ЭКСПЕДИЦИЯ НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС
Спрятавшись зайцем в капитанскую рубку.Весна приплывала на советском ледоколе.Он курил в снегах голубую трубкуИ, кряхтя, ломал ледяное поле.
Весна перед зеркалом надевала серьги,Мазала губы парижским «ружем»И прыгала с палубы на Шпицберген,В белую воронку ночи и стужи.
…По снегу кружили хвостами скунсы.Через горы шли медведь за медведем.Уснувшим спутникам белый АмундсенПодымаясь кричал — Вставайте! Едем!..
Все ниже и ниже спускались медведи.Шарили ветры в раскрытом чуме.Полярное солнце, краснее меди,Смотрело кровавым оком бездумья.
Снега засыпали весну и розы.Весна отступала на ледоколе.— Амундсен тихо засыпал под наркозом,И врач ему сердце вырезал без боли…
Прага 1929 «Воля России». 1930. № 11–12
ЦВЕТЫ МАРГАРИТЫ
— Цветы, ароматы разлейте!Цветы, вы ею забыты…Детскими голосами флейтыПоют в саду Маргариты.Вы чувствуете? — пахнет раем.Вы видите: у нас крылья…Мы взлетим, мы взлетим, мы взлетаем…Мы весь зал синим ветром раскрыли. Мы над звездами ищем забвенья, Мы на землю нисходим — для муки. Мы ложимся легчайшей тенью На закате предсмертной разлуки. Только отблеск — мы чувствуем пламя. И к морям истекаем, как реки. Ты проходишь над жизнью, но с нами, И останешься с нами — навеки… Ночь восходит все выше и выше. Подымается Гость по ступеням. Но и в голосе лживом ты слышишь Только отзвуки вечного пенья…
1930
БЕЛЫЙ СЛОН
Над закатом, над смертью, над всем —Золотые медузьи глазаНа пастуший глядят Вифлеем,Смотрят слишком далеко назад.
И тогда без числа и без мер,Гробный камень отбросив сам, —Из тебя, из гробниц, из пещерЯ везде восхожу к небесам.
Я расту на эстрадах дождей,Я врываюсь в оркестр городов,И с тобой в неизбывной вражде,Отдаю тебе сеть и улов.
Но ты плачешь, что мой небосклонПокрывает и сумрак, и ложь.Но ты плачешь, ты видишь сквозь сон,Что и ты, как звезда, упадешь.
1930
НЕБО ПОЛУНОЧИ
По небу полуночи ангел летел.
М. Лермонтов
Поживи, посмотри и подумай:За границею хмурь и осень.Корабли нагружают трюмы.Умирают по паркам лоси.Да и ты голубеешь и молкнешь,В красной шапочке бродишь в лесу.
Этот серый безжалостный волк намДержит счастье твое на весу.Ты приходишь, ты просишь, ты молишь,Закрываешь руками закаты.Ты разводишь мосты, для того лишь,Чтоб проплыть твоим телом крылатым.
— Над зарею — дыхание стужи.Вой оркестра в стенах зоопарка.Над зарею все выше и ужеТриумфальная черная арка…Это ночь возникает из глуби.Ты подносишь свой кубок ко рту.И летишь, и серебряно трубишьНад эскадрами в гулком порту.
1930
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПАРАД
Покрикивал сиплым альтомГорячий клубок машин,Колесами по асфальтуПечатая елочки шин.
Вот и Рождество для бедных, Бедное Рождество! — Трубы народов медных Кричали: «Ваше-ство!»…
Старый, обрюзгший герцог Сползал на луку седла. …Птица вырывалась из сердца И вырваться не могла.
И все казалось — из строя Шагнет и повалится труп. И шлем улыбку откроет, Замолкших на Марне губ.
И ветер опустит бархат Изъеденных газом знамен Под копыта коня монарха. Под пяту проходящих времен…
— Дети собирали елки. Оставшиеся от шин. В лесах завывали волки Осипшим альтом машин.
