Он помялся, сказал самым почтительным образом:
– Леди Розамунда что-то задерживается… я по своей инициативе постарался узнать, что там и как, все-таки королева турнира как бы должностное лицо в какой-то мере, интерес к ней у канцелярии его высочества не предосудителен, а вполне закономерен…
Даже интересно смотреть, как он извивается и мнется, для него это несвойственно, по части хладнокровия даст сто очков любому лорду с двенадцатью поколениями великих предков.
– И что же? – спросил я с холодком.
Он чуть вздохнул, но не позволил себе никаких иных чувств.
– Их бракосочетание состоялось, как и планировали, в церкви на землях сэра Корниленда.
– Дальше.
– После торжественного венчания, – продолжил он упавшим голосом, – молодые удалились в имение сэра Корниленда, где и намерены прожить оставшуюся жизнь.
Я нахмурился, вряд ли это желание леди Розамунды, но я еще не настолько слетел с катушек, чтобы вмешиваться в их личную жизнь. Намерены жить там, ну и намерены.
– Совет да любовь, – произнес я, а встрепенувшемуся сэру Жерару сказал мирно: – Это пожелание счастья. У вас что-то еще?
– Ваше высочество, – сказал он вкрадчиво, – позвольте призвать во дворец на какой-нибудь праздник, это мы организуем, самых красивых женщин?
Я посмотрел на него зверем.
– Зачем?
– Вы придумали великолепную идею, – сказал он, – насчет королевы турнира. Но теперь все так быстро привыкли, что с вами рядом сидит, расточая радость, самая красивая женщина в королевстве!.. И прям не хотят отвыкать. Надо бы…
– Что?
Он смиренно опустил голову.
– Ваше высочество, я токмо в интересах вашей державы, что и наша немножко, хоть и сбоку, вот и заботимся о процветании и… цветении.
Я сказал с тоской и упреком:
– Сэр Жерар! И вы туда же? Я считал вас такой несокрушимой скалой!
– Увы, ваше высочество, все мы сокрушимы.
– А я вот нет, – заявил я.
Глава 6
По всему дворцу яркий свет, это я распорядился так, интимные сумраки не по мне, как и затемненные альковы для амуров, так что кроме люстр и подсвечников, напольных и настенных, я велел раздобыть и наладить для освещения все древние штуки, что работают без всякого масла и вообще без затрат.
Редкие придворные склоняются в поклоне, я уже научился идти мимо, отвечая небрежным кивком только избранным, но прошел недалеко, сбоку прозвучал веселый голос, полный любви и нежности:
– И чего это наш лорд ходит окольными путями?
Пахнуло солнечным теплом, как бывает только весной, когда сбрасываешь одежду и подставляешь зимнюю шкуру солнцу, да еще в постели с разогретой пухленькой женщиной.
Я оглянулся, едва не сплюнул, но лицо само расплылось в улыбке.
– Бабетта, ты чего подкрадываешься?.. Это мой дворец или как?
Бабетта вся налита щедрым солнцем, золотые волосы, золотые веснушки на здоровой коже, здоровый сочный румянец, как у доярки, умильные ямочки на щеках, вся светится ликованием, как же, меня увидела, так вот щас и куплюсь, все женщины брешут…
Но все же малость купился, заулыбался во весь рот, будто щасте свое встретил.
Она заверила радостно:
– Твой, дорогой Рич, все здесь твое! И я тоже. Правда-правда!.. Хотя я всегда была твоей, но теперь вот как-то особенно твоя.
Я спросил с подозрением:
– А что особенного теперь?
– Все, – заверила она, – что пожелаешь!
Я пробормотал озадаченно:
– А что, есть что-то еще?
– Наверняка, – сообщила она, – я же вижу по твоему лицу, что много чего еще есть и все-то ты знаешь! И мне можешь рассказать и показать, такой наивной и простодушной!
– Бабетта, – сказал я предостерегающе, – сегодня же отдам приказ стрелять, если явишься вот неожиданно. Видишь вон там арбалетчика? И еще вон там?
Она запротестовала свежим милым голоском:
– Рич, я никогда не поверю, что ты отдашь такое зверское повеление!
– Почему? – изумился я. – Ты ущемляешь мое достоинство сатрапа. Здесь все вертится по моему желанию, но ты являешься откуда-то и попираешь…
– И что, нарушаю что-то? Рич, да они меня даже не замечают! Думаешь, почему даже не взглянули?
Я посмотрел по сторонам, придворные бросают на меня любопытно-озадаченные взгляды, проходят с поклонами, и в самом деле, никто даже не мазнул взглядом по Бабетте.
– Так, – сказал я тихо, – иди за мной, а то удавлю прямо на месте. Я выгляжу как сумасшедший?
