ткачих. Или машин. Или еще кого-то, судя по золотистым переплетающимся буквам гостиничного логотипа. Смотрю именно на них, а не на Еву. Не в тот момент, когда мы близко.
Под ней образовалась лужа, но я не замечаю этого. Не замечаю и стройные ноги, соединенные вместе. Нежную кожу, по которым дорожками текли маленькие капельки. Голую, гладко выбритую зону бикини. Напряженный плоский живот. И соски. Коричневатые с тоненькой линией ореолы вокруг. Словно специально обозначили для мужчин в качестве подсказки, где именно нужно ласкать во время близости.
— Я же нравлюсь тебе, не отрицай, — говорит уже спокойнее. Тише. Практически шепчет, подойдя ко мне ближе. Не вплотную, но и расстояние между нами практически не ощущается. — Ты бы не поцеловал меня, если бы ничего не чувствовал.
— Ева… — произношу медленно, смакуя каждую букву ее имени.
Рука с полотенцем все еще протянута, как возможность избежать неизбежного. Она накрывает ее своей ладонью. Точнее мой сжатый кулак. Поглаживает большим пальцем фаланги в том самом месте, где наколоты тату.
Дрожит. То ли от холода, то ли от прикосновения, то ли от ситуации в целом. И я вместе с ней.
— Если мы перешагнем эту черту, то назад дороги не будет. Я не хочу портить твою жизнь из-за своего эгоизма, — произношу последние доводы.
— Это не твой эгоизм, — она протягивает руку к моей щеке, проводит маленькие дорожки от скулы до уголка губы, задевает маленькие волоски. И улыбается, как маленькая девочка, которой впервые в жизни дали мороженное. — Это наш эгоизм.
И впивается губами в мои, сильно притянув за шею. Чтобы не отвертелся. Не отвергнул. Не ушел. Маленькая глупенькая девчонка, которая любит нарушать правила, действовать по своим выдуманным законам.
И у нас они похожи…
Сумасшествие какое-то. Это необъяснимо. Нереально. И в этом не чувствую ничего странного. Ничего запредельного. Так надо. Наш поцелуй не разрывается. Он разрывает. Напополам. На до и после. Заставляет перейти черту. Грань. Назад пути не будет, но теперь меня это не пугает.
Изучаю ее тело вдоль и поперек: руки дотрагиваются до груди, талии, спускаются ниже к оттопыренной упругой попке. Или она специально выпятила? Неважно. Не могу остановить этот порыв, не могу разорвать поцелуй, сносящий все начерченные барьеры.
Ева берет меня за ворот и тащит обратно в кабину. Включает воду. Одежда моментально намокает, неприятно липнет, а она приглаживает ее, словно хочет, чтобы ткань стала моей второй кожей. Но нет, ошибся. Просто изучает мое тело так же, как и я ее. Недолго. Пока не вытягивает полы рубашки и не освобождает мое тело от лишней одежды. Джинсы и боксеры туда же. На кафель. И плевать, что от нее вода растекается в разные стороны, плевать, что можем кого-то затопить. На все плевать. Теперь мы обнажены. Физически и морально.
Пытается дотронуться до кожи, снова изучить мое тело, однако я не позволяю. Не сейчас. Слишком долго терпел. Мы терпели. Не могу больше выносить эту пытку.
— Хочу…
Ты бы знала, как я хочу.
Она опускает руку на мой готовый к бою половой орган. Встал за считанные секунды, еще до этого сумасшествия. Иначе никак.
— Тебе страшно? — спрашиваю, оторвавшись от ее сладких губ.
— Нет. Я тебя не боюсь.
Все! В пизду сдержанность!
Поднимаю ее за попку, прислоняю к стенке, и тут же вхожу. Без прелюдий. Ее возбуждения достаточно между прекрасных ножек.
Сквозь громкие капли, падающие на пол, слышу ее судорожный вздох. Первый. Надеюсь не последний. А за ним раздается первый стон. Глушу его в поцелуе. Вхожу. Выхожу. Движения немного заторможенные, не резкие. Даю ей привыкнуть к размеру.
Вода частично смывает влагу между ног, но нам плевать. Я наслаждаюсь ею, она мной. Стонет. Нагло. Пошло. Прямиком в мой рот, вызывая вибрацию в горле. Или это я стону? Неважно. Наши голоса все равно сливаются в одну известную лишь нам мелодию.
Цепляется за шею, оставляет на ней царапины. Глаза закатывает. Что-то пытается прошептать. Прокричать. Но эти попытки прерываются моими губами. Не сейчас. Ничего не хочу. Только эмоции, только физика. Лишь она в моих руках. Никаких Ян, Анжел и прочих. Никого больше не хочу.
Ева улетает первая. Быстро содрогается в моих объятьях, закрыв глаза. Потом я, излившись внутрь. Еле стою на ногах, еле удерживаю Еву в руках.
— Это сон? — шепчет сквозь шум воды.
— Нет.
Сам не верю в эти слова, не верю в то, что они реальны. Что наша страсть не приснилась. Мои руки действительно сжимают сейчас попку моей малышки, а ноги несут нас прямиком в кровать. Мокрыми, разгоряченными и расслабленными. Но, видимо, не до конца.
— Останься со мной, — шепчет Ева, прильнув ко мне ближе, когда я накрыл нас одеялом. — Не уходи.
— Я больше никогда не уйду.
Наклоняюсь к ее красивому личику, поддаюсь чувствам. Или что там мной управляет? Сам не знаю и не хочу знать. Мне важно сейчас касаться ее влажного тела, провести рукой между двумя холмами вниз к самому чувствительному месту. Дотронуться до него и увидеть, как она выгибается от малейшего прикосновения. Как дышит, как выдыхает углекислый газ из своих полных губок. Как закрывает глаза и тихо-тихо шепчет:
— Олежа…
Как давно я мечтал о ней. В моей постели, в моих объятьях, в моей власти. Не до конца понимаю, что это действительно реальность, а не сон, но мне и не нужно. Не сейчас, ведомый чувствам и страстью к этой малышке.
Она открывает свои ярко-золотистые глаза и внимательно смотрит на мое обнаженное тело. Однажды она уже разглядывала меня обнаженного, но сейчас смотрела иначе. Словно видела впервые. Завороженно рассматривала каждый участок, гладила пальцами грудь, кубики пресса. Член. Ох, Ева, ты бы знала, как сейчас заводишь меня одними только прикосновениями.
Не в силах больше сдерживаться, припечатываю ее к своим губам. Фиксирую ладонью затылок, чтобы не вырывалась. Хочу еще ее губы, хочу ее тело. Ее запах. Он манит, заставляет потерять голову. И я теряю ее. Опрокидываю на кровать и наваливаюсь сверху. Ее ножки обнимают мой торс и скрещиваются на спине. А руки
