начала завуч,– на ваш класс поступила докладная.
– От кого?
– От Зинаиды Степановны Кудашевой.
Юлька быстро соображала, что там могло быть. Кудашевой отдали с нового учебного года восьмой «в» на математику, хоть она и отпиралась, но директриса надавила на какие-то свои кнопочки. Может быть, чтоб она ее лучше информировала о том, как поживает класс Юлии Павловны, которая ни на что, кроме разведения цветов, в этой школе не способна.
Чем же недовольна уважаемая председательница профкома?
Из докладной следовало, что половина класса весь сентябрь не посещала уроки математики, что Зинаида Степановна неоднократно обращалась к классному руководителю 8 «в» с просьбой принять меры, но Ю.П.Фролова содействия не оказала, что далее это продолжаться не может и педагог крайне озабочена успехами восьмиклассников.
– Почему вы не отработали этот вопрос? – сурово спросила Надежда Николаевна.
Юлия аж задохнулась от такой несправедливости:
– Да я впервые слышу о том, что кто-то не ходил на математику! Она ко мне ни разу не обращалась! А в журнале по математике ни одной оценки и ни одного пропуска! Откуда я могла об этом узнать?
Надежду Николаевну немного смутил такой всплеск эмоций. Она зашла за свой стол и взяла в руки папку:
– Зинаида Степановна – уважаемый в коллективе человек, ветеран педагогического труда. Я не думаю, что она стала бы лгать. Зачем ей это? – завуч пожала плечами, – А журнал не заполнен, потому что она сейчас на больничном.
Юлия молча смотрела на завуча. Если начать говорить, то можно, пожалуй, разреветься. В этой школе она становится плаксой… Впрочем, не только она.
В кабинет под руки завели молоденькую учительницу истории – Ксению Валерьевну Кошкину, она летом окончила педуниверситет и, соблазнившись служебным жильем, приехала сюда. Если б не деловые костюмы, то Ксюшу можно было бы принять за старшеклассницу: худенькая, большеглазая, длинноволосая. Она очень старалась быть хорошей учительницей, тщательно готовилась к урокам, часто носила под мышкой самодельные схемы и игры. И редкий день она не плакала в коридоре, выйдя за двери «универсального» класса… Вот и сейчас она была вся в слезах, у нее кружилась голова и давило сердце. Надежда Николаевна вызвала скорую.
На литературе Юлия Павловна учинила допрос тем, кто не ходил к Кудашевой на уроки. На ее вопрос «Почему?», Сашка Афанасьева ответила:
– Дак она орет, как потерпевшая. Еще и пальцем своим мне по голове настучала. Ничего я у нее не понимаю!
Класс одобрительно гудел. Юлия понимала восьмиклассников, но в сложившейся системе отношений даже не стоило пытаться их поддерживать. Она собралась с мыслями и сказала:
– Зинаида Степановна – пожилая женщина. Преподает много-много лет. Ее уже не изменить. Для вас же выгоднее будет приспособиться к ней и потерпеть некоторое время. Я думаю, что она сама долго вас не выдержит. А вы постарайтесь-ка получше готовиться к урокам, а то за все ваши деяния попадает в итоге мне… Надоело уже как-то. С завтрашнего дня посещение математики на особом контроле, чуть что, буду звонить родителям. Ясно?
* * *
К седьмому уроку пришел Фозильжон. Он тревожно смотрел на учительницу, пытаясь понять, сердится она на него или нет за прошлый раз. Юлия Павловна ему улыбнулась. Лицо мальчика расцвело. Он хорошо поработал на уроке письма. Юлия только время от времени подходила к нему. Он несколько раз звал ее сесть рядом, но Юлия Павловна делала вид, что у нее за своим столом полным-полно работы.
На чтение учительнице все равно пришлось подсесть к ученику. Фозильжон произносил отдельные буквы, Юлия складывала их в слова и предложения. Читали башкирскую сказку «Золотые руки»:
«В далекое время жил в степях богатый бай. И была у него дочь-красавица. Когда она выходила в степь, то гасли звезды в небе, ручьи замолкали, потому что ярче звезд были очи ее, алее маков ее нежные щеки, звонче пения ручьев ее певучий голос. Звали девушку Мэфтук».
Фозильжон восхищенно вздохнул и произнес:
– Она как ты. Красивая.
И быстро поцеловал руку Юлии Павловны.
С тех пор к каждому уроку Фозильжон приносил Юлии свои рисунки. Он изображал себя и ее в виде жениха с невестой, с большими кольцами на пальцах. Тот факт, что Юлия Павловна уже замужем и у нее три дочки, мало смущал Фозильжона. Он предложил для ее супруга свою старшую сестру Асмиру, а дочки его счастью помешать не могли. Он тайком рвал для своей учительницы осенние цветы с клумб, быстро запихивал их в портфель, и потом Юлия помогала ему вытрясать из книжек и тетрадей травяной мусор. На нотации Юлии о том, что нельзя портить клумбы, мальчик отвечал, что он берет совсем немного и незаметно. Букет из красных очитков простоял в вазе целый месяц и даже пустил корешки, что доставило Фозильжону большую радость.
Юлия Павловна ревностно охраняла своего особенного ученика от всех остальных. Даже самые отпетые товарищи опасались к нему приставать, потому что Юлия в этом вопросе была настроена очень решительно и готова была за него влупить любому как следует. Если не физически, так заявлением на КДН или в полицию. Родителям Кошелева она очень внятно разъяснила возможные последствия. Он больше не высказывался на национальные темы.
Иногда Юлии Павловне хотелось защитить Фозильжона и от некоторых учителей. Однажды он в ожидании звонка на урок забрел в столовую, где она обедала вместе с другими педагогами. Напротив Юлии сидела могучая учительница физкультуры, скандальная, горластая баба. Фозильжон, хитро поглядывая на Юлию Павловну, прокрался вдоль стены и притаился за спиной у физручки. Он стал выглядывать то из-за одного, то из-за другого ее плеча и махать рукой своей любимой учительнице. Юлия сделала ему страшные глаза и указала на дверь. Он не понял ее знаков. Физручка грозно обернулась и зычно закричала на всю столовую:
– Ты что это себе позволяешь!? А ну, уходи отсюда!
Улыбка моментально слетела с губ мальчика. Он сгорбился и быстрым шагом вышел из столовой. Юлия отнесла свои тарелки и поспешила за ним. Она нашла его в темном углу под лестницей. Он сидел на корточках и размазывал по щекам слезы. Юлия присела рядом и обняла его. Фозильжон уткнулся лицом в ее колени.
Наверху кто-то тяжело прогремел каблуками. Под лестницей звук был такой, как будто сваи забивали. Не иначе Чудь Белоглазая обходит свои владения. Когда гулкие шаги смолкли вдали, Юлия Павловна взяла Фозильжона за руку и вывела на свет божий.
* * *
Последний учебный день первой четверти совпал с курбан-байрамом. На урок Фозильжон пришел вместе с мамой. Она принесла Юлии полный пакет всяческой выпечки:
– Возьми, пожалуйста. У нас праздник. Всех нужно угощать. Вы хороший человек. Вас мой сын любит. Сегодня его отпусти, пожалуйста. Всей семьей едем мы в гости.
– Да, конечно, поезжайте, –
