вышел белый почему-то в вечернем смокинге, заметно тесном для мускулистых плеч. Чак вежливо остановился в трёх шагах. Внимательный взгляд обежал, чуть задержавшись на кожаной куртке.
– От Бредли?
– Да, сэр.
Кивок и короткий повелительный жест.
– Забирай.
У стены в неприметном на первый взгляд углу три ящика. Небольшие, но как оказалось весьма тяжёлые. Обычную легковушку они бы и посадить могли, но у «ферри» рессоры не серийные. За три захода Чак под тем же внимательным взглядом перенёс и уложил в багажник ящики, захлопнул крышку. И вдруг неожиданное:
– Держи, парень. На выпивку тебе.
– Спасибо, сэр, – принял он радужную купюру.
Десять кредиток? Надо же, как Бредли боятся, что его шофёра так ублажают.
Чак сел в машину и включил мотор. Ну, теперь в Гатрингс. Маслом от ящиков не пахнет, значит, не оружие, как сразу подумал, а… а что? А ничего! – одёрнул он сам себя. Твоё дело – отвезти, привезти. Документов на ящики нет, если полиция остановит… А с какого перепоя она должна тебя останавливать? Скоро уже месяц мотается вот так по всей Алабаме, и ни разу полиция не остановила. Правил он не нарушает… а если что… знать он ничего не знает, не положено ему знать, вот и всё.
На Гатрингс если по прямой… Чак сбросил скорость и переложил карту на колено. Да, через Джеймстаун, там и на ленч остановится. По-быстрому, чтобы успеть. А в Гатрингсе уже запасётся кофе в дорогу, чтобы до Колумбии без остановок. Спрямить здесь по просёлку? Выиграешь в расстоянии – проиграешь в скорости. Нет, рисковать не стоит, не из-за чего.
Он вёл машину с весёлой уверенностью, и мысли его были такими же. Что стоит купить посуду, фарфоровую, и не лопать по-рабски, а есть по-людски. Эта деревенщина в имении за обедом на фарфоре ест, а у него заработок побольше будет, и он – шофёр, грамотный, а не дворовой работяга, и он один, так что выпендрёжа его никто не увидит и не прицепится, чего и откуда. И постельного белья на кровать купит. Мебель хозяйская, но всё остальное… его собственное! Белья у него… да, почти четыре смены. Докупить, чтоб было шесть? До полудюжины. Полную дюжину он не потянет, да и… да нет, если покупать в розницу и в разных местах, никто не заметит. И ещё он купит… нет, пока посуду и бельё, и так придётся ссуду затронуть. Он никогда не думал, что такие мысли могут быть настолько приятны. В прошлую поездку он купил себе кухонный набор. Стальной, с ярко-красной эмалью. Кофейник, сковородка и три разнокалиберные кастрюли. И кухня сразу стала другой. И есть он теперь может дома, где никто в рот не заглядывает и куски не считает. А готовить он умеет. Раб-телохранитель должен и это уметь. Сколько он оплеух заработал, пока не постиг все тонкости варки кофе и жарки бифштексов. А ещё и сервировки… но теперь, теперь он всё это делает для себя. Чем он хуже тех беляков… те в земле лежат, а он жив и будет жить, и жить не по-рабски.
Чак ещё раз посмотрел на карту и прибавил скорость. Дорога хорошая, машина не в напряге, полиции не видно. Всё-таки жить хорошо, чертовски хорошо! Лишь бы его не посылали в Атланту. Там Старый Хозяин. Доктор Иван сказал, что он теперь свободен от тех слов, но верить беляку – доктор хоть и русский, а беляк – опасно, и проверять неохота. А в остальном… и в целом… «В целом неплохо», – как говорила та гнида, эсбешник. Жаль, упустил его в Хэллоуин, но, может, тот и сам подох. Хорошо бы. А ещё лучше, чтобы его всё-таки пристукнули. И чтоб подольше, чтоб прочувствовал, каково оно. Но мечтать об этом – себя травить. Что было, того уже не воротить. И забудь. Живи, как живётся. Главное – ты жив.
Американская Федерация
Алабама
Графство Дурбан
Округ Спрингфилд
Спрингфилд
Центральный военный госпиталь
– Знаешь, – Жариков откинулся на спинку стула и, запустив пальцы в свою шевелюру, потянулся, – знаешь, Юрка, чему я больше всего удивляюсь?
– Мм, – неопределённо промычал в ответ Аристов.
– Что парни выдержали наше лечение, Юра. Что не сошли с ума от боли и страха.
Аристов, словно не слыша его, перебирал лежащие на столе книги.
– А я удивляюсь другому, Ваня, – наконец заговорил он. – Понимаешь, я никогда не верил в эти легенды о гениальных злодеях, учёных-маньяках, врачах-убийцах и прочей… детективной чепухе. А выходит… ты только вдумайся, что он смог. Создал такую… систему. И для чего? Действительно… гений зла. Что его сделало таким, Ваня?
– Не знаю, – Жариков сидел, запрокинув голову и закрыв глаза. – И не узнаем уже никогда. Он мёртв, личных записей не осталось, да и вряд ли он вёл искренний личный дневник, всё-таки не тот тип, друзей, настоящих, судя по всему не имел, сын… для сына он был закрыт, даже блоки тому поставил. Тоже гениально. Конечно, поговорить с ним было бы интересно, но интерес… чисто академический. В человеческом плане парни, да тот же Андрей, намного интереснее.
– Всё ещё работаешь с ним? – Аристов пожал плечами. – Вроде, у парня всё наладилось.
– Я с ним не работаю, Юра. И ему, и мне не с кем здесь философствовать. Не с тобой же.
– Спасибо.
– Кушай на здоровье, правды не жалко. А вот с кем бы я по работе поговорил, так это с тем индейцем.
– Отстань, Ванька, – угрожающе сказал Аристов.
– Нет, Юра, не отстану. У этого парня ключ ко многим проблемам. Правда, он сам этого не понимает, но ему простительно. А вот некоторым с высшим образованием, удивительным тупоумием и полным отсутствием корпоративности…
– Вань-ка! – раздельно повторил Аристов тоном, предваряющим мордобой, и без паузы продолжил уже другим тоном: – И всё-таки, почему среди парней совсем, считай, нет индейцев?
– Ты же сам это объяснял тем, что из резерваций забирали позже, уже подростками.
– Он говорил, что из питомника, – рассеянно ответил Аристов.
И вдруг потянулся к разбросанным по столу книгам.
– Где этот… каталог с выставки?
– А?! – Жариков открыл глаза. – Помню, там мальчишка-индеец, так?
– Ну да.
Вдвоём они перебрали книги, и Аристов быстро перелистал найденный буклет.
– Вот, смотри, здесь даже закладка, твоя?
– Да нет, – пожал плечами Жариков, – у меня другие. Да… подожди-ка, подожди. Шерман! Он же говорил об индейце-спальнике, там же, в Джексонвилле, чёрт, неужели он?!
– Подожди, Вань, – сразу понял и загорелся Аристов. – Здесь указан номер, сейчас сверю с карточкой.
– Думаешь… он?
– Ты посмотри, Вань, на…
– На что?! – заорал Жариков. –
