на нет права народа»[344].
Бегин неустанно проводил в жизнь эти принципы на протяжении всей своей политической деятельности. В феврале 1962 года, когда Кнессет обсуждал отмену Чрезвычайного положения, объявленного вскоре после провозглашения независимости страны, Бегин вновь поднял вопрос о том, насколько важно защищать права израильских арабов:
Некоторые утверждают, что мы не можем предоставить арабским гражданам страны равные права в полной мере, поскольку на них не возложены также и равные обязанности. Такое утверждение представляется странным. Действительно, мы решили, что всеобщая воинская обязанность не будет распространяться на арабских жителей страны — в отличие от друзов. Однако мы приняли такое решение по собственной воле, и мне представляются обоснованными моральные причины такого решения. Если начнется война, нам бы не хотелось, чтобы хотя бы один арабский гражданин оказался перед тяжелым выбором, который нашему народу приходилось делать на протяжении многих поколений… Мы считаем, что все граждане еврейского государства должны иметь равные права, и они будут иметь такие права, вне зависимости от их религиозной принадлежности, национальности или происхождения[345].
Позиция, занятая Бегином по конституционными и смежным вопросам, вызвала удивление у многих, и особенно у сторонников партии МАПАЙ, которые были убеждены в том, что Бегин — обыкновенный фашист. Он даже удостоился скупой похвалы в газете «Ѓаарец»: «Странно видеть, как политическое движение, которое по самой своей природе склоняется к укреплению исполнительной власти, в данной ситуации выступает с позиций чистого либерализма»[346].
Однако Бегин не продвигал идею конституции с такой настойчивостью, как это можно было бы предположить. Он так же хорошо представлял себе ту баталию, которую могут начать религиозные партии; будучи и сторонником еврейской традиции, и человеком, приверженным главенству закона, он и сам, возможно, испытывал внутренние противоречия при выборе основных принципов и не хотел участвовать в битвах, которые не могли не разыграться в стране.
Следовало принимать во внимание и внутреннюю политику Херута. Эри Жаботинский, живший тогда в США, представлял интересы крыла ревизионистов, которые считали, что Государство Израиль должно обособиться от «устаревшей древней цивилизации» иудаизма. Бегин был с этим решительно не согласен, однако — с учетом своего ненадежного положения в израильской политике — он не мог пойти на раскол в рядах своей партии. Таким образом, по целому ряду причин он выступал с замечаниями самого общего характера относительно значимости конституции, при этом, подобно Бен-Гуриону, не предпринимая практических шагов в этом направлении. К сожалению, они оба допустили в этом серьезную ошибку, оставив конституционные битвы для будущих поколений.
В 1962 году страна стала свидетелем так называемого дела Соблена, все обстоятельства которого еще явственнее обозначили принципиальное различие в подходах Бен-Гуриона и Бегина к вопросу об израильской реакции на международный нажим, обнаружив при этом, как и в случае с дебатами о конституции, решительное стремление Бегина к сочетанию иудаизма и законности — что имело особое значение в свете его резких высказываний в ходе дебатов о репарациях.
Роберт Соблен, или Роман Уэлл, уроженец Литвы, натурализовавшийся в США в 1947 году, был врачом-психиатром в Нью-Йорке[347]. В июле 1961 года американский суд обвинил его в шпионаже в пользу Советского Союза и приговорил к пожизненному тюремному заключению[348]. В отличие от ряда других, более известных случаев (в частности, дело Этель и Юлиуса Розенбергов), виновность Соблена была доказана со всей убедительностью. Однако, поскольку он страдал лимфолейкозом, а также, возможно, и потому, что судебные власти рассчитывали на его дальнейшее сотрудничество в обмен на краткосрочный отпуск, Соблен, до того, как он начал отбывать свой срок, был освобожден на короткое время под залог, при условии, что вернется в тюрьму 28 июня 1962 года. Соблен воспользовался предоставленной свободой, чтобы покинуть США за день до начала заключения. Взяв канадский паспорт своего покойного брата, он отправился в Израиль, где и был арестован израильскими властями 29 июня, через два дня после прибытия в страну.
В то время у Израиля не было договора с США об экстрадиции. Однако американцы потребовали его возвращения: они хотели, чтобы он не только начал отбывать свой срок, но и сообщил информацию, которой располагал. Премьер-министр Бен-Гурион не видел причин идти на конфликт с США из-за Соблена. Поводом для его выдворения из Израиля стал незаконный въезд в страну по чужому паспорту — о его противозаконной деятельности в США вопрос не поднимался. Бен-Гурион предпочел не вмешиваться во внутренние американские дела. Таким образом, израильские власти заявили, что намерены содержать Соблена под стражей в течение десяти дней, чтобы рассмотреть законность его въезда в страну.
Десяти дней, однако, не понадобилось. Соблен был выдворен из Израиля 1 июля, всего лишь через два дня после ареста, о чем лично распорядился министр внутренних дел Моше Шапира. Его посадили в самолет авиакомпании Эль-Аль, в сопровождении американского судебного исполнителя; это был рейс до Нью-Йорка, с посадками в Афинах и Лондоне. За полчаса до посадки в аэропорту Лондона Соблен нанес себе ножевое ранение в область желудка и перерезал вены на запястье. Будучи помещенным после попытки самоубийства в лондонскую больницу, Соблен попытался получить убежище в Великобритании. Его просьба была отклонена, после чего английские власти потребовали, чтобы израильтяне сами доставили его в США.
Неудивительно, что эта история получила большой международный резонанс. «Нью-Йорк таймc» 29 июня 1962 года вышла с заголовком на первой полосе: «Соблен: бегство в Израиль и арест; США требуют экстрадиции и удерживают залог в сто тысяч долларов»[349]. Через три дня «Чикаго трибюн» сообщала: «Соблен: попытка самоубийства»[350].
После неудачной попытки самоубийства Соблен попытался репатриироваться в Израиль в рамках принятого в 1950 году Закона о возвращении, который автоматически гарантировал каждому еврею право на иммиграцию. Закон о возвращении стал ответом Государства Израиль на случившееся с перевозившими еврейских беженцев кораблями «Сент-Луис» и «Эксодус-1947» (их пассажиров не соглашалась принять ни одна страна, и они были вынуждены вернуться в порты отплытия), или с судном «Струма», потопленным близ Стамбула (из 769 бездомных еврейских пассажиров в живых остался один). Закон о возвращении стал юридическим основанием, обеспечивающим евреям всего мира возможность не скитаться более бесприютно по свету.
Пока Соблен находился в английской больнице, ожидая решения израильских властей, вопрос о его насильственном выдворении бурно обсуждался в Кнессете. И снова Бен-Гурион с Бегином разошлись во мнениях. Бегин обвинил Бен-Гуриона и Моше Шапиру в незаконных действиях, которые те совершили в обход юридической системы Израиля, чтобы угодить Америке. Поскольку между Израилем и США не существует
