которым Британия была наиболее привлекательным, а на деле и единственным реалистичным торговым партнером для получивших независимость Соединённых Штатов.[188] Франция вывела из своих колоний основную часть вооружённых сил, и благоприятные возможности для дальнейшей колониальной экспансии за пределами Европы оказались для неё заблокированными до XIX века.
К тому времени, когда Франция в XIX веке приобрела свои колонии в Африке и Юго-Восточной Азии, возвращаться к уже стихнувшей геополитической и экономической конкуренции с Британией было слишком поздно, а для противостояния нарастающим экономическим вызовам со стороны Соединённых Штатов и Германии колонии были бесполезны. Французские империи XIX–XX веков не обеспечивали значительного финансового или людского вклада в войны Франции с Германией, хотя они и правда обогащали определённых французских капиталистов, которые, наряду с прослойкой колониальных чиновников и переселенцев, занимали непреклонную позицию относительно сохранения империи, даже несмотря на вооружённые движения за независимость после 1945 года.
Единственным французским правителем, который был способен извлекать из завоеванных земель значительные доходы и набирать оттуда солдат, оказался Наполеон. Поэтому необходимо объяснить, почему только ему удалось осуществить эту задачу и почему именно он создал европейскую империю за счёт своих американских владений.
Исключительная империя Наполеона
Наполеоновская стратегия имперской экспансии была основана на точном понимании Бонапартом трех моментов:
(1) слабого военного и экономического положения Франции за пределами Европы,
(2) зависимости Британии от континентальных европейских рынков, которые можно было ослабить при помощи установления континентальной блокады, и
(3) способности Франции самостоятельно финансировать свои войны, грабя территории, которые она завоёвывала (подобная политика предвосхищала ситуационное финансирование войны нацистами и воспроизводила отношения Британии со своей империей).
После 1789 года у Франции было три преимущества над Британией. Во-первых, Франция могла выставить беспрецедентно большую армию, поскольку она создала институт массового призыва. Это позволяло Франции превозмогать неприятелей и нести высокие потери, потому что она могла постоянно восполнять свои армии, тогда как другие европейские страны в гораздо большей степени полагались на подкрепления от аристократов и их челяди или на куда более дорогостоящих наёмников. Во-вторых, благодаря революции, бегству и изгнанию многих представителей нобилитета был ликвидирован наследственный офицерский корпус, что обусловило быстрое продвижение рядовых и унтер-офицеров на основании их заслуг.[189] Выдающимся примером этого был сам Наполеон, и его военный гений давал Франции третье преимущество.
Революция трансформировала структуру французской элиты. Аристократия и чиновники, купившие свои должности, были сметены. Хотя значительная часть класса капиталистических землевладельцев и городская буржуазия пережили революцию, а в Наполеоновскую эпоху фактически процветали, в государстве и армии господствовала новая унифицированная элита. Это позволило Наполеону добиться того, что большинство результатов завоеваний досталось его армии. К 1809 году, когда крупнейшие землевладельцы Франции (многие из них прежде были аристократами) имели доходы в 11–50 тысяч франков в год, а самые богатые — в 100–150 тысяч франков, наполеоновские генералы получали жалования в 100–200 тысяч франков в год, а ключевые маршалы имели миллион франков в год.[190] Завоёванные территории подвергались грабежу и облагались налогами. При революционных правительствах до Наполеона (1792–1799 годы) налоговые поступления от оккупированных европейских территорий составляли по меньшей мере четверть совокупных доходов Франции,[191] причём в эти суммы не входили продовольствие и другие припасы, награбленные на захваченных землях.
При Наполеоне налоги на завоёванные территории стали ещё важнее. Долговой дефолт революционного правительства в 1797 году перекрыл возможность делать займы вплоть до окончательного поражения Наполеона, хотя ему удалось возродить налоговые откупы. Кроме того, Наполеон ограничивал хождение бумажных денег, пресекая ещё один косвенный путь к финансовому дефициту. Вместо этого Наполеон полагался на контрибуции и чрезвычайные налоги, которые он налагал на завоёванные земли. Эти доходы «покрывали треть бюджетных расходов Франции, помимо обеспечения армии за границей».[192] К тому же Франция задействовала в своих армиях жителей завоёванных земель,[193] ещё больше наращивая людское преимущество над противниками. Однако тяжёлое налоговое бремя в сочетании с военным ущербом и разрушениями подрывали экономики оккупированных территорий. Это ослабляло эффективность континентальной блокады, снижая способность других стран выступать торговыми партнерами Франции. Кроме того, война и французская оккупация решительно ослабляли Нидерланды, что делало неоспоримым экономическим гегемоном Британию. Экономическая экспансия Британии в сфере производства и её становление в качестве торгового и финансового гегемона настолько укрепили британские налоговые доходы, что за их счёт можно было финансировать огромные военные издержки, включая субсидии союзникам Британии, что в итоге и привело к формированию коалиции, способной разгромить Наполеона.[194]
Наполеоновская политика обескровливания завоёванных территорий ради обеспечения вооружённых сил Бонапарта и обогащения его ключевых подчинённых в армии и оккупационных администрациях подразумевала, что местные элиты в этих странах (они не были допущены к обогащению, а их состояния фактически выступали главным ресурсом для контрибуций и чрезвычайных налогов) не были заинтересованы в поддержке новых правительств, которые Наполеон навязал завоёванным территориям. Это контрастировало с подходом голландцев и британцев (он будет описан в двух следующих главах), который предполагал создание для отдельных элит возможностей получения выгод от колониального режима. Фискальная стратегия Наполеона гарантировала, что его военачальники и администраторы будут сохранять лояльность правительству метрополии и лично Бонапарту. Хотя его империя продержалась слишком мало для того, чтобы предсказывать дальнейшее развитие событий в долгосрочной перспективе в условиях так и не воплотившихся в жизнь непредвиденных обстоятельств, следует отметить, что французские оккупационные силы и администраторы не формировали связи с местными элитами. Преимуществом этого было предотвращение конфликтов между элитами метрополии и (европейских) колоний, а фактически и предотвращение самого формирования этих отдельных элит. Недостаток же заключался в том, что ни у одной из местных элит в оккупированных странах не появлялся интерес к сотрудничеству с французскими администраторами. Во многих оккупированных странах наполеоновские вторжения вызывали восстания, которые получали финансовую поддержку британцев и истощали силы наполеоновских армий вдобавок к тому ущербу, который был нанесён им в России, причём ещё до coup de grâce [финального удара — фр.], организованного Британией при Ватерлоо. Сопротивление в Испании было ключевым моментом, подрывавшим мощь Наполеона, поскольку на это направление приходилось направлять огромное количество солдат, которые массово гибли. Это придавало силы Британии для того, чтобы в конце концов пойти на прямое вмешательство с применением собственной сухопутной армии, и фатально ослабляло континентальную блокаду.[195]
Французские революционные правительства, а затем и
