она на меня смотрит, и ни слова от нее не добиться. К доске не выходит.
– Так она боится насмешек этих девчонок. Я ведь вам говорю, что они ей даже запрещают проходить мимо их парт. Как ей к доске идти? Ксюша застенчивая. А тут еще чувствует недоброжелательность. Вот и закрылась. Письменные-то работы она ведь неплохо выполняет? Я регулярно смотрю ее тетради.
Ирина Михайловна менять свое мнение не хотела:
– А почерк какой?! Почему она у вас так быстро пишет? Это ненормально для девятилетнего ребенка. Куда торопится, непонятно. Буквы вкривь и вкось.
– Зато без ошибок, – Юлия начала ощущать бесполезность этого разговора.
– Я не могу не ставить оценки за устные ответы. Кстати, почему она у вас не учит стихи?
– Как не учит?! Все стихи дома рассказывает. Недавно какой-то Овсей Дриз у вас был.
– Значит, недостаточно прочно запоминает. Если бы хорошо выучила, то все равно бы рассказала. Видите, проблемы с памятью. Психиатр бы лечение назначил.
Юлия встала из-за парты.
«Тебе, похоже, самой к психиатру надо. Сидишь средь бела дня со свистком на шее. Засунуть бы его… Ходила бы посвистывала, как тот ежик резиновый в роще малиновой…»
– До свидания.
– Всего доброго. Подумайте о своем ребенке!
Глава 7
Пришел апрель. Последняя учебная четверть. Неужели все-таки будут лето и отпуск?
Юлия торопливо шагала через сквер к школе. Остро пахло тополиными почками. Полинка разревелась в садике, обхватила ее ручонками за шею и никак не хотела отпускать.
«Учитель обязан быть в кабинете не менее, чем за пятнадцать минут до начала урока», – эту заповедь, данную завучем, Юлия старалась соблюдать. Тем более, первый урок будет в ее собственном седьмом «в» классе. Если они будут скакать в коридоре, то вполне возможно, что ей опять придется строчить объяснительную.
Юлия быстро взбежала по лестнице. Ну, конечно. Кошелев с Катковым опять донимают свою жертву – Артема Бережных. Этот мальчишка появился в их классе год назад, еще до ее приезда. Судьба с ним обошлась неласково. Поначалу все было хорошо: папа, мама, школа-гимназия в небольшом старинном городке на берегу Камы, в музыкалку, кажется, еще ходил. Потом тяжелая болезнь и быстрая смерть отца. А через несколько недель прямо на глазах у Артема его маму сбила машина. И вот он оказался здесь. В семье старшей сестры. В этом классе. Завуч рассказала Юлии Павловне, как его принимали в коллектив Кошелев с Катковым – в первый же день засунули головой в унитаз. Серьезное разбирательство тогда было. И вот опять Катков ездит на нем верхом. Артем пытается изображать веселую игру и затравленно улыбается. Юлия сжала кулаки: как же хочется отлупить этих гадов!
– Катков! Кошелев! В класс! Остальным подождать! – вид у Юлии был такой разъяренный, что все ее послушались.
Юлия пропустила вперед Мишку с Кириллом и захлопнула за собой дверь.
– Сколько это еще будет продолжаться? У вас сердце есть вообще? – напустилась она на своих учеников, – У него нет ни отца, ни матери. Пришлось уехать из родного города, от всех друзей… – Юлия почувствовала, как к горлу подступают слезы.
– Прекратите издеваться над ним! – голос не слушался Юльку. Еще слово, и она разревется.
Катков пробормотал:
– Да, ладно, ладно.
Кошелев с холодным любопытством смотрел на выступившие у Юлии слезы:
– Мы же не виноваты, что он чмошник.
Юлия Павловна открыла двери и впустила остальных учеников.
Ну и утро… Как выжить целых шесть уроков?
Юлия включила режим энергосбережения – раздавала всем классам тесты и обещала за них оценку в журнал. Только в шестом «в» это было бесполезно делать. Там Юлия Павловна написала на доске столбиком номера упражнений, отчертила метку, сколько нужно сделать на «тройку», сколько на «четверку» и так далее. Она медленно прохаживалась по кабинету, упреждая мелкие пакости, которые могли бы разрастись в большие конфликты. Рты у этих детей совершенно не закрывались. Отборный мат сыпался из них по самому ничтожному поводу. Этому классу нужно было сделать статус «коррекционный» и вести их по особой программе. Тут особенно ощущалось социальное неблагополучие городских низов. Родители некоторых учеников сидели, о детях заботились родственники. Учителю постоянно приходилось быть начеку и стараться не провоцировать у них никакого нервного возбуждения. Но сегодня у Юлии не было ни физических, ни душевных сил. Немного побродив между партами, она села за учительский стол, проверила тетради и заполнила журнал. Дети худо-бедно писали и болтали друг с другом. Юлия открыла блокнот, сделала заголовок «Говорят дети» и стала стенографировать поток речи учеников.
И.Лосев:
«Солнечный круг, яйца вокруг».
Ж. Путилов:
«Вчера вечером сидим с пацанами у подъезда, смотрим, бежит мелкий придурок. Намотал, такой, на палку кусок пленки и бегает с ним, будто воздушный змей. Мы его поймали, навтыкали. Не фиг тут бегать».
Славка Р. – Любе В.:
«Люба, а у тебя на трусах вишни нарисованы. Я вчера в бинокль смотрел, как ты переодеваешься.
– Дурак, что ли?»
Н.Власов – Свете С.:
«Светка, с……, если когти не стрижешь, так хоть ножовкой точи!»
В.Коркин – мне:
«Эй, насяльника! А пятьсот пятое тоже делать?»
И.Лосев – Женьке П.:
«– А энергетик-то хоть бодрит?
– И бодрит, и пьянит. Бегаешь, вроде, но криво».
В. Коркин – К.Мухамеджанову:
«Чё, Каримка, у тебя папка тарелку телевизионную купил? Будете теперь в ней плов варить?»
– Коркин, давай сюда тетрадь! Быстро! – приказала Юлия Павловна.
– А чё я-то? Я еще не доделал.
– Вот и доделывай, а не болтай! – Юлия подошла к Кариму, закрыв его собой от Коркина, и заглянула к нему в тетрадь, – Смотри, Карим, вот тут надо это слово вставить, а не это.
* * *
Как обычно, по понедельникам после уроков была «летучка». Директриса раздала педагогам ценные указания, огласила планы на неделю и сказала, что пора сеять цветы для школьных клумб. Поинтересовалась, есть ли добровольцы. Педагоги потупились, особого желания, видимо, ни у кого не было. Юлия скучала по своему огороду, который остался в Раздолье, и подняла руку.
– Давайте, я посею. Я люблю цветы.
Директриса удивленно посмотрела на нее своими стеклянными глазами:
– А вы одна справитесь? Может, еще кто-то?
Тишина.
– Ну, хорошо, от каждого класса – по пакетику семян, – приказала директриса. Вопрос был решен.
Может, хоть клумба получится красивой. Других успехов здесь Юлии не светило.
Глава 8
Последний классный час в этом учебном году. Юлия Павловна раздала дневники. Настроение у всех было замечательным. Переводные экзамены кое-как сдали, на второй год никто не остался, друг друга не переубивали.
– Ну, давайте, подведем итоги, что у нас хорошего было за седьмой класс? – предложила Юлия.
– Ни-че-го! – сказал Кошелев.
– В театр ездили, – выкрикнул Катков, – Акакий Македонович был крут.
– Ага, Чик симпотный был, – присоединилась Полинка Лисицына, самая популярная девочка в классе.
– Не, мне его друг больше понравился. Черненький такой, – возразила Сашка Афанасьева, подружка Полины.
Да, тот спектакль в Театре юного зрителя неплохо повлиял на класс. Не зря Юлия постаралась тогда. По рассказам Фазиля Искандера была постановка.
