«Как будто я никогда этого не делала!».
Земля крутится в вечном танце, вместе с солнцем и прочими участниками галактической вечеринки. Время тикает согласно совокупности неизвестных Рите физических условностей — «а жизнь моя теплится неясным, неровным сознанием иллюзорного Я».
«Вот «я» — странная женщина, разрушившая крепко отстроенную мамой башню моего бытия, валяюсь в качающемся старом гамаке посреди растерзанной временем чужой квартиры, и вся моя жизнь отныне схожа с этим самым качающимся гамаком. Этакая личинка между противоположными твердями. «Что я Гекубе? Что Гекуба мне?».
Глядя на мерно покачивающийся потолок, Рита бесцельно скользит взглядом по рельефу забеленной в толстенный слой старинной лепнины. Наверняка бывший когда-то изящным, кант давно уже не витиевато, а тяжело и устало ползет вдоль одной из стен, беря свое начало от лепнины над камином и напоминает едва зарубцевавшийся шрам или карту давно не актуального маршрута.
«А может быть, улицу города, исчезнувшего со всех мировых карт» — фантазирует Рита, чувствуя себя археологиней, напавшей на след древних сокровищ. Кант, тем временем, не затейливо, а по-старчески суетливо огибает скошенный угол с окном и телепается дальше, пока не уходит в глухую неизвестность стены следующей.
Легко поднявшись, Рита вставляет босые ноги в домашние шлепки, топает в соседнюю комнату и из всего многообразия мира выхватывает взглядом знакомую «линию канта». Здесь он огибает периметр стен и замыкает жизненный круг стремлением вернуться к началу — каминной лепнине.
«Хотелось бы мне видеть всю эту историю в орнаменте» — понимая, что под известковыми слоями десятилетий даже приблизительно не угадает первозданный замысел, Рита ставит пометку «разобраться» в виртуально-мысленном дневнике дел и событий.
Разбираться в этой квартире, как и в собственной новорожденной жизни, придется основательно и с самого начала.
Оптимистично поставив по этому поводу чайник на плиту, Рита зажигает под чайником газ, разбирает покупки, вспоминает о том, что сначала хотела переодеться и сходить в душ…
Когда-то давно я читала инструкцию для тех, кто попал в водоворот. Как и всё в моей жизни, эта инструкция была случайной неслучайностью.
Бороться с водоворотом бессмысленно. Силы вашего противодействия будут стремительно перетекать в усиление воздействия стихии, пока полностью не обессилят вас. Правильнее — набрать максимально большое количество воздуха в легкие и нырнуть так глубоко, как это возможно. Водоворот правильнее рассматривать как портал в нечто новое, чем нарекать непреодолимым стечением обстоятельств.
Решив так, Рита глубоко вдыхает непредсказуемость своей новой жизни. С чалмой из полотенца, на ходу завязывая халатик, она выходит из душа, возвращается в кухню, где ее ждет крепкий настой из крупных листьев чая, выросшего в далекой Кении, смартфон, оставленный на столе, дразнящий любопытство маячками новых сообщений.
Тронув пальчиком ноутбук, Рита вызывает его сознание из царства компьютерных снов в поток человеческой реальности, запускает негромкую музыку, под которую будет считывать новости, дублирующиеся со смартфона в компьютер.
Первая — милое сердцу Ольгино сообщение-заметка о её субъективной московской реальности, о ее вечере с негласной чувственной окраской «скучаю по тебе» между строк.
Фото одинокой кофейной кружки на фоне широкого окна в панораму мегаполиса с высоты полета некой отважной птицы.
«В навалившейся работе есть своя прелесть — она незаметно съедает это бессмысленное без тебя время» — негромко растягивают гласные Ольгины строчки.
Тихо, глубоко вздыхая, Рита отвечает тем же кодом тайной любви, выполненной в питерской впечатленческой гамме — вечер капает с крыш отсветом заката, настаивается крепостью чая-характера и ластится теплом к продрогшим ладоням.
