Шерри покачала головой:
— Я знаю, почему ты уезжаешь. Но что ты собираешься делать в Чикаго целое лето? Работы у тебя там нет. Жить будешь у родителей. Да ты с ума сойдешь!
Уэсли вздохнула. Она все это уже слышала.
— Хорошо, сдаюсь. — Шерри подняла руки. — Больше не буду.
— Куда идем обедать? — поинтересовалась Уэсли.
— В «Чез Хенри».
— О-о-о! Сандвич по-кубински! — облизнулась Уэсли.
— Ты все время заказываешь одно и то же. Может, попробуешь что-нибудь новенькое?
— Я не хочу ничего пробовать. Я хочу сандвич по-кубински, — запротестовала Уэсли, произнося слова на манер чикано[10].
— Лана присоединится к нам?
— Должна прийти после собрания в клубе анонимных алкоголиков.
— Как у нее дела?
— Нормально. Шерри, ты не будешь с ней сегодня ссориться?
Шерри положила руки на бедра, склонила голову набок и в упор посмотрела на подругу:
— Послушай-ка, ты что думаешь, я могу обидеть сестренку, которая только-только оправилась после аварии? Кто я, по-твоему?
— Конечно. Знаешь, я просто ляпнула без ума.
— Нет, не знаю, Уэс. Я правда иногда не понимаю тебя.
— Прости, — робко пробормотала Уэсли.
— Извините, я опоздала, — сказала Лана, медленно подходя к столику в переполненном ресторане. Она перестала пользоваться костылями всего три недели назад. — Бог мой, на Гарвард-сквер совершенно невозможно припарковаться в пятницу вечером.
— Мы очень рады, что тебе все-таки удалось прийти, — любезно заметила Шерри.
Уэсли вздохнула с облегчением: никакого ощутимого напряжения за столом не чувствовалось. Вряд ли, конечно, Лана и Шерри когда-нибудь станут подругами, но сегодня ее прощальный ужин, и они должны вести себя прилично. Может, в один прекрасный день их отношения и выйдут за рамки обычной вежливости, понадеялась в душе девушка.
Они обсуждали жару, влажность, как это плохо для волос и кожи, а Уэсли снова одолевали мучительные сомнения по поводу ее отъезда. Как же она оставит своих лучших подруг? С кем будет проводить время в Чикаго? С сестрой? С замужними приятельницами? Подошел официант, и девушка отмахнулась от беспокойных мыслей.
— Как прошло собрание? — поинтересовалась Уэсли.
Анонимные алкоголики не на шутку увлекли Лану и превратились для нее в такую же страсть, как когда-то палантины из пашмины. Если она начинала говорить об алкоголизме и способах его излечения, то остановить ее было уже невозможно.
— Здорово! Думаю, в следующий раз я, наверное, наберусь смелости и расскажу о себе.
— Правда? А ты готова?
— Без сомнения. Врач сказал, что я делаю большие успехи. А кроме того, на собрания приходит так много людей, которые увязли в этой яме значительно глубже, чем я. Но я никого не осуждаю. — И Лана подмигнула.
Уэсли от души радовалась за подругу. А Шерри по-прежнему с недоверием относилась к излияниям Ланы, поскольку считала, что только один Господь Бог может вытащить ее из какой бы там ни было ямы. Но Шерри научилась не навязывать другим свое мнение.
— Лана, тебе правда стоит прийти к нам в церковь, — посоветовала Шерри.
Что ж, попытка не пытка.
— Может, и приду.
Принесли заказ. Уэсли получила свой сандвич по-кубински — лучший в Новой Англии. Она любому готова это подтвердить.
— Да, Уэсли, — встрепенулась Лана, — хочешь узнать последние сплетни?
— Кто, с кем и когда? — подалась вперед Уэсли.
Шерри кашлянула. Но девушки не обратили на нее внимания.
— Чей-то бывший дружок, кажется, никак не может назначить дату свадьбы с одной известной тебе особой, которая проявляет все больше и больше нетерпения.
Уэсли громко застонала и заткнула уши руками:
— Лана!
— В чем дело? Я думала, ты порадуешься, — сконфузилась Лана.
— Ладно, все в порядке. Просто не хочу ничего о нем слышать. Ничего.
— Прости, пожалуйста.
Извинения подруги застали Уэсли врасплох. Очень уж непривычно было видеть, как Лана в чем-то раскаивается.
— Все в порядке. Правда. Хорошо, что ты мне рассказала. Мне полегчало. Вот козел! — Уэсли улыбнулась, и они обе рассмеялись.
— Тот еще козел! — поддакнула Лана.
Шерри, глядя на них, лишь качала головой.
