Это место слегка напомнило детство. Мама Талгата сначала работала в женской консультации при районной поликлинике, а потом с повышением попала в аналогичный больничный комплекс, куда Талгат с братом время от времени наведывались встречать ее после работы или по другим каким делам.
«Там и дядька мой работал, а теперь брат» — уносясь мыслями в иной далекий город, Талгат заодно вспоминает о первом нелегком признании маме.
— Я не хочу и не буду врачом, — хмуро ответил подросток на очередной вопрос строгой женщины — «о чем ты молчишь пятый день?».
— Я всё обдумал и стану архитектором или инженером. И… даже если ты будешь против.
Мать и сын не смотрели друг другу в глаза, а просто стояли напротив и упорно изучали трещины в асфальте под собственными ногами.
— Хорошо, — неожиданно без споров согласилась Наиля. — Давай попробуем.
Заметив Джамалу, выпорхнувшую из отделения реабилитации, Талгат двинулся навстречу девушке через многолюдную аллею больничного парка.
Решение о встрече не то чтобы пришло спонтанно, но было похоже на искру.
Весь день Талгат передумывал, перемалывал и разглядывал со всех сторон их с Джамалой историю, а также ее затянувшийся эпилог.
Джамала, конечно, обещает терпеливо дождаться его решения, но что тут решать, когда и так все ясно.
«Выдерживать театральную паузу если только» — заканчивая рабочий день (сегодня Алешин настоял на том, чтобы все специалисты покинули свои рабочие места сразу по окончанию рабочего дня — мне, мол, не нужны ваши жертвы, а необходимы свежие с утра головы), Талгат твердо решил закрыть их с Джамалой открытый финал.
Двинувшись к Джамале навстречу, Талгат, однако, не сразу сообразил, что за женщина преградила девушке путь. Лишь приблизившись и несколько раз услышав Мишкино имя, сообразил — неприятная старая тетка, скорее всего, приходится какой-нибудь родственницей или соседкой Золотаревым по улице.
Так и вышло.
— Нина Андреевна, — машинально представила Джамала подошедшему к ним Талгату шипящую ненавистью женщину. — Мама Миши Золотарева. Талгат, наш первый инженер.
Правила этикета и хорошее воспитание требовали от Талгата произнести хоть слово, но полные ненависти и едва контролируемой злости глаза Нины Андреевны буквально парализовали способность Талгата произносить хоть какие-то слова. Он только кивнул и перевел взгляд на Джамалу.
«А ведь она живет в этом аду всю свою жизнь! Как при этом она умудрилась остаться мягкой, доброй — это есть главная загадка текущего века».
Сжав сердито губы и смерив взглядом молодого человека, Нина Андреевна пробурчала:
— Конечно, он теперь первый… — не договорила фразу, внезапно перескочив на следующую, еще более подозрительную: — а вы-то чего здесь делаете? Тоже к Михаилу? Так он в другой части корпуса.
Сверля глазами всячески уворачивающегося от контакта Талгата, Нина Андреевна стала походить на гончую, почуявшую страх потенциальной жертвы.
— М? — грозно промычал ее модифицированно-усеченный женский рык.
— У меня брат здесь в травматологии, — невинно отвечает Джамала и кивает куда-то в сторону, — а вон Никита Михайлович, наверное, вас ищет и что-то выглядит сердито.
Последние слова сильнейшим магическим заклинанием меняют выражение лица Нины Андреевны. В одно мгновение превратившись в старую, дворовую, беззубую собаку она заозиралась в поисках любимого хозяина:
— Где? Где? — оглядывается женщина, пока не замечает родную фигуру со слегка изменившейся походкой — из нее словно выветрилась часть гранитной твердости. Она стала легче и неуверенней. Так обычно ходят люди боящиеся поскользнуться.
Укоризненно буркнув вместо прощания — «заговорилась я тут с вами!», женщина заспешила к своему старому мужчине.