Обнимая бока чайной чашки, Рита с улыбкой глядит на пометку «прочитано» к ее собственному сообщению о полной взаимности нетерпеливого ожидания встречи, маячащей впереди золотым Эльдорадо.
Возможно и правда — все познается в сравнении, а чувства проверяются расстоянием.
Чувствуя терпкое тепло с горчинкой реальности, Рита маленькими глоточками пьет этот вечер и крепкий чай.
Второе сообщение школьно-курсовое с официальным уточнением вводных данных.
Третье — строгое мамино с нетерпеливым уточнением времени предстоящей видеосвязи. Запуская соответствующее приложение, Рита еще раз пробегает глазами сложную мамину формулировку о неком сюрпризе, который хорош только как сюрприз ожидаемый.
Соединение двух удаленных компьютеров посредством всемирной паутины со скоростной передачей данных стартует с условного звукового сигнала. Рита с легкой улыбкой глядит на серьезную Диану Рудольфовну.
— Привет, мам, — передает компьютер негромкий голос. — У меня всё работает.
— Замечательно, — явно успокаивается Диана Рудольфовна, окидывая дочь проницательным взглядом, насколько это возможно через электронное соединение и экран монитора. — Выглядишь ты отлично!
— Я и чувствую себя так же, — улыбается Рита. — Не знаю, откуда столько сил. Кажется, будто меня подключили к какому-то магическому источнику.
— Любая магия имеет свои физико-математические параметры и законы, — улыбается в ответ Диана. — Давай о человеческих — сначала ты, потом я. Или… даже сначала я…
— Что за сюрприз? — негромко смеется Рита. — Ты же знаешь, что я от любопытства не смогу ничего больше воспринимать да и рассказывать тоже.
Обеим явно странно это непривычное видеообщение.
— Мы ведь никогда еще с тобой не разлучались так далеко и на такое неопределенное всё и время, и вообще, — не знает с чего начинать мама. — Может быть, я привыкну потом, но сначала мне нужно приехать и посмотреть, как ты в действительности там живешь. Потрогать все своими руками.
Хлопая ресницами, Рита ждет продолжения. В странном отношении к видеореальности она полностью согласна с Дианой. Общаться с ней таким способом крайне непривычно, а про Соню и говорить нечего — видеть и не иметь возможности обнять дочь, это просто невыносимо.
Чувствуя в глазах иголочки пробивающихся слез, Рита незаметно для мамы смахивает их заранее, досадует на свою теперь излишнюю ранимость с сентиментальностью — чуть что, сразу в слезы.
— В общем, мы с Пашей подумали, и он согласился, — пользуясь дочерней задумчивостью, путано-витиевато продолжает Диана. — Нам всем нужно там встретиться, посмотреть, как ты живешь, тебе с Сонечкой пообщаться, наконец… — последние мамины слова сверкнули молнией прозрения
— Так вы приезжаете?! — холодея странным чувством, догадывается Рита. Брови в удивлении сами ползут вверх, а сердце еще не может сообразить — прыгать ему от радости или ухнуть в пропасть от страха. — Когда?
— В пятницу вечером, — решительно выдыхает Диана Рудольфовна. — Ни до, ни после возможности нет.
========== Часть 12 ==========
Полчаса до отбоя по больничному стационару.
Вечер.
Лето.
Большая часть «больных» вместе с многочисленными посетителями еще на улице в скверике. Под елями и березами нет ни одной свободной лавки, и даже половина крашенного железного забора оккупирована пестрыми седоками потому, что слишком хорошо держатся июньские вечера, а особенно в противопоставление процедурам, казенным палатам. До невозможности свободно дышится здесь, под старыми соснами и чувствуется, как перетекают драгоценные минуты времени из будущего в прошлое, лишь на микроскопический миг задерживаясь в настоящем.
