— Нет, спасибо. На темных существ такое не действует, разве что если туда не добавить пару-тройку секретных ингредиентов. Но могу принести в подарок Гвендолен. Они любят, когда все эти порошки слизывают с их живота. Ты снова толкаешь дурь?
— Пока что нет, но ищу делового партнера. Надежного делового партнера. Того, кто разбирается и в дури, и в людях, и в ценах, и во всем остальном.
Ливий отодвинул руку Змея, до сих пор державшую пакетик.
— Сезар тебе не откажет.
— За каким чертом мне сдался Сезар, если у меня есть ты? — Северин наклонился к уху друга. — У меня есть десять килограмм чудесного порошка. Это наша сделка. О ней не узнает никто, даже Аднан. Ты услышал? Десять килограмм кокаина, за щепотку которого продаст душу любой. Девок из Европы повезут в Штаты. Вопросы с таможней мы уладим. Все, что нас требуется — придумать, как спрятать дурь, и организовать получение товара в нужный срок. Ты знаешь людей, которые с радостью согласятся сопровождать эту компанию. Их мы посвятим в детали. Остальные будут пребывать в счастливом неведении. Не знают, что везут — ведут себя естественно. Ведут себя естественно — больше шансов пройти таможенный контроль. Мы всегда допускаем, что там будет особо умный и подозрительный полицейский, так? А даже если их сцапают, что с того? Иди пойми, кто напихали дури в чемоданы незаконных эмигранток. Может, они были заодно с работорговцами, хитрые сучки, решившие подзаработать деньжат на кружевные трусики?
Халиф опустил стекло, и в салон машины проникли ароматы цветущих деревьев.
— Мы поделим прибыль пополам, — продолжил Змей. — Даже с учетом текущих расходов сумма огромная.
— Извини, но на этот раз я вне игры. Твой план трещит по швам, а я не так давно вышел из тюрьмы и хочу хотя бы пару месяцев погулять на свободе.
Северин ударил его по колену.
— Черт побери, да ты пьян! Я сказал, что у нас есть десять килограмм кокаина, и прибыль мы делим поровну! Что с тобой, Халиф? Дело в красотке, которая запудрила тебе мозги? Или у тебя внезапно появились деньги? Да ты не можешь ни пакет молока купить, ни машину заправить! Думаешь, сестра Сезара Ноймана обратит внимание на нищего эльфенка в драных джинсах? Ты принесешь ей кучу денег и скажешь: вот что есть у твоего короля, солнышко. Мы будем жить в большом доме, ты будешь носить бриллианты и шелка, все мужчины будут пускать слюнки, наблюдая за тобой, и кусать локти от отчаяния, потому что ты моя — и только моя. И она будет полной дурой, если скажет «нет».
Ливий устало потер лицо ладонями. Он думал о предстоящем деле, об Эоланте и о том, что Северин говорил правду. Что он может дать этой женщине, будучи бедным, как церковная крыса? Даже у проклятого Леона Кадара больше денег. Он покупает ей розы, украшения и платья. А она спит в его постели и, наверное, уже забыла, кто такой Ливий Хиббинс. Ты можешь сколько угодно говорить женщине о любви, но если ты не способен содержать ее, ты — пустое место.
— Это слишком рискованно, Змей.
— Хочешь правду? Вот тебе правда. — Северин наставил на него указательный палец. — Мы знакомы целую вечность. Ты, конечно, еще та скотина, извращенец и мелкий сучонок, готовый идти к власти по головам, но знаешь, что? Я уже признаю твою власть, хотя ты до сих пор не получил свою корону. А когда это случится, я первым поцелую тебе руку и назову королем. Аднан уйдет на покой, и единственным мужиком здесь останешься ты. Большая часть шайки, которая пасется у его ног, начинает паниковать при одной мысли о серьезном деле. Но я не такой. И ты тоже. Мы одной крови, Халиф. Мы пришли в этот мир не для того, чтобы играть в игрушки и прятаться под столом в гостевой комнате доброго дядюшки Аднана. Мы здесь для того, чтобы взять чертову судьбу за яйца и не отпускать до тех пор, пока не получим свое! — Он сжал кулак. — Все или ничего! Ни меня, ни тебя не напугать тюрьмой — мы бывали там много раз и побываем еще столько же. Каждый день, проведенный в тамошних стенах, делает нас сильнее. А если это дело выгорит, мы станем богачами. Я куплю Сабрине дом. Машину. Целый ворох платьев, тонны украшений. Ты придешь к Эоланте как мужчина, с гордо поднятой головой. Положишь к ее ногам весь мир. Ну? Что скажешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Взять судьбу за яйца? — задумчиво повторил Ливий. — Звучит неплохо.
