эпоху великой когорты отцов-основателей, к коей принадлежит сам премьер, заповедь «око за око» трамбовала своим катком ландшафт Ближнего Востока почти полвека независимости Израиля и, невзирая на причитания израильских левых «Мир – сейчас», климат Ближнего Востока, казалось, будут и дальше формировать тяжелые, затяжные хамсины, гасящие бризы любых перемен. Кругооборот насилия в регионе обрел столь органичную устойчивость, что одиознейшие режимы, а то и крупные бандформирования норовили заполучить израильских спецов по подавлению движений протеста в советники. Так в стране передовых сельскохозяйственных технологий проросла еще одна конкурентоспособная культура экспорта…
Между тем внешний мир менялся. Несговорчивые жертвы террора все чаще обращались в европейские суды, добиваясь какой-то своей, чуждой ближневосточной морали, справедливости, и с каждой новой попыткой подбирались к ней ближе и ближе. Так что запастись охранной грамотой, понимал классик дискретных сношений, дело не лишнее…
Как и предполагал обер-опер, никакого мандата неприкосновенности премьер не выдал – ни текстового, ни клинописью, ни видеопосланием. При напоминании взорвался: «Моего слова хватит! Наедет кто – прикрою!» Чуть успокоившись, изумил авансом: «Операция удастся – каждому по «Итур Хагвура»*. Между тем на прощанье предостерег: «Держите нос по ветру. Не приведи господь, облажаетесь, в СССР застрянет миллион репатриантов! Без них арабов нам не сдюжить, размножаются, как китайцы». И уже простившись, с хитрющей миной посетовал: «Лучше бы, конечно, наша пушка. Жаль, не вышло».
В 7:00 Биренбойм вылетел в Берлин на правительственном самолете в сопровождении психолога, психиатра и двух разработчиков электронной техники. На борту он вновь, как и сутки назад, отирался между явью и сном, передавая волнением прикрытых век маету мысли и чувств. Но, не в пример вчерашнему, прошлое отмежевалось, уступив горизонт злобе дня. Вместе с тем, за полчаса до посадки, при снижении, Дорон мысленно чертыхнулся, осознав, что моделировать предстоящую встречу – бессмысленно, ведь у случайных партнеров планы переменчивы. У удерживающих инициативу, в особенности. То, что «Моссад» в багдадском проекте «ведомый», на что налегал московский эмиссар, Биренбойм знал твердо, поскольку вся инфраструктура почина – под колпаком «коллег» из КГБ. Его ссылка на антигосударственный характер миссии «партнеров» хоть и сильный ход, все же не уравновешивала позиции сторон, поскольку манипулирование в серьезной игре умозрительным аргументом (не размахивать же донесением ценнейшего «крота»), по большому счету, бравада.
Между тем основная проблема высвечивалась не в асимметрии сил, а в том, что Биренбойм отказывался понимать один из мотивов где субподряда, а где контроперации заговорщиков: зачем им нужно, чтобы Саддам уцелел? Ведь диктатор, реквизировавший «черный» архив, буквально держит Крючкова за мошонку…
Глава 14
6 января 1991 г. 11:00 Багдад, президентский дворец
Мунир Аббас, глава службы безопасности Ирака, смотрелся спокойным, если не безучастным ко всему. Не тревожили его и резкие торможения «Вольво» – на стометровом отрезке между подземным гаражом и воротами дворца автомобиль трижды останавливали. Блокпосты. Чуть же ранее – его самого, приближенную к «телу» персону, охрана президента раздела до трусов. На сей раз – не рецидив мании преследования, неизлечимый недуг всех тиранов. Впрямь полмира точит на Саддама ножи. Оттого он мечется из бункера в бункер и, опасаясь отравления, практически не ест.
«Через полторы недели – война, впервые объявленная бесстрастным электронным табло, – пустился в размышления Аббас. – В ООН, простым голосованием. Консенсус, поддержанный Лигой арабских стран. И ни одного сочувствующего, не говоря уже союзника. Даже русские показали спину, к счастью, в коалицию не вступив. Иначе тотальный крах – большая часть военной инфраструктуры создана ими.