Поздоровавшись с Золотаревым-старшим издалека, Джамала с Талгатом решили не догонять бойко припустившую к мужу Нину Андреевну, а та решила не волновать благоверного излишними встречами и стала манить его в иную сторону.
— Всё хорошо? — номинально оставшись одни, интересуется Талгат. Джамала чуть растерянно улыбается, подозревая, что Умар наверняка уже нашел способ подглядывать в окно, но сама смотреть туда боялась — чего доброго брат свалится опять от неожиданности и сломает себе еще что-нибудь.
— Карапетяна видел, пока тебя ждал, — не спеша вдвоем движутся к выходу с территории больничного городка. — Заводной он. Сын у него родился сегодня, два часа назад.
— Правда? — искренне удивляется Джамала. Ее и без того бархатные глаза становятся еще мягче или глубже. Талгат теряется в определениях, тонет во взгляде красивой женщины и едва лишь помнит, как дышать.
— И что говорит? Карапетян? Всё хорошо? — лепечет Джамала миллион новых вопросов. Это известие явно взволновало девушку, только еще вступившую на путь будущего материнства. — Нужно будет зайти к Карине, но не сегодня, потом.
Исин сдержанно пожимает плечами. Выйдя за ворота он оглядывается на остановку такси, потом на теплое по вечернему небо и предлагает прогуляться пешком.
Ни минуты не размышляя, Джамала согласно кивает.
— Конечно, — они давно уже выяснили обоюдную любовь к пешим прогулкам, а погода буквально шепчет и манит.
— Так бы и шла себе, шла, — будто сама себе негромко произносит девушка, когда вдвоем не торопясь движутся малолюдной городской улочкой. — Мне она напоминает один переулок в старом городе Нижнего Новгорода. Мы немного жили там, а название я запомнила потому, что слишком длинное. Название и очень смутно ту улицу.
— Я прочитал твое письмо и большое спасибо за обед, — словно через силу глухо отвечает Талгат. — Ты необычная женщина. В который раз на тебя смотрю и удивляюсь — как во всем этом… Городке среди этих… — буква «з» уже жалилась словом на языке Талгата, но в последний момент переродилась из известной фамилии в «замечательных людей».
— Как среди них тебе удается быть такой нежной и светлой?
Выпалив, он останавливается и, взяв Джамалу за плечи, глядит в глаза.
— Я дурак, понимаешь? Я неплохой инженер, говорят, приличный сын, разведенный муж, — он отрицательно мотает головой, будто пытается растолкать напирающие со всех сторон слова, но все не особо верные и неправильные.
— Я не умею говорить, понимаешь?
Глядя на любимого, Джамала легко ладонями касается колючей его щеки, а ее губы буквально светятся обещанием нежности, переполняющей теперь не только дыхание девушки, но и весь мир вокруг потерянного для словесности Исина.
— Ты самый лучший, Талгат, — тихо вплывают слова в обезумевший чувственностью вечер. — Говорят, все слова — ложь, а ты человек чести, неудивительно, что с ложью у тебя напряженные отношения.
— Ты змея, — восхищенно шепчет Исин, понимая, что пропал уже по самую последнюю родинку. — Ты согласна стать моей женой официально для всех этих добрых людей и для государства? Ибо нареченной ты живешь в сердце давно. Наверное, с самого начала.
Прижавшись к Талгату, чувствуя, как он особенно осторожно ее обнимает, Джамала закрыла глаза и, наверное, впервые в жизни вздохнула абсолютно счастливая и спокойная.
— Я люблю тебя Талгат. Да, я наконец-то вернулась в обещанный рай. С тобой он везде. Я буду самой верной твоей женой.
========== Часть 11 ==========
Покрутив настройку старого радиоприемника, ребята настроились на местную волну, а потом исчезли так же спонтанно, как появились, оставив теперь Риту не просто в пустой аудитории с тремя рядами пустых столов со стульями и кафедрой, а в компании радиодиджея с вполне приятным тембром и чувством юмора.