Под ветром лохматые птицы, Ныряя, летели вбок. Обугленные страницы Листал над полями Бог…
«Воля России». 1931. № 5–6
БИБЛЕЙСКИЙ ЛИФТ
Вчера и сегодня, прикован навек,От стойки в подвале, от гнева и рюмок,Вскипая покорной печалью Ревекк,Как песнь эмигранта взлетает из трюма.
Гудя подымается трубкою ртуть —Под вечер термометр домов лихорадит,Выкачивая тепловатую мутьНочных кабаре на садовой эстраде.
И вот фонарем посветив в вестибюль,Где скучно, где мрачно, где звери и птицы,Где с улиц промасленный, синий июльВойдет как монтер и в кабинку садится, —
Ты всходишь, плывешь и сквозь волны временПочтительно скалишь скафандр водолазаИ, крякнув, извергнешь десяток Ион,На берег контор вознеся по заказу.
И вновь, наяву или только во сне,— Не вспомнить, не вспомнить… — но сон одинаков:С земли до небес и белее, чем снег,Воздушную лестницу видит Иаков…
Так к пристани ж! к небу — и благослови!И я возношусь над пространством и страстьюПоющим святым ослепленной любвиНад прошлым, над тьмою, над львиною пастью…
…А к утру опять сквозь туманы и плачУ рамп революций веселое соло:Над городом черной рукою палачПодымет за волосы мертвую голову…
«Воля России». 1931. № 5–6
ЗВЕЗДНАЯ СИМФОНИЯ
Крылатый лев, подняв крыло, как парус.Въезжает в мир, в зал, в зрителей, в меня.И беглый отблеск черного огняВзлетает вверх, во тьму, на третий ярус.
…Я встаю, я готов помочь. Укротитель, ты сердце плавишь! Ты душу сжигаешь, как ночь, На белом рассвете клавиш.
И мир воскрешая как звук, Ты ширишься траурным эхом Над мертвою бездной разлук — Небесная весть и утеха…
— А в дверь колотя кулаком,Задыхаясь, шипел как пенаПришелец в плаще голубом:«Впустите! Я — тень Шопена!
Скорее, симфония звездПружиною бьется в ухе!Я должен, пока еще мостНе поднят и бродят духи»…
И плащ на куски изорвав. Рыдал и грозился чертом… А лакей во фраке потертом Убеждал: «Уходите, граф…»
«Воля России». 1931. № 5–6
ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ
В лощину, где дымный отельКлеймо на снегах выжег,Ледник, словно Вильгельм Телль,Съезжал, по ночам на лыжахИ в окна стрелял, как в цель…Падала в пропасть альпийская серна.Блуждая, дрожали во льдах закаты.Плыли в пространствах, легки и безмерны,Магнетических бурь голубые раскаты.Стрельчатый бархат рос на окне.Мисс кутались в соболя.Весна приходила — и нет как нет.Сегодня — тридцать ниже нуля,И серна жарится на огне.— Часы в вестибюле ходили вразвалку.Чернели стрелы, вонзившись в «три».Горы смотрели — им было не жалко:Люби, ненавидь, живи иль умри.Но для любви одной жизни — мало,И много — для ненависти. Замерзай!…Ночь шевелила змеиным жаломИ наводила слепые глаза.Ветры крутили бумажный кораблик.Взлетела ракета у входа в тир.— Разве руки твои не озяблиДержать на ладонях яблочный мир?..Засыпала, нахохлившись, черною птицейТень, как орел на песке арены.— Ты видишь — призрак любви двоитсяИ плачет в пространствах призывом сирены.Тель пускался за нею в путь.А в спальнях мурлыкал газ.Укрывшись, дремали постели.И всю ночь, не смыкая глаз.Смотрели сквозь стекла елиНа твою голубиную грудь,В крови от стрелы Телля…
«Воля России». 1931. № 5–6.
НОВЫЙ КОЛУМБ
