тихонько похрапывал: его рот был широко открыт, а рука лежала на лбу, словно прикрывая глаза от света. Уоррен на цыпочках прокрался к кровати и положил свёрток в ногах, потом вышел на крыльцо.
Океан лениво катил свои волны под выцветшим небом, а солнце усеивало их гребешки золотыми бликами. Уоррен, шурша ракушками и мелкой галькой, задумчиво зашагал вдоль берега.
Прежде всего следовало позаботиться о еде. Денег у него хватало, а если понадобится ещё, сейф в бостонском банке всегда в его распоряжении. В общем, деньги – не проблема. Проблема в том, как выйти в магазин, чтобы Джима никто не опознал. И это на самом деле только первая из возможных проблем. Их, безусловно, найдут. Может, не сразу, но рано или поздно найдут. Ещё одна очевидная проблема. Кроме того, профессор понятия не имел, как узнать, откуда взялся мальчик и есть ли у него где-то семья, отчаянно ожидающая весточки.
В любом случае он уже пообещал себе, что не оставит ребёнка одного, и намеревался сдержать обещание.
С этой мыслью он вернулся в дом и сразу увидел, что по лестнице, держась за перила, спускается Джим. Профессор бросился ему помочь. Мальчик надел то, что Уоррен оставил на кровати: собственные вещи, в которых его нашли во льду и которые доктор Джессоп предусмотрительно сохранил.
– Тише! – бормотал Уоррен. – Не упади!
При виде этой одежды профессор почувствовал себя не в своей тарелке – словно бы не Джим, а именно он вдруг очутился в ином месте и времени. Так, должно быть, мальчик и выглядел когда-то, когда бы это ни было; впрочем, сейчас он больше походил на миниатюрного старичка, чем на одиннадцатилетнего ребёнка. Уоррен однажды читал о болезни, при которой люди стареют раньше срока, но теперь никак не мог вспомнить её название. Похоже, мальчик страдал от чего-то подобного.
– Ты голоден? – спросил профессор.
Джим, естественно, не ответил. Он разглядывал через широкие окна бескрайнюю гладь океана и, казалось, был совершенно захвачен этим зрелищем. Ночью ветер разогнал облака, небо прояснилось, и в нём парили только стаи чаек, чей многоголосый гвалт был слышен даже в доме.
– Есть шоколадное печенье, то, вчерашнее, если хочешь. Потом выйдем купим что-нибудь.
Джим проковылял к столу, взял печенье, вернулся к окну и принялся медленно жевать, не сводя глаз с горизонта.
– Я вижу Шанваллибег! – объявляет Джоанна.
– А я – остров Крамп! – кричит Дэниэл, цепляясь за скалы, как хищная птица.
– А я – Инишарк! – хвастает Джим.
– Неправда! – возмущается Джоанна. – Инишарк отсюда не увидишь, он слишком далеко!
Дэниэл забирается ещё выше.
– Вижу Америку! – возвещает он, перекрикивая ветер, и заходится смехом. Америка где-то там, за океаном, говорил папаша. Но её уж точно не видно, и игра начинается снова.
– Вижу Эррисланнан! – кричит Джим.
– А я – мыс Слайн!
– А я – Инишбофин!
– Пожалуй, вечно я тебя таскать не смогу, – пропыхтел Уоррен, отшагав три четверти мили по Иден-роуд. – Неплохо бы найти тебе палку.
Магазин в этот час пустовал. Это было одно из тех мест, которые со временем почти или даже совсем не меняются. Над широким, потемневшим от времени и частого использования прилавком нависал ряд полок, где покупатель мог найти всё: от пуговиц до шоколада, от сахара до шурупов, от помидорной рассады до сигарет.
– Здравствуйте, – поприветствовал вошедших продавец, высокий худой парень с лицом, усыпанным прыщами. – Проходили мимо?
– Более-менее, – ответил Уоррен, осматриваясь.
– Ищете что-то конкретное?