Осознает ли Хозяин, что война уже данность, – размах блокады говорит сам за себя. Разумеется. Не узнать его – так осунулся. Но только внешне. В недрах же неистовствует домна самосохранения – тысячи градусов злобы и коварства. Кажется, чего проще – возьми и выведи войска из Кувейта. Суток достаточно. Так нет: укрывшись двадцатью миллионами заложников, готовится к войне.
Нет здесь ни исторической миссии, ни борьбы за ущемленный национальный суверенитет – одни голые рефлексы, – бесстрастно вывел Аббас. – Ведь на Востоке уступка или компромисс – чуждая культура. Слабым у руля власти здесь не место – их, в лучшем случае, смещают. А таких, как Саддам, забаррикадировавшегося кладбищем, по большей мере, гипотетических недругов, четвертуют. Оттого он рвет и мечет, требуя новых жертвоприношений – в обличии диверсантов, шпионов, паникеров. Но, в первую очередь, заговорщиков. О разоблачении последних, надо же, докладывать ежеутренне, словно разнарядка. Не выловишь – лезь сам на жертвенник.
Сегодня пронесло: ни пены в уголках рта, ни раздутых в бешенстве ноздрей. Напротив, дружелюбный, если не вкрадчивый тон. Не припомнить такого. И задача из не самых трудных: хоть и заговорщики, но чужие. Хорошо бы по основному профилю разгрузил, смотришь, и перекантуюсь.
В общем и целом, очередная бесплодная, сумасбродная идея. Труха отчаяния. Можно ли русское безвластие в свою пользу обратить? Смысл в изъятом у русских архиве? Шантажировать верхушку, группировку заговорщиков, сталкивая их лбами? Выгода в чем? В еще большем ослаблении тигра, подавившегося костью радикальных перемен. Внушал же Хозяину еще когда обкатывалась идея: стратегически – затея без явных дивидендов, русских так просто в орбиту конфликта не втянуть. Им не то что не до нас, статус сверхдержавы тяготит – тоннами заржавевшего балласта. Телега, разом лишившаяся лошадей и кучера…
Что с того, что окружение Горбачева и, как твердит его досье, он сам, на заре карьеры, – добровольные стукачи, не гнушавшиеся доносами на друзей, а ныне ратующие за политику чистых рук. Вынудит ли компромат их отыграть назад, выказывая Ираку хотя бы политическую поддержку. Шансы невелики… В той говорильне любое начинание утонет. Материально поддержать – тем более. Для русских солидаризироваться с Ираком – равносильно возродить холодную войну.
Теперь заговорщики, нацелившиеся реставрировать прежнюю модель власти. Страх перед разоблачением – подвинет ли к нажиму на Кремль пересмотреть позицию по Ираку. Сомнительно… Удельный вес силовиков в политическом спектре СССР – на самой низкой в истории страны отметке – столь одиозно их реноме. Так что лучше разыграть их карту, предложив Кремлю отсылающие к заговору материалы. Разумеется, за обставленный гарантиями номинал: тайные поставки оружия, возврат военных советников, прочее… На прямой альянс Горбачева по-любому не склонить. Как только Хозяин этого не понимает?
Ну и как все провернуть? Через нашего посла? Похоже, так… Но примет ли его Горбачев? Может ведь Бессчастных поручить. Тогда холостой выстрел…
Кстати, почему заговорщики протеста на изъятие архива не выразили? Будто ничего не было или, подумаешь, беда: носок прохудился. Странно… У нас с советской разведкой – многолетние, доверительные связи. Даже по личным каналам не снеслись… Настолько возмущены, замышляя поквитаться? Могли ведь в отместку спецов, привлеченных по неофициальным контрактам, отозвать. Для начала…
Стало быть, усилить подсветку, а там
