поистине оскорбленной невинности отметил:
— Незнание закономерностей современного мира не освобождает вас от ответственности за его эксплуатацию. Ученые…
Он негодующе фыркнул и отвернулся, а научный отдел принялся переглядываться. Как бы не крепились ученые, но второго пришествия безоблачного хамства и непроходимой бюрократической глупости они просто так стерпеть не могли. Кевин за спиной у профессора покрутил пальцем у виска, взял себя за галстук и изобразил повешенного. Нил и Михаил кивнули в ответ, а Гайяна сдержанно улыбнулась.
Желание защищать отдел у нее испарилось примерно через час после появления Ветрова: парадоксального профессора она, вопреки всем героическим настроениям, переносить оказалась категорически не в силах. К тому же, незримая поддержка со стороны коллег немало воодушевляла ее на спонтанное отчаянное безумство.
Подождав, пока вредный профессор уйдет на обед в столовую, она выдохнула сквозь зубы и предложила:
— Я так больше не могу. Давайте подумаем, что тут сделать можно.
— Может, не здесь? — неуверенно спросил Кевин. — Вдруг Ник-Ник обратно прилетит? У него талант в самый неподходящий момент появляться.
— Ник-Ник? — прыснула Гайяна. — Ему подходит. Есть у меня одно секретное место, куда ни один Ветров нос не сунет.
Так сотрудники научного отдела неожиданно для себя оказались в действительно непредсказуемом месте, куда не могла ступить нога воспитанного представителя сильного пола — в женском туалете третьего этажа Корпуса первопроходцев. Кроме самой Гайяны и Ви туда ходить было некому, и лаборанты, посмеиваясь, оценили находчивость старшей научной сотрудницы.
— Если Ник-Ник не прекратит свою деструктивную активность, я уволюсь нафиг, — пообещала Гайяна не то научному отделу, не то сама себе.
— А, может, это идея? — робко предположил Нил. — Если вы поднимете такого размера суматоху, может, к нам прислушаются?
— Как вариант, — задумалась Гайяна. — А почему не всем вместе?
Лаборанты негромко зашумели: очевидные дыры в таком повороте событий их немного пугали. Еще бы, бунт научного отдела в полном составе через пару недель после начала командировки их руководителя выглядел бы крайне странно. И велика была вероятность того, что несогласных попросту уволят, да и дело с концом. Но, с другой стороны, после четырех с вагончиком лет огня, воды, химерок и титрования они настолько закалились и избаловались одновременно под твердой рукой штатного гения, что никого другого, как и Гайяна, в отделе видеть не желали и пикосекунды.
— А если уволят вообще всех? — резонно поинтересовался Кевин. — Колонию и оперативников нельзя без нас оставлять, пока Тайвин в командировке…
— Не посмеют, — тряхнула кудряшками Гайяна, подавив желание рассказать коллегам о догадках оперативников по поводу «стажировки», и сыронизировала: — Но мне вариант нравится, так что побуду первопроходцем. Только не надо, если что, головы пеплом посыпать, договорились? Я сама себя посыплю.
Ученые снова подняли шум, но быстро со старшей научной сотрудницей согласились: никому не хотелось чувствовать себя крайним, как и уходить без веского повода.
Гайяна вышла, подняв подбородок повыше — чтобы придать себе побольше терпения и решимости — а лаборанты еще пару минут переговаривались, чувствуя себя не в своей тарелке: восемь взрослых мужиков, и одна тонкая кудрявая девушка со стальным характером на страже их интересов. Кому рассказать — застыдят. Порешили всячески Гайяну оберегать, защищать, а если сложится так, что она пойдет с заявлением к Аристарху — все-таки устроить спасательную делегацию. Для внушительности и демонстративности.
После обеда, не застав научный отдел на месте, Ветров слегка насторожился и не преминул проверить, куда могло одномоментно исчезнуть восемь человек во главе со строптивой кудряшкой. В столовой, что было бы логично в обеденный перерыв, и откуда он только что пришел, их не было. Не было ученых и в подвальной библиотеке Корпуса. И в коридорах. Он и на улицу не поленился сбегать. Вернулся крайне озадаченный — и застал переговаривающуюся кучку лаборантов, выходящих из-за крайне неуместной двери.
От невозможности увиденного профессора слегка понесло.
— Вас не учили родители, что в школе, университете и на работе туалеты разделены на мужские и женские? — съязвил Ветров. — У вас там что, анонимный сортирный клуб курильщиков или наркоманов?
— Уточняли принцип действия вибросита, — раздался со стороны оперативного отдела надменный голос несносной девицы.
— Снова несанкционированные исследования вне очереди? — обернулся профессор, подметив в руках старшей научной сотрудницы светящийся голопланшет. Если бы просто посплетничать ходила, технику не стала бы включать.
— Ради вашего спокойствия подписала у оперативного сразу штук пять, мало ли какая напасть будет следующей и когда, — ощерилась ученая.
Ветров и Гайяна скрестили рапиры негодующих взглядов — и полная грязных приемчиков незримая схватка началась. Вплоть до самого вечера временный начальник тщательно колол ученую и всех лаборантов в самые слабые места, Гайяна огрызалась, а научный отдел стоически терпел, пока Ветров не встал со старшей научной сотрудницей в позицию кор-а-кор.
Апогеем испытаний стало стремление Ветрова показать Гайяне, в каком порядке и как должны быть расставлены реактивы на полке над общим столом для квантового резонансного микроскопирования. Автоматизированная система окрашивания препаратов флуоресцентными белками постепенно выходила из моды вместе с инфракрасными и простыми квантовыми микроскопами, а новая техника требовала особенного подхода. И Николай Николаевич, будучи профессором, заведующим кафедрой биологии крупнейшего в семи мирах Межпланетарного университета, такую игрушку в студенческом научном центре имел. И как с ней обращаться — знал. А уж упустить возможность блеснуть познаниями он не мог.
Нависнув позади Гайяны не терпящей возражения начальственной скалой, он левой рукой оперся о стол с одной
