предвкушал встречу, но в то же время и опасался ее.
Всю неделю я не только эмоциональный фон себе расшатывал, но и проверял свои предположения, и в конце концов укрепился в понимании того, что Седьмой — мир эмпатии. Мне показалось, что способностью к этой альтернативной форме общения тут владели и облака, я уж молчал о том, что примитивная эмпатическая коммуникация была характерна и для растений, не говоря уже о животном мире. Сразу вспомнился рассказ великолепного Шекли про запах мысли, только ни звери, ни растения тут телепатами не были, и от некоторого подобия нормальной эволюции отказаться не пожелали, по крайней мере, на начальных ее этапах. Хотя и тут не все было так просто, как я понял из коротких обрывков объяснений Тайвина.
Короче, чем больше я узнавал Седьмой — тем больше влюблялся в него, окончательно и бесповоротно. И тем сильнее щекотало изнутри желание познакомиться с ним поближе, пусть я и остерегался его эмпатических объятий. Задачка, прямо скажем, не самая простая вырисовывалась!
Так что Алану, возникшему на пороге через час после завтрака в последний из отпущенных нам дней — хоть часы сверяй! — я обрадовался почти как манне небесной. Отдыхать в седьмые сутки от начала детального познания нового мира я не планировал совершенно.
— Вас-то мне и не хватало! — воодушевленно заявил я, завладевая вниманием экономиста. — Все утро только вас и жду!
Несколько обескураженный моим внезапным энтузиазмом, Алан потер шею под воротником и спросил:
— И что же вы хотели, Честер?
Я склонил голову вбок, демонстрируя ослепительную улыбку во все свои двадцать восемь за вычетом так доселе и не выросшей мудрости (клянусь, человек-скала нервно вздрогнул и спрятал правую руку подальше за спину! Запомнил, зараза), и кокетливо предложил:
— А давайте прогуляемся в поле! Только я, вы, если захотите, и ваши люди. Числом человека три-четыре, не больше. — И посмотрел на него самым светлым, честным и обворожительным взглядом в своем репертуаре, подключая в полную силу эмпатический канал воздействия.
Я словно сформировал вокруг себя сияющее теплом и блестками облако дружелюбия, тепла и жажды познания, обнимающее всякого, кто ко мне неосторожно приблизился.
Застигнутый врасплох Алан не смог сопротивляться:
— Да я, собственно, не против… Я, конечно, не пойду, но людей могу вам выделить в сопровождение.
— А я могу их сам отобрать? — несколько обнаглел я.
— А у вас особенные критерии имеются? — заинтересовался экономист.
— Да, — продолжая улыбаться и испускать флюиды обаяния, ответил я. — Человек должен быть физически и психологически подготовлен, морально и эмоционально устойчив, от природы любопытен и наблюдателен. И хорошо бы, если бы он умел учиться и выполнять мои указания. В рамках полевого выхода, конечно.
Видно было, что Алан подозревает какой-то подвох, но все, что я перечислил, было вполне логичным и обоснованным, и он, посомневавшись, сдался.
— Хорошо. Но под моим контролем.
— Ага, — чуть не подпрыгнул я. — Тогда я пошел тесты делать.
— Какие тесты? — тут же насторожился он.
— Как это, какие? Если физподготовку можно посмотреть в спортзале, то психологические качества — только в имитации условий дикой природы. Да вы не волнуйтесь, я вам все заранее покажу, — светя незамутненной улыбкой клинического имбецила уговаривал я.
Продолжая подозрительно на меня поглядывать, Алан коротко согласно кивнул и вышел. Про последний день и наши так называемые «долги» он так и не заикнулся. Тайвин, наблюдавший всю сцену, с любопытством меня рассматривал, будто перед ним не я, а диво дивное и чудо чудное.
Я же, утомленно выдохнув, «втянул» обратно облачко шарма и с усталостью посмотрел в ответ.
— Я не перегнул палку?
Тайвин скептически скривил губы.
— Знаешь, со стороны смотрится очень странно. Как за сеансом гипноза наблюдать. Но, я смотрю, действенно. И я начинаю понимать механизмы. А что за тесты?
Я предвкушающе разулыбался.
— Их мы с тобой сейчас будем придумывать. Ты же не против?
Тайвин с заговорщической улыбкой поддержал мой настрой.
— Совершенно не против.
Следующие несколько часов мы с ученым развлекались, придумывая самые нелепые ситуации, с которыми только могли столкнуться здесь, и над которыми в голос ржали на Шестом. От аллергии на пыльцу и внезапного помешательства командира (то есть потенциально меня) на почве приступа хронического любопытства, до потери ботинок в болоте и злостного покусания команды полчищами москитоподобных кровососущих рептилий, что в изобилии обитали в местных лесах помимо теплокровной болотной мошкары.
Основной задачей было сделать более или менее правдоподобную картинку работы первопроходца с акцентом на флору и фауну Седьмого, и так, чтобы без поддавков, чтобы я сам всех секретов теста не знал и не смог с блеском его пройти, показав класс — я особенно акцентировал на этом внимание. Мы все будем равны перед Седьмым, и повода делать поблажки и выгораживать себя просто ради того, чтобы пустить криминалу пыль в глаза, я не видел. Тут важны только опыт, знания и интуиция — то, чего может достичь любой энтузиаст при должных желании и усердии. Вдоволь насмеявшись, к вечеру мы с поставленной целью справились, о чем сообщили пришедшей нас проведать охране.
Меня с ученым под конвоем отвели в местное подобие спортзала — физподготовкой, как я
