Я оцепенел от страха, поняв, что сейчас у нас все отберут под каким-нибудь придуманным предлогом, да еще и поколотить могут, если будем сопротивляться. Но Джи остался невозмутим и весело обратился ко мне:
– Петрович, ты эгоистичен и невнимателен к желаниям своих собеседников. Почему бы тебе не предложить сигарету Александру?
"Джи слишком благодушно настроен", – подумал я, но, автоматически послушавшись, предложил Александру сигарету. Тот так же автоматически ее взял и закурил, выпустив большой клуб дыма в лицо недоброго вида парню за соседним столиком.
Парень закашлялся, а потом мгновенно – мы даже не успели заметить, как – взял Александра за грудки и грозно спросил:
– Ты что, шутки со мной шутишь?
Размером он был даже больше Александра, и тот, как ни старался, не мог вырваться. Свита бросилась на помощь своему предводителю, и о нас забыли на мгновение. Мы мигом оказались на улице, у троллейбусной остановки. Тут же подъехал троллейбус, и мы впрыгнули в него. Троллейбус поехал, и я в заднее стекло увидел, что наша троица уже выбежала за ограду рынка, оглядываясь по сторонам.
– Вот, – сказал Джи, – это была демонстрация доктрины о положении "В", которое разработано в московских эзотерических кругах. Оно определяется так:
"Зашить карманы и не лажать жеста".
– Что значит "не лажать жеста"? – спросил я.
– Это непростой тезис, – ответил Джи, – над которым нужно долго медитировать. Один из смыслов его в том, что любой жест, который внешний мир делает в твою сторону, нужно принимать, от него нельзя отказываться. Но нужно делать это не механически, а обыгрывать в театральном ключе, превращая его в посвятительную ситуацию. Ведь можно ситуацию воспринимать убого, двумерно – а можно воспринимать ее как послание определенных сил, с которыми Мастер Джокерского Луча ведет свою игру.
Сейчас невидимый мэр города, который существует на тонком плане любого места, послал к нам принца кропоткинского андеграунда со свитой. Когда его программы переключились с плюса на минус, мы тут же последовали совету Святого Иоргена.
– А что это за святой с таким странным именем? – спросил я.
– Ты еще не готов к настоящему знакомству с ним, – ответил Джи. – Могу только намекнуть, что он имеет отношение к работе со временем. У тебя мало энергии из-за многих энергетических проколов. Чтобы ты мог начать эти проколы штопать, я рекомендую тебе следующее упражнение: ты всегда должен знать, сколько мелочи у тебя в кармане, с точностью до одной копейки. Также ты должен подбирать все монетки, которые видишь на улице.
Я взглянул на часы и присвистнул от удивления:
– Уже четыре часа! Мы опоздали на расстановку аппаратуры, и теперь нам не миновать расправы Петракова.
Когда мы вошли на сцену кропоткинского Дворца культуры, Петраков с Бредихиным уже распаковали и расставили аппаратуру на сцене.
– Явились не запылились, – заявил зло Петраков. – Может, на вас подать рапорт с предложением об отставке?
– Да оставь их в покое, – проворчал Бредихин, – дольше проживешь.
– Если ты, о Петрович, научишься у Петракова так же быстро расставлять сцену и освоишь работу монтировщика сцены, – произнес Джи, – то будешь пропущен в более тонкие сферы.
– Не собираюсь учиться у этого наглеца чему бы то ни было, – заявил раздраженно я.
– Иногда ты бываешь еще более невыносимым, – сказал Джи.
– Но я-то принял тебя полностью, таким, какой ты есть, без всяких прикрас, и терпеливо переношу все твои жутковатые проявления.
С этого момента я старался запоминать все, что делалось на сцене.
На следующее утро, как только я протер глаза, Джи заявил:
– Сегодня мы построим свой день по-новому. Довольно уж тратить деньги, пора и заработать их, – с этими словами Джи достал из своей сумки аккуратно сложенный рюкзак.
– А ну-ка, Петрович, сложи в него все пустые бутылки из-под пива, собравшиеся в нашем номере.
Я наклонился и, кряхтя, стал укладывать в рюкзак пустую тару.
– Я вожу с собой этот рюкзак специально для такого случая, – пояснил Джи. – На палубе Корабля Дураков сдача бутылок является алхимической акцией. Мы обмениваем на деньги тяжелый психический осадок, который скапливается на бутылках, трансформируя, таким образом, свинец во внешнее золото. А заодно – очищаем свое внешнее и внутреннее пространство. Но это непростая акция, поэтому будь готов к неожиданностям.