Джим зачарованно разглядывал полки: он ещё никогда не видел, чтобы в магазине было столько товаров, – пару раз бывал в Тулах-на-Кроще, недалеко от дома, но разве сравнишь ту лавку с этим великолепием? По сути-то они, конечно, одинаковые, но эта намного, намного больше. А выбор!.. Глаза мальчика скользили по одежде, ботинкам и сапогам, шанцевому инструменту, зонтикам, шляпам, тачкам и многому другому. Некоторых вещей он не узнавал или не понимал их назначения, что, впрочем, нисколько не умаляло его восторга. Интересно, что сказала бы об этом месте мама?
– Я всё записал, – сказал Уоррен, протягивая продавцу листок. – Но, к сожалению, сегодня без машины. Сможете доставить?
– Конечно, сэр, – ответил парень, изучая список. – Куда?
– Здесь недалеко. Номер шестнадцать по Иден-роуд.
– А ваше имя?
Уоррен запнулся.
– Зачем вам моё имя? Всё равно, кроме меня, там никого нет.
Продавец поднял глаза и уже набрал было воздуху, чтобы ответить, но Уоррен опередил его.
– Плачу вперёд, – коротко бросил он, и этого хватило, чтобы продавец без лишних вопросов вернулся к изучению списка.
А Уоррен подошёл к Джиму, который тем временем разглядывал стеллаж с обувью.
– Нравится? – спросил он.
Джим неуверенно потрогал несколько моделей из мягкой кожи, завязанных настоящими шнурками, а не спутанными нитками. Подошвы были прочными, кожаными или резиновыми, с шипами, похожими на зубы дикого зверя.
– Приличные ботинки тебе и правда нужны, – продолжал Уоррен. – Твои уже каши просят – без обид, если что. Взгляни-ка на эти. – Он вытащил одну пару. – Хочешь примерить?
Джим улыбнулся и позволил стащить с себя грубые парусиновые башмаки и гетры, обнажив маленькие жилистые ступни в таких же тёмных пятнах, как и всё тело мальчика.
– Да, ванна бы тебе не помешала! – воскликнул Уоррен, сделав вид, что не чувствует исходящего от них запаха. Он заметил, что ногти мальчика пожелтели, словно были поражены грибком, и наигранно улыбнулся: – Ещё нам нужны новые носки. У вас есть маленькие размеры? – спросил он, не оборачиваясь, в полной уверенности, что столь внимательный продавец его слышит.
– На следующей полке! – донеслось из глубины магазина.
Уоррен выбрал пару белых носков и под смущённым взглядом Джима натянул их ему на ноги, потом заставил надеть ботинки.
– Ну-ка, поднимайся! – велел он. – Попробуй, как сидят.
Он взял мальчика за руку и жестом предложил пройтись взад-вперёд.
– Я бы сказал, идеально! Что думаешь?
Джим удивился, насколько удобно и тепло его ногам внутри новых ботинок. Он сделал несколько робких шагов и, как ему показалось, даже не пошатнулся.
– Видишь?
– Кое-чего по списку не хватает, – объявил возникший за их спинами продавец, – но после обеда всё будет. Ничего, если доставим вечером?
– Чудесно, спасибо, – кивнул Уоррен. – И ботинки мы тоже берём. И одну пару носков. Точнее, – добавил он, прихватив ещё несколько пар разных цветов, – чуть больше одной.
Продавец радостно закивал, но, увидев бледную улыбку мальчика, глубокие морщины, избороздившие его болезненное лицо, и потемневшие зубы, отвёл разом посерьёзневший взгляд.
Уже в дверях Уоррену пришла в голову мысль. Он вернулся на пару шагов и поделился ею с продавцом, который после недолгого размышления сказал, что сделает всё возможное, чтобы доставить заказ.
Потом они вышли на улицу, и Уоррен заметил, что Джим не перестаёт улыбаться, восторженно глядя на новую обувь.
И бодрящие солнечные лучи снова осветили мрачный чердак в голове Роберта Уоррена.
– Вот, видишь? – спросил Уоррен. – Это ванная. А вот здесь, в этой лохани, моются.
У Джима и его семьи такой комнаты отродясь не было. По
