– А может, насмотревшись «Интердевочки», она решила, что замуж за кого-нибудь выскочит, – предположил Петр.
– Как бы там ни было, у нее теперь уже не спросишь, – развел руками Гуров.
– Так там же конкуренция бешеная, и со стороны не попасть, – удивился Стас.
– Все так, только в «Украине» работала ее подруга не подруга… Словом, в одной школе они учились, только та на несколько лет раньше закончила, вот она ей протекцию и составила, они даже вместе квартиру снимали, – продолжал Лев Иванович. – Вот, видимо, кто-то из этих иностранцев ее на чем-то и вербанул! Кто это, теперь уже не выяснить, но пять лет назад Ирина со своим бесчестным занятием резко распрощалась, с квартиры съехала, и больше подруга о ней ничего не слышала. И на проституции ее потом ни разу не засекли! Кстати, именно в это время и появилась у Ирины постоянная московская регистрация, но в квартире такого пропойцы, что пытаться у него что-нибудь выяснить – пустая трата времени и сил. Но! Зарегистрирована она там еще как Доронина!
– Все правильно, в паспортном столе подделку сразу бы распознали, – заметил Петр. – А вот потом, чтобы отсечь ее от всех милицейских баз, ей первую букву в фамилии поменяли, и стала она уже не проституткой Дорониной, а добропорядочной гражданкой Ворониной с настоящими, но чуть подправленными документами. А поскольку ничем противозаконным, в смысле проституцией, воровством и всем прочим, ей заниматься уже не пришлось бы, то ее хозяева ничем не рисковали.
– А если бы ее почему-то патруль остановил? – предположил Крячко.
– У нас настолько подкованные пэпээсники, что разглядели бы в ее фамилии одну измененную букву? – поинтересовался Гуров. – Нет, Стас, там явно мастер поработал!
– А пробивать ее по адресной базе у них причин не было бы – документы-то в порядке, – добавил Орлов.
– Точно! И тогда ее уже под фамилией Воронина устроили работать в турагентство, где, как вы думаете, чем она занималась? – спросил Гуров и, не дожидаясь их ответа, сказал: – Оформлением виз.
– То есть могла на совершенно законных основаниях, не вызывая подозрений, посещать посольства! – воскликнул Крячко. – Это чья же умная голова сработала?
– Недооценивать врага – себе дороже выходит, – заметил Лев Иванович. – И потом, подложить под нужного человека проститутку – это одно дело, к ней и отношение будет соответствующее, а вот добропорядочную молодую женщину – совсем другое. Но вот загранпаспорт российский они ей делать побоялись, потому что в миграционной службе не лохи сидят. Они могли бы и подделку разглядеть, и данные из Урюпинска затребовать, а там им ответили бы, что нету у них такой и никогда не было.
– Так вот почему она, работая в турагентстве, ни разу за границу не выезжала, – догадался Крячко. – А я-то все удивлялся!
– Больше не удивляешься? – спросил Гуров.
– Уже нет, – вздохнул Стас, восхищенно глядя на друга.
– Дальше я могу только предполагать, – продолжил Лев Иванович. – «Боникс», конечно, вызывал огромный интерес у наших заклятых друзей, но такой трус, как Старков, даже выезжая за границу, наверняка вел там себя архиосторожно. И вот тогда они и подложили под него Воронину! И это сработало! Вот так они его и вербанули! Можно сказать, взяли тепленького голыми руками. Он на старости лет влюбился и больше всего боялся, что Ирина его бросит, поэтому был готов на все, чтобы только ее около себя удержать. Кстати, то, что он ее у себя поселил, тоже об этом говорит. Ведь за тот год, что прошел после смерти академика и до появления Ирины, он к себе девок даже не водил, а предпочитал развлекаться вне дома. Да и потом, при всей любви к себе, ненаглядному, он тратился на нее не скупясь. Но вот за границу они ему выезжать запретили, чтобы, если предательство все-таки откроется, он остался вне подозрений. Да, впрочем, Старков без Ирины и не поехал бы!
– Но как он информацию передавал? Уж явно не сам. А Ирина с работы уволилась и в посольства больше ходить не могла, – недоуменно спросил Крячко.
– А вот тут и пригодилась якобы Скворцова, потому что, встречайся Ирина с мужчиной, водители настучали бы Старкову, тот начал бы нервничать – а ну как она ему изменяет? А его хозяевам это надо? Ведь когда человек не в себе, он и глупости наделать может. Нет, его душевное спокойствие им было дороже собственного! А вот когда женщина с женщиной встречаются – это совсем другое дело! Вот, скажи мне, Стас, где они могут встречаться?
– Да где угодно! – пожал плечами тот. – В магазине, в парикмахерской, в салоне каком-нибудь, в бассейне, в сауне… Да тут до бесконечности перечислять можно!
