тобой, Эркин?
– Женя, – он судорожно сглотнул, – я не хотел тебе говорить, Женя…
– Что, Эркин? Что случилось?
– Женя, – он попятился, увлекая её за собой, сел на кровать и усадил Женю рядом. – Женя, сегодня в обед, я…
Он запнулся, не зная, как объяснить, он же не рассказал Жене ни о том случае на выпасе, ни о тюрьме.
– Понимаешь, ко мне прицепился сегодня один, майор, а ребята из бригады отбили меня.
– Так, – кивнула Женя.
Она ничего не поняла, но знала, что пусть не сразу, но Эркин расскажет ей всё.
– А профессор… он был там. Я не знаю, Женя, я ничего не понимаю. Зачем мы ему, Женя?
– Ну, Эркин, это-то просто. Он –