— Признай, ты думал об этом, сидя в уютной одиночной камере иракской тюрьмы. Знаю, что у тебя были дневники и книги, но ничто не развлекает так, как мечты о власти над миром.
— Еще я мечтал о том, что при случае переломаю Гасану Хабибу оставшиеся ребра.
— А, я слышал эту историю, — разулыбался Змей. — Хочешь подумать до утра?
— Нет. Я в деле.
[1] Восточная сладость из вермишели кадаиф и козьего сыра, подается с медом или сахарным сиропом.
Глава семнадцатая. Ливий. Настоящее
Весна 1977 года
Алжир
Северин с наслаждением вытянулся в шезлонге и закинул руки за голову.
— Вот по какой жизни я скучал все эти десять лет. Завтрак из трех блюд на твоей вилле, крепкий кофе и полуголая девица в бассейне. Только Гвендолен не хватает. Она бы, в отличие от твоей Тары, не упрямилась и разделась сразу.
— Я еще не представил их друг другу. Хочу сделать это в официальной обстановке и проследить за тем, чтобы дамы не выцарапали друг другу глаза.
Ливий, сидевший на шелковых подушках у низкого деревянного стола, пил кофе и наблюдал за эльфийкой. В воде она двигалась уверенно, как опытный пловец. Впечатление портили только волосы, которые Тара оставила распущенными. Они успели отрасти и делали ее похожей на русалку. Халиф был готов поспорить на что угодно — гость с трудом удерживается от комментария вроде «детка, почему бы тебе не раздеться окончательно?», но воспоминание об инциденте на ужине охлаждает его пыл.
— Гвен нравилась Эоланте. И этой красотке тоже понравится. — Змей помолчал. — Нам так и не довелось поговорить с глазу на глаз. Я сожалею о том, что с ней случилось. И поражаюсь твоей выдержке. Я бы давным-давно содрал с Фуада кожу.
— Я не буду его убивать.
Успевший сделать глоток кофе Северин закашлялся.
— В смысле?! Ты решил простить ему все? Тюрьму, своих людей, Эоланту?!
— Я могу убить его, помучив перед смертью, но какой в этом толк? Он будет гореть в аду, а свой урок так и не выучит.
— А, я понял. У тебя есть план. Поделишься со старым другом?
— Извини, Северин. После того, как человек, которому я доверял все, сдал меня полиции, я стал чертовски подозрительным.
Змей салютовал Ливию чашкой с кофе.
— Как скажешь. В конце-то концов, король тут ты. Держи план при себе, а мне оставь скромную роль исполнителя. Ты знаешь, что за тобой я пойду куда угодно. А если речь о том, чтобы надрать задницу Фуаду Талебу — так тем более.
Тара вышла из воды и тщательно вытерлась большим полотенцем. Халиф и понятия не имел, где она откопала свой купальник, но производитель явно сэкономил, урезав количество ткани до минимума.
— Надень халат, — сказал он эльфийке.
— Я буду загорать, — ответила та, опускаясь на свободный шезлонг.
— У миледи светлая кожа, — забеспокоился Северин. — Как насчет крема от загара?
— Как насчет слишком длинного языка, который тебе укоротит мой мужчина? — отпарировала Тара, приподнимая солнцезащитные очки.
Змей сложил руки на животе и бросил насмешливый взгляд на Ливия.
— Ишь ты. Она тебя уже присвоила.
— Я не против.
— Как она в постели? — понизив голос, поинтересовался друг. — Дает прикурить?
— Эй, я все слышу, сукин сын! — крикнула эльфийка.
— Сойдет, — с наигранным безразличием ответил Халиф.
Тара приподнялась на локтях.
— Сойдет?! Ах ты гад! Отправляйся к своей Гвендолен, коли я тебя не устраиваю!
— Ей нужна плетка, — заключил Северин тоном опытного знатока.
— В задницу засунь свою плетку, мерзавец!
— Не груби моим гостям, Тара, — предупредил Ливий. — И возьми крем, иначе завтра на тебе не будет живого места от солнечных ожогов.
