кровать.
Прежде чем уснуть, Джим долго раздумывал, почему они снова сменили дом. Наверняка это из-за людей в тёмных костюмах. Ему нужно остерегаться людей в тёмном, глаза которых, пугающие до дрожи в коленках и огромные, словно гладь озера, отражают небо. А ещё скрывают дурные мысли, как у серых ворон. Ночью один из его снов, которые казались мыслями или, может, и были мыслями, просто похожими на сны, напугал Джима. Тогда он вышел из кабинета и, увидев спящего на диване в гостиной Уоррена, снова лёг рядом с ним, как в ту грозовую ночь. Ему снилось – или чудилось, – что люди в тёмных костюмах окружили дом: вот-вот ворвутся внутрь и заберут его, в этом Джим был совершенно уверен, а потом увезут далеко-далеко, лишив и Бобуоррена, и шансов найти máthair. Во сне кровать Джима превратилась в лодку, носившуюся по бурному морю, потихоньку погружаясь всё глубже. Ощущение ледяной воды и промокшей, отяжелевшей одежды было настолько осязаемым, что Джим был уверен, будто тонет, – по крайней мере, до тех пор, пока не осознал, что находится в доме Бет, и, ощупав одежду, не понял, что она совершенно сухая.
– Почему бы тебе не взять мою машину? – предложила Бет за завтраком.
Боб удивлённо поднял глаза.
– Ну, чтобы съездить в Бостон, – объяснила она. – Поезда и автобусы наверняка под наблюдением.
– Я не умею водить, – развёл руками Уоррен.
– Неправда! Как-то же ты добрался с базы Хэнском до… кстати, докуда?
– Это была вынужденная необходимость. На самом деле водить я не умею.
– Считай, что сейчас это тоже вынужденная необходимость. Меньше вероятность, что остановят, больше шансов помочь Джиму.
Уоррен задумался. В конце концов, сказал он себе, что сложного вести машину? Наверное, Бет права. Хотя его раздражала мысль о том, что Бет может быть права больше одного раза подряд.
– Главное, не перепутай педали: правая – газ, левая – тормоз, – сказала Бет через полчаса, отдавая ему ключи. – Коробка автоматическая, всё остальное она сделает сама. Ах да, осторожней на поворотах!
Чтобы скрыть Боба от посторонних взглядов, она вывела машину на грунтовую дорогу за домом, а его самого заставила вылезти через подвальное окно, словно вора.
И когда Джим медленно открыл глаза, пытаясь осознать, где находится, Бет уже стояла возле дивана, уперев руки в боки.
– Ну-с, – сказала она, – как насчёт урока гэльского?
Женщина по имени Бет знала всего несколько слов – до того скудный лексикон, что Джиму показалось, будто он имеет дело с двухлетним ребёнком. Впрочем, это всё-таки лучше, чем было до сих пор, – то есть лучше, чем ничего.
Она спросила, откуда он, и Джим ответил: Тулах-на-Кроше. Она хотела знать его фамилию, и он ответил: Макфи. Она показала ему карту, но Джим не смог узнать родных мест – он никогда не видел карт. Тогда она спросила его о семье, и он ответил, что не знает, где она. Или, может, не помнит. Наконец женщина показала ему несколько слов в блокноте, но Джим не смог их прочитать, а когда она попросила что-нибудь написать, ответил, что писать не умеет.
И тут они услышали стук в дверь: сильные, уверенные удары. Бет тотчас же спрятала Джима в кабинете, дав понять, чтобы он не высовывался, и пошла открывать.
– Да-да?
Фигуры двоих мужчин в тёмных костюмах полностью закрыли собой дверной проём. Оба были в солнечных очках, но при виде Бет один их снял.
– Доброе утро, мисс Ларкин, – сказал он с ледяной улыбкой, за какими обычно скрываются пистолет или ордер на арест.
Бет инстинктивно прикрыла дверь.
– Мы работаем на правительство. – В его руках, как по волшебству, возникла карточка с какими-то запутанными аббревиатурами, спустя секунду столь же волшебным образом исчезнувшая в одном из карманов. – И ищем профессора Роберта Уоррена.
– В моём доме?
– Так вы его знаете?
– Конечно, знаю. Он был женат на моей лучшей подруге.
Равнодушные лица обоих мужчин убедили Бет, что им уже предостаточно о ней известно.
– Виделись с ним в последнее время?
Бет покачала головой:
– Слышала только, что он собирался пожить в доме на Иден-роуд.
– Вы не встречались?
– Наши отношения с профессором Уорреном далеки от приятельских. И я никогда не прошу ему страданий Сьюзен.
– Похвальная преданность с вашей стороны. Но факт остаётся фактом: продавец из магазина сообщил, что отдал вам посылку, которую вы предложили лично передать профессору Уоррену. И случилось это не далее чем три дня назад.
– Это правда, – ничуть не смутилась Бет. – Хотела высказать ему в лицо всё, что о нём думаю, да только его дома не оказалось. Ну, я оставила свёрток на крыльце и ушла.
Бесстрастная улыбка мужчины пригвоздила её к двери, а глаза оценивающе прошлись по фигуре. Зеркальные очки агент вертел в руках, словно наручники.
– И что же было в том свёртке, мисс Ларкин?
– Понятия не имею. Меня это не касается.
– А где ваша машина, мисс Ларкин? – поинтересовался второй, оглядываясь по сторонам.
Бет почувствовала, что над верхней губой выступили капельки пота.
– В ремонте.
– В какой мастерской?
– У знакомого, по дороге в Ипсвич. Он их чинит задаром, ради удовольствия.
– И как его зовут?
– Хэп, насколько помню. Или Хэнк. Если честно, с ним больше мой покойный дядя дружил…
Второй мужчина тоже снял очки. Его глаза оказались голубыми, а взгляд – пронизывающим до печёнок. По спине Бет побежали мурашки: не хотелось бы ей оказаться в шкуре Боба, когда две такие ищейки сядут ему на хвост.
– Мы будем поблизости, мисс Ларкин. Если узнаете что-нибудь о Роберте Уоррене или случайно его увидите, позвоните по этому номеру, – сказал наконец второй агент, протягивая ей визитку.
– И во что это он вляпался? – поинтересовалась Бет, имитируя заинтересованность.
– Спасибо за сотрудничество, мисс Ларкин, – оба снова надели очки и спустились с крыльца.
Уоррен взмок. Необходимость вести машину, одновременно следя за дорогой, стоила ему гигантских усилий.
Как бы то ни было, ему всё-таки удалось преодолеть пятьдесят миль до Бостона и удачно припарковаться всего в квартале от Первого Национального. Профессор дважды обошёл здание, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и наконец вошёл внутрь.
В сейфе оказалось пятнадцать тысяч долларов и облигации. Их он оставил, а деньги, сложив в заранее купленный конверт, убрал во внутренний карман куртки. Потом сразу вышел.
Переходя улицу, он вдруг услышал, как кто-то зовёт его по имени, и, обернувшись, застыл там, где стоял, прямо посреди дороги. Какой-то грузовик прогудел ему в ухо, а водитель, громко выругавшись, послал куда подальше без промежуточных остановок.
С тротуара на него смотрела Сьюзен: волосы, поблёскивающие седыми прядями, собраны в элегантный пучок, короткий жакетик персикового цвета поверх синего платья.
Уоррен бросился к ней. Это казалось невероятным совпадением, одним из тех, что случаются только в бездарных фильмах.
– Привет, Сьюзен, – выпалил он, хотя на лице отражался совершенно другой вопрос: «Что ты здесь делаешь?»
– Бет сказала, ты