После того отвратительного телефонного звонка Уэсли ни разу не видела Дункана, ничего о нем не слышала и слышать не хотела. Получив результаты анализов, она успокоилась и мечтала только об одном: навсегда забыть о его присутствии в ее жизни, мыслях и теле. Она поклялась, что, попавшись на удочку мужского обаяния, больше никогда не лишится рассудка до такой степени. Шерри называла все случившееся наукой на будущее, однако Уэсли считала Дункана огромной трагической ошибкой и готова была пожертвовать всем, чем угодно, лишь бы вернуть время вспять и избежать ее. Но кажется, жизнь начинает налаживаться. И нечего постоянно оглядываться на прошлое!
— Десерт кто-нибудь будет? — спросила Уэсли, внимательно изучая меню.
— Я пас, — отказалась Шерри.
— Я точно буду! — воодушевилась Лана.
Две недели после аварии Лана промучилась на жидкой диете и теперь наверстывала упущенное. Она, наверное, была единственной женщиной, которая действительно хотела потолстеть, поэтому старалась изо всех сил, наедая обратно свой сорок четвертый размер.
— О-о! — вздохнула Уэсли. — Лана, здесь Джеффри.
— Где? — Девушка чуть не подпрыгнула на стуле.
— Возле бара. — Уэсли качнула головой в ту сторону, где сидел Джеффри Найт с приятелем.
Они еще не заметили Лану.
— Хочешь, уйдем? — спросила Уэсли подругу.
— Нет, — ответила Лана, не отрывая глаз от десертного меню.
Шерри и Уэсли переглянулись.
Когда Лану выписали из больницы, она рассказала Уэсли, что же все-таки произошло.
Джеффри узнал об интрижке Ланы с Марком Броннером и порвал с ней. Лана приложилась к бутылке еще дома и пила всю дорогу до Кембриджа, где жил Джеффри. Она собиралась выяснить отношения. Дверь открыла его давняя подружка.
По словам Ланы, дерево появилось неизвестно откуда. Той ночью она ехала по Мемориал-драйв, рыдая и прикладываясь к бутылке. Все, что она помнит, — это выросшее перед глазами дерево. А потом — больничная палата.
Уэсли знала, что эмоционально Лана еще слишком слаба и не готова к встрече с Джеффри. Она не хотела, чтобы подруга расстраивалась.
— Хочешь, уйдем? — снова предложила она.
— Уйдем? С чего это вдруг? Я отлично провожу время, Уэс, и не уйду, пока не получу свой шоколадный торт. — Лана подняла глаза от меню и улыбнулась.
Девушки заказали десерт.
— Лана, я так горжусь тобой! — искренне восхитилась Уэсли.
До аварии Лана непременно пошла бы к Джеффри и высказала ему все, что она о нем думает.
Девушки переключились на другие темы. Шерри прихлебывала свой кофе, с завистью глядя на подруг, уплетающих пирожные.
Однако Лана постоянно украдкой поглядывала на Джеффри, пока тот не ушел из ресторана. Уэсли все видела, но ничего не говорила. Она надеялась, что и без нее с Ланой все будет в порядке.
Ночь была теплой и душной. Девушки стояли возле ресторана и смеялись над очередным анекдотом Шерри.
— Я так буду без вас скучать, — сказала Уэсли и часто-часто заморгала.
— О нет! — простонала Шерри. — Только без слюней и соплей!
— Да уж, — вставила Лана. — У меня и так в последнее время глаза на мокром месте.
Уэсли откашлялась:
— Я просто хотела признаться, как счастлива, что встретила вас. Всего лишь один год прошел, а мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Я буду очень, очень скучать без вас этим летом. — Уэсли закусила губу.
Шерри шагнула вперед, распахнула объятия и изо всех сил прижала к себе девушку:
— У-у-у, подруга!
Лана с улыбкой наблюдала за ними.
— Уэс, а почему бы тебе не передумать и не поехать на Карибы со мной и с мамой? — предложила она.
— Потому что я не могу себе это позволить, — засмеялась в ответ Уэсли.
— Но ведь сейчас лето. Не сезон! Все дешево, — запротестовала Лана.
— И этого мне тоже будет не хватать: как ты постоянно забываешь, что я всего-навсего несчастная черная девушка из бедного района, — пошутила Уэсли.
Лана смутилась.
— Расслабься, подруга. — Уэсли легонько стукнула Лану по плечу. — Забудь.
Никаких слез, уговаривала она себя этой ночью, вспоминая прощальный ужин. Давно уже не позволяла она себе такой роскоши, как дружба. А сейчас у нее целых две подруги. Нет, не зря она сюда приехала.
Глава 31
Возвращение домой оказалось не таким, как ожидалось. Увидев в аэропорту отца, Уэсли не почувствовала долгожданного облегчения; вместо этого она снова превратилась в маленькую девочку. Отец выглядел усталым и постаревшим.
— Ты стала такой красавицей! — сказал дочери Милтон Данстер, когда они выехали из аэропорта О’Хэйр и направились на юг в сторону Гайд-парка.
