притягивают.
Спускаюсь ниже к красивой груди, вбирают напряженную вершинку. Глажу его языком. Медленно. Ласково. Да, девочка, стони, кричи, что хочешь делай. Нас обоих это заводит.
Ее дыхание сбивчиво. Грудь быстро поднимается и опускается. После того сумасшествия в душе у нас есть возможность изучить тела друг друга. Внимательно. Не пропуская ни один участок тела.
И я пользуюсь этим шансом.
— Ты очень красивая, — шепчу ей в пупок. Оставляю влажный поцелуй, дую на него, наблюдая, как ее тело извивается в ответ, а кожа покрывается мурашками.
Хочу спуститься еще ниже, но ее руки не позволяют. Тянут наверх и припечатывают к своим губам. Опять.
— Хочу видеть тебя, — шепчет она и впивается в мои губы, пока я одним толчком вхожу в ее влажное естество.
Вся гамма эмоций написана на ее красивом лице лице, окутана в медовом взгляде, в впившихся в мои плечи пальчиках, в приоткрытых губах. В ней самой. Она не отрывается, всасывает мои губы, я всасываю ее. И мы быстро достигаем пика. Снова. Думал, что буду более сдержанным во второй раз. Зря.
Ева содрогается в долгом оргазме, выгибается, дышит очень быстро и… хватается ладонями за грудь, чуть зажмурив глаза.
— Дыши… Ева дыши, — сразу же показываю, как надо дышать. Пока смотрит. Пока может. Слишком большой стресс для тебя, для твоего сердца. Прости…
— Все… нормально.
Она вдыхает, выдыхает. Неторопливо. Если у нее случится приступ, я этого не прощу. Вновь вдыхает, выдыхает. Глубоко. Ладонь прикладываю между двумя холмами — сердце бьется, как бешеное. И вот думай, это приступ или оргазм.
— Тише. Вызвать врача?
— Не надо… просто мне никогда не было так хорошо.
И мне…
Все же хватит с нас, хотя я еле сдерживаюсь, что еще раз не взять свою малышку в разных позах, показать, что секс это не только боль, но и наслаждение. Но потом. Все потом.
Не говорим лишних слов, не пытаемся сбежать друг от друга. Ева молча двигается ко мне, кладет голову на грудь и обводит маленькими пальчиками одной только ей известные узоры. А затем засыпает. Моя девочка. Теперь только моя.
Жалею ли я об этом? Нет. Ни капли. На губах расплывается улыбка, в голове крутятся воспоминания минувших секунд. И разрешение ситуации. Сложной. Нерешимой. Все казалось таким сложным. Наверное, всегда так.
Подобных вопросов у меня не возникает. Это наш общий грех. Общий порок. Общее счастье, которое только-только зарождается в груди.
И я счастлив, что оно появилось у нас на пути.
Надо Эдгару позвонить, сказать, чтобы квартира мне больше не нужна, но откладываю звонок на потом, наслаждаясь объятьями своей малышки.
Лучше бы в тот момент я подумал головой и позвонил…
Глава 24. Счастье рядом
"Мужчина всегда хочет быть первой любовью женщины. Женщины более чутки в таких вопросах. Им хотелось бы стать последней любовью мужчины" (с) Оскар Уайльд.
Все люди в чем-то нуждаются. Во внимание, в признании, в деньгах, в отношениях. Даже в сексе. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, а кто-то вообще никак. Существуют даже такие, которые не нуждаются ни в чем. Ля меня такой тип людей казался выдуманным. Сами подумайте, разве такие существуют? Теперь с уверенностью могу ответить: «Да!».
И я один из них.
Сердце продолжает бешено колотиться в груди даже спустя часы. Я почти не спал. Снова. Потому что одна маленькая девчонка закинула на меня руки, ноги, попу и все остальные части тела.
Ее дыхание мирно опускается мне на грудь, ее маленькие пальчики то сжимают, то разжимают шею, за которую они цепляются, пушистые темные реснички подрагивают во сне. Иногда она беспокойно вертится, пытается уложиться удобнее. А я не шевелюсь. Не хочу спугнуть момент. Все равно спать не хочу — дома высплюсь.
Теперь я не нуждаюсь ни в чем. Деньги имеются, преданные друзья тоже, любимая работа туда же, а теперь вдобавок и любимая женщина. Когда мы жили с Яной я почему-то не ощущал это чувство в полной мере, воспринимал как факт. Но не сейчас. Потому что я счастлив. По-настоящему. Без наигранности.
Потому что я владею самым важным. Евой.
— Ухм-хм… — бурчит про себя моя малышка и снова утыкается мне в грудь. Лицо расслабляется, дыхание выравнивается.
Она красивая, когда спит. На ее лице нет никаких эмоций, оно не знает, грусти, боли и разочарование. Мирная. Скоро она откроет свои глаза, сияющие ярким золотом, посмотрит на меня и растянет полные губки с улыбке. Надеюсь на это.
Надеюсь на то, что она не пожалеет о нашем сумасшествии…
Медленно глажу кожу спины, изучая, успокаивая. Пальцами натыкаюсь на шрамы, оставленные в прошлой жизни. Хорошее настроение ушло, сменив его злостью. Если бы тот мудак был жив, убил бы за нее. За мою девочку. Не такими мрачными должны были стать ее дни вне интерната.
Провожу пальцами по каждому из них. Мы избавимся от них. Обязательно. Не хочу, чтобы в твоей головке хранились те ужасные воспоминания. Больше никто не посмеет тебя обидеть. Никто.
— Доброе утро, — сонно бормочет Ева, приоткрыв медовые глаза. Через несколько секунд они станут ярче и приобретут золотисто-янтарный оттенок. Как обычно у нее бывает с утра. И мне интересно наблюдать это явление с самых первых секунд пробуждения.
— Доброе, — прижимаю Еву к себе и целую ее в макушку. — Как себя чувствуешь?
— Лучше всех! — довольно улыбается она. — Только болит непривычно вон там…
Не стоит даже спрашивать, где именно. Хотя нет, один вопрос возникает. Что мне с этим всем делать? Радоваться или корить себя за боль?
— Не ссы, все нормуль. Небольшая ломкость, не более того.
— Не ссу.
Только спустя секунды понимаю смысл сказанного. Заразился. Такими темпами скоро спиннер крутить буду. А, плевать.
А ты как, мой страстный художник? — Ева потягивается на кровати, рукой задевает мою щеку, а потом приподнимается на локтях и заглядывает своими прекрасными глазами в мои.