Я взвалил на себя неудобный рюкзак и подумал: "Джи склонен преуменьшать трудности и усложнять ситуации". Джи отправился искать приемный пункт, по узким и кривым улочкам города Кропоткина, а я поплелся за ним с навязчивым бутылочным громыханьем.
– Какие замечательные, уютные домики! – восхищался Джи.
– Они живут тихой созерцательной жизнью.
– Вы не знаете, как пройти к приемному пункту? – озабоченно спрашивал я прохожих, сгибаясь под тяжестью рюкзака.
Все четыре приемных пункта, которые я нашел, оказались закрыты. С меня сошло семь потов, и я готов был забыть проклятый рюкзак у первого же забора.
– Смотри! – вдруг дернул меня за рукав Джи. – Не упусти свой шанс!
Из калитки приземистого домика с зелеными ставнями выходил мальчик в школьной форме, с таким же, как и у меня, громыхающим рюкзаком.
– Вы не знаете, как пройти к приемному пункту? – бросился я к нему
– Нет, не знаю, – испуганно ответил он. ~ А если тебе бутылки сдать надо, так их в любом магазине берут.
Через пять минут я с огромной радостью избавился от своей ноши, получив взамен шесть рублей.
По дороге я вспомнил, что Шеу просил меня купить кипятильник, взамен того, который я включил в пустом стакане. Мы зашли в хозяйственный магазин и увидели нашего школьника, стоящего последним в огромной очереди. Мы встали за ним. Очередь двигалась быстро: кропоткинцы раскупали велосипедные насосы, беря по несколько штук.
– Отчего это спрос на насосы так велик? – обратился Джи к оробевшему пионеру
– Да вот уже три года, как они исчезли с прилавков, – зардевшись от смущения, ответил пионер.
Тут подошла его очередь.
– Насосов больше нет, – грозно ответила толстая продавщица.
– Не может быть, – произнес горестно мальчик, – мне так хотелось прокатиться на велосипеде, – и печально вышел из магазина.
Джи внимательно посмотрел на продавщицу и с вежливой силой произнес:
– Я нуждаюсь в велосипедном насосе. Не будете ли вы так добры, что поищете где-либо случайно завалявшийся, последний насос?
– Подождите, милый человек, – ответила, улыбаясь, продавщица. – Лично для вас я найду все, что угодно.
Она долго искала под прилавком, затем за стеллажами и, наконец, победоносно достала насос.
– Заплати, – обратился ко мне Джи.
Я с большой неохотой заплатил 12 рублей 75 копеек. Когда мы отошли от прилавка, Джи вдруг произнес:
– А теперь найди мальчика и подари ему этот насос.
Во мне вспыхнуло небывалое возмущение и жалость к себе, вернее, к напрасно потраченным деньгам. Недовольный дурацкой ситуацией, я все же выскочил из магазина. На улице мальчика уже не было, и я стал гадать, в какую сторону мне бежать. Чутье подсказывало, что в левую. Но, пробежав метров пятьдесят и завернув за угол, я никого не увидел.
Возмущение закипело с еще большей силой: возвращаться с насосом к Джи нельзя, и выбросить его жалко – все-таки заплатил свои деньги. Поэтому я решил бежать дальше. Пробежав два квартала, я наудачу снова свернул налево – и тут увидел пионера, шагавшего мне навстречу с мороженым в руке. Я подошел к нему, держа в руке завернутый в замасленную газету насос, и увидел в его глазах легкий испуг.
– Возьми, это тебе, – натянуто произнес я.
Пионер от неожиданности выронил мороженое и, схватив насос, быстро скрылся за углом дома.
Джи ждал меня возле магазина.
– Ну как? – спросил он. – Запомнил чувство, которое пришло к тебе, когда ты подарил насос?
– Да, – смутился я.
– Посмотри, – продолжал Джи, – этот мальчик так робок, что, ходи он в магазин каждый день, тетка не продала бы ему ни одного насоса. Безвыходная ситуация для него. Своими силами он сделать ничего не может. И тут какой-то парень, с небритой рожей уголовника, выполняет его сокровенное желание. То же самое может случиться и с тобой. Ведь ты сам, своими силами, никогда не сможешь добраться до небожителей. Но однажды один из ангелов вспомнит твое доброе дело и поднимет тебя на небеса, следуя закону аналогии.
Ты по своей природе – аравийский джинн, исполнитель желаний. Даже лицо твое и строение тела соответствуют этому образу.
"Лучше слушаться Джи", – притих я и смиренно зашагал за ним во Дворец культуры расставлять сцену.
Норман пришел на репетицию веселый и возбужденный и с порога громко прочитал новое хокку:
