например, давай-ка
подробнее про эту самую полигамность. Так и быть, я уж потерплю. Как ты её понимаешь?
Некоторое время Роман лежит, раздумывая.
– Ну что ж, – говорит он. – Почему бы и не поговорить откровенно? Ведь люди заврались уже
так, что дальше некуда. А всё потому, что очень далеко оторвались от естества. Вот смотри: что
сделала наша мудрая природа, главная задача которой всегда состояла в непрерывном развитии
жизни в целом и человеческого рода в частности? Она изобрела простой механизм, разделив всех
людей на два вида существ, наделив их разными внешними и внутренними различиями, которые
вызывают в нас невероятное любопытство и сексуальное притяжение. Задумайся: что такое, по
сути, сексуальность? Ну, вот есть у противоположного пола какие-то формы: выпуклости и
впадины, которых нет у тебя… Ну и что? Да похожих форм в природе хоть отбавляй… Но почему-
то эти формы, если они у другого человека, создают особое волнение! И прёт нас друг к другу из-за
этого неудержимо. Ну прямо чертовщина какая-то! Однако из этой нашей разницы, заданной
природой, прямо и логично вытекают другие естественные представления. Поскольку женщина
способна продолжить жизнь только через одного мужчину, то есть, если она может вынашивать
ребёнка лишь от одного самца (пусть даже заблуждаясь иногда в понимании от кого именно), от
самца, который позаботится о ней и о ребёнке, то её природа моногамна. То есть в ней заложено
стремление к одному мужчине. Но поскольку мужчине дана возможность продолжать жизнь
одновременно через нескольких женщин, о которых он, соответственно, тоже обязан заботиться, то
его природа полигамна. То есть, ему положено стремиться ко многим женщинам. И это его
стремление, кстати, есть проявление запаса прочности общего развития, с которым всегда
действует природа.
– Но ведь всё это на уровне инстинктов, – замечает Нина.
– Конечно. А чем плохи инстинкты? Без инстинктов нас просто бы не было. Это наша основа. По
сути-то, всё, установленное на уровне инстинктов, должно было плавно и, можно сказать, прямо
пропорционально перейти в сферу чувств (разве не инстинкты – основа чувств?), а потом логично
оформиться в естественные нормы морали. Но этого не произошло.
327
– В том-то и дело, – вставляет Смугляна. – А почему?
– Да, видно, потому, что главный грех людей – это гордыня. Гордыня тем, чего нет у других
живых существ – разумом. Человек сказал себе: «Если уж я такой умный, то должен подальше
уйти от дикой природы и не должен жить инстинктами. Я должен быть выше, чище, справедливей.
Мне нужны другие правила». И потом, создавая их, он шёл не от своего естества, а от ума. Так и
были придуманы принципы свободы, равенства, братства и прочей чепухи, которые автоматически
стали принципами отношений между мужчиной и женщиной. Заметь, однако, что эти принципы
никогда ещё не были достигнуты, хотя провозглашаются на каждом шагу. Мудрые, можно сказать,
инстинктивные закономерности природы, не требующие никакого анализа, мы заменили
понятиями: «честно – не честно», «справедливо – не справедливо», «правильно – не правильно»,
«осудят – не осудят», ну и так далее, создав тем самым нашу мораль, которая на самом-то деле
похожа на своеобразную систему принятой лжи. А плоды всего этого – то, как мы сейчас живём:
лживо, подло, неискренне, постоянно обманывая друг друга. Да и как наша мораль может быть не
ложной, если она у нас общая? Мы же (я уже говорил об этом) по своей сути разные существа. Мы
по-разному всё видим и чувствуем, по-разному переживаем, получаем разные удовольствия. Мы
живём по разным физиологическим и психологическим законам. Даже то единство и удовольствие,
которое мы только что испытали с тобой, испытано нами по-разному. Поэтому одно существо
просто не может жить по законам и ощущениям другого. У нас разное строение и даже разные
органы! Сама структура наших чувств разная, потому что иначе гармонии не выходит. А мораль
при этом почему-то одинаковая. Ты подумай: туалеты раздельные – «М» и «Ж» называются, а
мораль общая! Будь у нас общий туалет, то это был бы, конечно, полный бардак. Зато этот бардак
присутствует в нашей общей морали, потому что женщина в таком случае пытается добиваться и
испытывать мужское, а мужчина, стараясь иной раз угодить женщине, подстраивается под её
психологию и все её требования. А ведь если бы мы строили мораль от естества, если бы и
дальше логично следовали природе и инстинктам, то нам всегда было бы понятно, что полагается
одному полу, а что полагается другому. Надо просто принять естественное распределение
функций: мужчина – берёт, женщина – отдаётся; мужчина – выбирает, женщина – привлекает;
мужчина – владеет, женщина – принадлежит. Ну и так далее. Надо понять, что в отношениях полов
есть мужское и есть женское, и никогда не путать этого. А вот по нынешним представлениям нам
всем можно всё и всё сразу. «Всё смешалось в доме Облонских». Вот откуда вся ложь и путаница.
Вот потому-то женщина и возмущается: «Почему это мужик может иметь двух женщин, а я не могу
иметь двух мужчин? Чем я хуже?» Или, напротив: «Если я могу любить одного, не желая другого,
то почему он, скотина, смотрит, то на одну, то на другую?» Мужчина же подавлен: «Какой же я
козёл! Ведь я же люблю и уважаю свою женщину, а мои глаза всё равно выворачивает на
сторону… Как же я подл и несовершенен! Не уйти ли мне в монастырь, чтобы стать там отцом
Сергием и палец потом себе отрубить, или, не уходя никуда, хотя бы инфаркт заработать?»
– Удивительно, – словно отвлекшись от темы, говорит Смугляна, – откуда в тебе вдруг такие
мысли? Ведь всё это надо было когда-то обдумать. А я от тебя даже намёком ничего подобного не
слышала.
– А я специально-то об этом и не задумывался. Думал, конечно, о многом и о разном, только в
эту сторону никогда мысли не направлял. Честно сказать, я это открытие прямо сейчас и делаю.
– Понятно. Ну, так а в чём же, как ты считаешь, отличие сути наших чувств? – спрашивает Нина.
– А я об этом уже однажды говорил. Это было, кажется, после того, как я купил дом в Выберино
и вернулся в город. Ну, да, точно. Ты тогда ещё про этого гостя рассказывала, который ночевал у
нас в комнате на полу. Я, помню, тогда и сказал, что женщина, находясь в любви, кристаллизуется
в своём лучшем состоянии. То есть, любовь женщины цельная, как кристалл или как слиток.
Поэтому женщина умеет полностью переключается с