Она загадочно улыбнулась, а я, не проронив больше ни слова, прошел в свой кабинет, усадил ее в кресло и сел напротив. Она послушно молчит, только улыбается и все подергивает плечом, давая платью сползать все ниже и ниже, обнажая левую грудь.
– Так, – сказал я строго, – значит, никакие амулеты против незримников на тебя не действуют?
Она сказала ласково:
– Рич, я тебя обожаю.
– Понял, – сказал я, – значит, совершенно иной принцип. Потому не заметили и часовые на входе… Ах да, ты же прямо во дворец! Как же тебя, зараза, прищучить…
Она наблюдала с улыбкой, пересела ко мне в кресло, прижавшись горячим мягко-упругим бедром и крепкой, несмотря на размер, грудью, тоже горячей и подрагивающей.
– Милый, – голос ее был нежным и воркующим, – а зачем это тебе?
– А самолюбие? – спросил я.
Она вздохнула.
– Ох уж это мужское эго… Ну почему у меня никакого самолюбия? Вот люблю тебя, хоть ты мною и пренебрегаешь, противный… Зато как восторгаюсь издали твоими ошеломительными, даже ошеломляющими успехами!.. Гандерсгейм пал, я бы сказала, просто стремительно…
Я переспросил настороженно:
– Да? А мне показалось, что с ним пришлось повозиться. Или императору там пришлось отступить?
Она в удивлении вскинула брови.
– Почему так решил?
– Ты не ответила, – заметил я. – Значит, правда.
Она очаровательно улыбнулась.
– Если бы войска императора там побывали, здесь бы знали.
– Откуда? – поинтересовался я. – Варвары бы доложили?.. Что-то мне кажется, ты не просто нечто недоговариваешь. Скажи, ты знала, что пиратские народы готовят масштабную высадку на берега Сен-Мари?
Она не только вскинула брови, но и раскрыла рот.
– Рич, опомнись!.. Еще скажи, что император сам и натравил!.. Зачем бы я стала тебе вредить? В любом случае, сам понимаешь, пираты нам отвратительны, их никто поддерживать не станет.
– Поддерживать, – сказал я, – и натравить – это разное.
Она покачала головой.
– Нет-нет. Ты не враг. Никто тебя не рассматривает как врага. А я вообще в восторге от того, с каким размахом ты взялся за такое незнакомое тебе дело, как строительство флота…
Я проговорил мирно:
– Бабетта, с еще большим размахом я взялся за консолидацию земель и сплочение королевств в единую семью народов. Это задача поважнее и помасштабнее, но тебя интересует именно флот?
Она улыбнулась несколько принужденно.
– Разве не флот – твоя важнейшая забота? Твой приоритет?
– Нет, разумеется, – ответил я твердо и не моргнув глазом. – Турнедо, как ты должна догадываться, раздразнил мои аппетиты. Теперь я запустил лапы в Варт Генц и не хочу выпускать его из сферы своего влияния.
Она сказала мило:
– То есть из своей власти?
– Я же скромный, – напомнил я, – а еще боюсь сглазить. А так да, из моих загребущих. И еще присматриваюсь к Скарляндам. Огромная территория, многочисленный рослый и здоровый народ…
Она спросила с недоверием:
– А как же такие титанические усилия на постройку флота?
– Есть другой выход? – спросил я в великом удивлении. – Попроще и подешевле? Только скажи, лапочка! Пираты столетиями не давали выйти в море даже половить рыбу, никто не смел поселиться на берегу!.. Так что флот – во-первых, защитная мера, а во-вторых, не правильнее ли отыскать гнезда пиратов на островах и разрушить, чем жить в постоянном страхе перед высадкой десанта и всячески укреплять сторожевые башни во всему протяженному побережью?.. Возможно, пираты как раз на архипелаге Рейнольдса, которые Его Императорское Величество изволило так красиво и мудро пожаловать в мое пользование?
Она помолчала, пытливо глядя в мое честное лицо, а я в самом деле говорю правду и только правду, хоть и не всю, но теперь я уже могу говорить так, что иногда сам себе верю, а потом думаю, что за идиот мне такое подсказал?
– Ох, Рич, – проговорила она тихонько и посмотрела по сторонам, – а зачем это тебе? Что ты задумал?
Я сказал чуть-чуть хвастливо:
– Борьба за власть – у всех мужчин в крови, для тебя это новость? Так вот, скажу тебе… пока только тебе одной…
Она прошептала:
– Клянусь, никому!
– Даже императору?
– Даже императору, – ответила она твердо и не моргнув глазом.
– Я намерен создать некий конгломерат, – объяснил я, – из дружественных королевств, объединенных единым экономическим пространством, единым налогом и единой целью жить в мире и согласии с моими нормами.
Она внимательно всматривалась в мое лицо.
