отсветы на потолке, Уоррен думал, что пока справляется с мальчиком даже лучше, чем ожидал. Теперь следующий шаг – сообщить о нём Бет и Сьюзен. Он спрашивал себя, почему до сих пор не сделал этого, почему так боялся их реакции. Может, просто потому, что в его действиях не было логики? Или потому, что с точки зрения закона стал преступником, похитителем детей? Или, может, не хотел, чтобы Сьюзен знала, что он заботится о ребёнке, как никогда не заботился о Джеке? Что ж, вполне вероятно. Любопытная, даже забавная мысль, зато чертовски точная.
Тем вечером, прежде чем пойти спать, Джим снова остановился у книжных шкафов. Взяв с полки книгу, он протянул её Уоррену – это оказался томик морских рассказов под названием «Морские планарии Новой Англии» некого Эдисона Эмери Веррила. Уоррен пролистал его, решив, что Джим хочет показать что-то конкретное, возможно, связанное с его происхождением, с его семьёй. Но Джим выбрал книгу наугад, выудив её из множества стоявших на полках. Он забрал её из рук Уоррена, отнёс в спальню и, забравшись под одеяло, снова протянул профессору.
– Хочешь, чтобы я тебе почитал? – спросил тот.
Джим не ответил, а только поудобнее устроился на подушке. Его крохотная фигурка совершенно потерялась в большой двуспальной кровати Сьюзен и Боба.
Уоррен сел рядом и принялся читать – о капитанах и верфях, о палубах, мачтах, о мастерах-корабелах… И чем дальше он читал, тем теплее и ниже становился его голос, словно он рассказывал сказку.
Джим вздохнул, чувствуя, что ему хорошо, как, наверное, не было с самого пробуждения – дня, который теперь затерялся где-то в прошлом. Веки вдруг налились невыносимой тяжестью, а мелодичный голос Бобуоррена всё отдалялся, пока не стал едва различимым и мальчик не погрузился в сон – без сновидений, раздумий и страхов.
На следующий день они пошли на пляж – любимое место Уоррена в Китовой бухте. К этой узенькой, окружённой стеной тёмных, поросших зеленью скал полоске песка и гальки в форме подковы можно было спуститься, только пройдя через задний двор. Именно здесь, на пляже, Уоррен провёл свои лучшие часы на мысе Энн, один или в компании Сьюзен, а иногда и Джека (совсем ещё малыша, который, заигравшись, вполне мог наглотаться песка), глядя на океан и небо над ним или на гнездившихся на скале птиц, слушая их крики или рокот волн, стоя босыми ногами в никогда не прогревавшейся воде… Время от времени ему доводилось встречать здесь кого-нибудь из соседей, по большей части стариков, предпочитавших доживать свои дни (которых у них впереди оставалось куда меньше, чем позади) в тишине и покое Китовой бухты. Иногда мимо проходила лодка, рыбацкий баркас; в подобных случаях принято было вскидывать руку в знак приветствия, но Уоррен никогда так не делал – считал, что глупо махать тем, кого не знаешь.
Из Китовой бухты японские города кажутся бесконечно далёкими, недосягаемыми, думал Уоррен. В Китовой бухте царит то самое спокойствие, которое он безуспешно искал во льдах. Здесь, в Китовой бухте, есть комната Джека, которая выглядит так, будто Джек ещё вернётся. Может, именно поэтому Сьюзен больше сюда и не приезжает. Он оглядел неширокую, зажатую с обеих сторон скалами линию горизонта: нет ли рыбацкой лодки? Ему вдруг захотелось просто помахать ей рукой.
Джим наблюдал за маленькой птичкой, гулявшей по краю прибоя: вот она проворно взбегает на пляж, преследуемая волной, но, едва та отступает, тотчас разворачивается и принимается изучать своим длинным клювом мокрый песок и камни. До следующей волны. А потом всё начинается снова.
Шуршание гальки и неустанные, методичные перемещения птицы успокаивали мальчика. Джим заметил, что повторяющиеся вещи, вроде ровного дыхания или размеренного чередования дня и ночи, вообще его успокаивают.
Он поднял один камешек: гладкий, холодный. Потом достал из кармана свой талисман, сравнил: они были похожи. Пляж усыпали, наверное, тысячи камешков, но только в этом виделось нечто особенное, чего в других не было. Талисман подарила ему Кэти.
На пляже Маллагласс всегда ветрено. «Океан дурачится, в чехарду играет», – смеётся Кэти. Она ищет красивый камешек, хочет подарить его Джиму: завтра у него день рождения. Джоанна с Джимом, присев, разглядывают что-то – может, раковину или останки краба. Дэниэл, как обычно, лазает по скалам: он бредит приключениями. Набежавшая волна выносит к ногам малышки камешек, не похожий на остальные: линии на нём словно прорисованы тонкой кистью. Кэти пытается схватить его, но следующая волна утаскивает камешек прямо из-под её маленького носа. Потом вода отступает, и девочка делает пару шагов вперёд. Вот же он, вернулся! Потоки пены бьют её по ногам. Кэти нагибается, почти дотянувшись до камешка. В этот момент Джим встаёт, оглядывается и видит её. Джоанна отряхивает руки и тоже поднимается. «Осторожней, Кэти!» – кричит она. Кэти вскидывает голову и довольно улыбается. Она не замечает, что новая волна выше и сильнее других: океан вовсе не дурачится. Кэти падает. Вода перехлёстывает через неё, накрывает с головой. Джим и Джоанна уже бегут к ней. Дэниэл смотрит вниз с вершины скалы. Джим добирается до Кэти первым. Он тащит её из воды, зовёт по имени, от страха глаза у него огромные, как монеты. Кэти закашливается, отхаркивает воду. Волосы налипли ей на лицо, не дают дышать. Подбежавшая Джоанна нежно сдвигает их в сторону. «Вот, это тебе, – говорит Джиму Кэти. Её рука сжимает камешек, на лице улыбка. – С днём рождения!»
Кто-то стучал в дверь.
Уоррен сдвинул в сторону кухонную штору и выглянул наружу: это была Бет Ларкин в цветастом платье и розовой соломенной шляпе. В руках она держала какой-то длинный и узкий свёрток. Интересно, что ей надо, подумал Уоррен и сам же ответил, что единственный способ это узнать – спросить у неё самому. Тем более что всё равно пришло время выложить карты на стол и рассказать ей о Джиме.
– Думала, ты уже в лёжку, – сообщила Бет. Вряд ли она заявилась бы сюда без крайней необходимости, хотя, судя по лицу, этот визит стоил ей неимоверных усилий. – Но, вижу, пока пылишь, – разочарованно добавила она, оглядывая его ноги.
– Здравствуй, Бет, – ответил Уоррен, который по форме свёртка уже догадался, что в нём.
– Разумеется, я зашла тебя проведать только ради Сьюзен.
Уоррен вопросительно взглянул на неё.
– Костыли, – раздражённо выдохнула Бет. – Я о костылях говорю, о чём же ещё? Когда Том проболтался, что парень, живущий у Сьюзен, заказал пару костылей, я подумала: «Чёрт возьми, что это Боб затевает?» Вот и сказала, что сама их тебе отнесу.
– Спасибо, Бет. Ты очень добра, – поблагодарил Уоррен, забирая свёрток у неё из рук.
– Ошибаешься, ничуть я не добра. Да только
