видел, не пренебрегали, и сделано было скупо, но по уму: стояли обычные и не очень тренажеры, мишени для стрельбы, проглядывал из окна краешек уличной полосы препятствий.
Как я и предполагал, голопроекторы тоже завалялись, и, настроив их под тест, я запустил наскоро сляпанную на коленке имитацию Седьмого, завистливо поглядывая на вечереющее небо: оно медленно наливалось бесподобным цветом бордовой сирени. А нам окошечко зажали. Скопидомы.
— Смотрите, — объяснял тем временем Тайвин небольшой группе мужиков разной степени суровости во главе с Аланом. Те сосредоточенно внимали, и я принялся от нечего делать пытаться их эмпатически прощупать, да и просто так разглядывал. — Как только вы надеваете шлем, визор, встроенный в головной щиток, начинает взаимодействовать с проекцией трехмерного пространства имитации мира так, что вы испытываете подобие полного погружения. Ваша задача: выжить в течение минимально, скажем, пяти минут. А вообще чем дольше — тем лучше. Готовы?
Самый, на мой взгляд, сообразительный, кивнул первым. Он мне понравился — лет на пять старше меня, умные серые глаза, живые и полные любопытства, сухощавая подтянутая фигура, пепельные короткие волосы, скупые и точные жесты — его я бы сразу на курс подготовки взял не глядя. Чувствовались в нем личная сила и недюжинный потенциал.
Остальные были не столь хороши, но нескольких я для себя приметил, в том числе и из застывших в позе столбиков охранников. И мог бы поклясться в том, что укушенные мной тут точно находились — я хребтом ощущал с разных сторон зависть с оттенком восхищения, глухую злость и неудовлетворенный азарт в разных пропорциях, остальные, кто меня не знал, испытывали легкий интерес или откровенную скуку.
Все эмоции имели разный оттенок и отлично поддавались анализу, чем я пока и развлекался, расслаивая их на отдельные плоскости, мысленно пробуя на вкус и вертя во все стороны.
Наконец кандидаты в первопроходцы облачились в экзоброню, прослушали краткую лекцию по безопасности от меня — я честно старался дать им фору — и принялись по одному пробовать взломать наше с гением творение. Я вооружился простым бумажным блокнотиком, расчертил в нем турнирную таблицу и с упоением стал наблюдать за плодами трудов наших.
Один за другим парни сходили с дистанции: первый на третьей минуте испытания отнюдь не торжественно утонул в болоте, второго на пятой сожрало гигантское подобие венериной мухоловки, третий не прошел и минуты, попав на зуб чешуйчатой помеси исполинской змеи со львом. Мой фаворит продержался дольше всех — шесть с половиной минут, но и им в итоге с завидным аппетитом захрустели.
А нечего трогать то, что выглядит безобидно и красиво — это я еще с Шестого понял. А если трогаешь — держи игломет на взводе. И перчаток не снимай. И шлем не открывай.
Энтузиазм резко угас, и Алан с сомнением посмотрел на меня.
— Если вы хотели продемонстрировать, насколько смертоносной может быть дикая природа, вам это удалось. Но это и без ваших стараний было известно. Теперь вы.
— Нет, — застенчиво возразил я. — Первое и главное, что вы должны были понять — человеку будет сложно, если не невозможно, выжить одному. Работа первопроходцев — это работа командная. И если ваши люди к ней не готовы — нечего будет и пытаться.
— То есть вы принципиально отказываетесь продемонстрировать нам на собственном примере «чудесные», без сомнения, подвиги первопроходцев? — Алан чувствовал себя обманутым и потому начал язвить.
Я не стал его злить лишний раз.
— Отнюдь. Я только имел в виду, что тест был направлен не на то, чтобы побыстрее всех съели, а доходчиво и просто донес то, что я хотел сказать. Начни я вам классическую программу подготовки с теории, вы бы стали слушать?
Уязвленные в самую мягкую часть мужского самолюбия, парни наперебой принялись высказываться, и превалировала мысль о том, что находиться на этой планете в принципе невозможно без риска для жизни, а если ты такой умный — сам и иди. Я высоко поднял одну бровь, прищурился и скептически уточнил:
— То есть вы предпочтете подождать, пока поработает Корпус первопроходцев? Умно.
Не дожидаясь, пока котел страстей окончательно закипит, я цапнул более или менее подходящий комплект легкой брони, без лишних разговоров влез в нее, умудрившись обойтись без посторонней помощи — а это требует определенной сноровки! — и, подмигнув насупленной криминальной братии, опустил щиток шлема и кинул Тайвину короткое:
— Запускай!
Не то чтобы я был так уж уверен в себе, нет. Я отдавал себе отчет, что могу не выжить в мире Седьмого и минуты, тем более один. Просто я дико соскучился по работе, по своим орлам, по тому адреналину, что давали мне выходы в поле, и очень хотел размяться и понять, на что здесь способен я сам.
Поплыла реальность, проектируя вокруг меня сказочный и безмерно опасный новый мир, и я сознательно запретил себе вспоминать о его призрачности, о наблюдателях извне, полностью сосредоточившись на ощущениях и движении. Один раз я такую ошибку — поглядывать на проверяющих — уже допустил, и больше не был намерен препятствовать интуитивным решениям. Датчик времени в углу внутреннего визора в шлеме я тоже отключил, чтобы не отвлекал и не мешал.
* * *
Тайвину всегда нравилось наблюдать за переменами оперативника при его выходе в полевые условия. Но на этот раз рыжеглазый попытался превзойти сам себя: как только на нем оказался шлем, а вокруг обрели цвет и объем гигантские призрачные деревья с синей листвой и густым подлеском сливового цвета, его движения неуловимым образом слились с проекцией.
Казалось, он сам стал