– Вот именно! Только, прежде чем встретиться, женщины обычно созваниваются, чтобы узнать, не изменились ли у какой-нибудь из них планы. А судя по распечатке телефонных звонков Ирины, что с сотового, что с домашнего телефона Старкова, никаких подозрительных контактов у нее не было, а порой она выходила из дому, вообще никуда не позвонив – Старков не в счет. А это значит, что время и место встречи было определено раз и навсегда. Вот мне и осталось всего-то, что проанализировать ее перемещения по городу и выявить закономерность. Спасибо великое Анне Григорьевне и Геннадию Михайловичу, которые эту адову работу за нас выполнили.
– И ты ее, конечно же, выявил, – даже не спросил, а утвердительно заявил Петр.
– Да! – кивнул Лев Иванович. – Если отбросить магазины и прочую ерунду, то Ирина на протяжении последних двух месяцев три раза в неделю посещала бассейн, два раза сауну, а по пятницам обязательно – утром салон красоты, где проводила довольно много времени, причем всегда выходила с прической – это по фотографиям видно, а в пять часов вечера, тоже в пятницу, – парикмахерскую «Нефертити».
– И ты мотался по всем этим местам? – в ужасе воскликнул Крячко.
– Зачем? – вяло удивился Гуров, потому что некоторая бодрость, которую он почувствовал, выпив коньяк, начала проходить. – Дело в том, что бассейн и сауну она по причине своей женской природы иногда пропускала. Как и парикмахерскую, а вот в салон красоты ездила всегда, причем в строго определенное время! А теперь вспомни тот снимок, что я попросил тебя назад вернуть, – напомнил ему Лев Иванович.
– Это где Воронина на фоне какого-то здания? – переспросил Крячко.
– Какого-то! – хмыкнул Гуров. – Да ты это здание должен помнить не хуже меня, потому что именно в этом доме пять лет назад убили антиквара Погодина.
– Черт! – заорал Стас. – А ведь точно! Ну и память у тебя, Лева! А на первом этаже тогда…
– Был антикварный салон, который невинно убиенному и принадлежал. А после его смерти вдова бизнес мужа ликвидировала, а помещение продала, и теперь там именно этот салон красоты. И имеет этот салон свой сайт, на котором указано, что мужской зал у них тоже есть.
– И ты туда поехал! – догадался Стас. – Там-то ты и подстригся! – И, не удержавшись, добавил: – Между прочим, тебя, выходящим оттуда, видела одна из Машиных коллег, о чем тут же ей и доложила! А уж та, решив, что ты не иначе как к свиданию с дамой готовишься, взревновала и рванула сюда, тебя с поличным заставать!
– А вот это теперь уже совсем неважно, – равнодушно заметил Лев Иванович.
Орлов, зло посмотрев на Крячко, показал ему свой внушительных размеров кулак, и тот, поняв, что брякнул лишнего, смущенно потупился.
– Так что же дальше? – как ни в чем не бывало спросил Петр.
– Да, я туда действительно поехал и подстригся, но пораньше, до Ворониной. Потом я, якобы ошибившись дверью, заглянул в женский зал, где жутко заинтересовался висевшими на стене фотопортретами разных красавиц с невообразимыми прическами, извинившись, подошел поближе, чтобы их рассмотреть, и незаметно установил видеокамеру. А потом, еще раз извинившись, ушел и, вернувшись в машину, стал наблюдать, что там будет происходить.
– А почему именно там, а, например, не в какой-нибудь другой комнате, где маски какие-нибудь делают? – удивился Стас.
– А потому, что в салон она приезжает к десяти, а в три часа дня у нее бассейн. Ну и кто перед тем, как в воду лезть, будет себе укладку делать? Особенно, если вечером все равно в парикмахерскую ехать? Тем более что в эту пятницу еще и дождь лил? Только тот, кому обязательно нужно там быть несмотря ни на что!
Сил у Гурова оставалось все меньше и меньше. Узнав, что все благополучно закончилось, он расслабился, и наступила реакция на дичайшее нервное перенапряжение, в котором он жил все последние дни, но он должен был рассказать друзьям все до конца, чтобы не осталось никаких неясных моментов.
– Значит, там они и встречались? – спросил Стас, с тревогой глядя на друга.
– Смотрите сами, – предложил Лев Иванович.
Он включил компьютер, и Орлов с Крячко увидели, как к креслу мастера, держа сумочку в левой руке, приближается Воронина. Вот она поставила ее на тумбочку, села, опять-таки левой рукой поправила юбку, и тогда Гуров увеличил ее руку до максимума. Тут Петру со Стасом стало ясно, что между средним и указательным пальцем ее правой руки что-то зажато. Но вот ее накрыли почти что с ног до головы, чтобы не запачкать одежду, и мастер приступил к работе.
