хмурость на ее разгоряченном страстью прекрасном лице. Поэтому протянул руку и попытался разгладить складку на лбу. Прикоснулся губами.
- Много сотен лет тому назад матери давали напутствие дочерям, которые выходили замуж: когда уединишься в спальне с мужем, закрой глаза, и думай об Альвионе,
- О! Помогало?
- Население не вымерло, и даже, судя по статистике, возросло… - Эдвард скривился, словно это его самого, как трепетную девственницу, заставляли идти в спальню, исполнять супружеский долг.
- Вот видишь, думать о стране не так уж и плохо, - Эмбер вдруг улыбнулась и провела ладонью по его щеке. Император перехватил ее руку и поцеловал.
- Эмбер, я не хочу делать вид, что нас связывает только работа, - твердо произнес он.
- И что ты предлагаешь? - она напряглась.
Эдвард понял, что этот разговор неприятен Эмбер и почему-то разозлился. В конце концов, он не юрист и не банкир, чтобы безропотно скрываться от всех, мелькая только на камерах наблюдения. И как только Эмбер Дарра удавалось так долго скрывать от всех свои отношения? Впрочем, ее избранники были не слишком публичными людьми, к тому же обладание этой блондинкой превалировало над желанием покрасоваться перед остальными. Эмбер все еще ждала ответа, и Эдвард вздохнул, понимая, что разговор неизбежен.
- Ты же понимаешь, что репортеры все равно все разнюхают, - честно признался он.- Я не банкир, и не Эшли Говард, так что…
- При чем тут Эшли? - Эмбер села, прижимая одеяло к груди. С распущенными волосами и опухшими от поцелуев губами она была настолько прекрасна, что Эдвард, на секунду прикрыл глаза, а потом покачал головой, сам себе удивляясь, и коснулся губами ее губ.
- Потому что я ревную, - признался он. - Вчера я весь день думал о тебе.
- Что?
- О тебе… и о звездах… я даже не помню, что говорил министрам. Наверное, они сочли меня идиотом.
- Вряд ли. По-моему благоговение перед монархом у альвионцев заложено генетически.
- Возможно, - он потянулся и откинул одеяло. - Надо вставать и думать об Альвионе.
Не в силах оторвать взгляд взгляд от бугрившихся мышц, Эмбер только кивнула. Обнаженный Эдвард был прекрасен настолько, что все мысли как-то улетучивались, и оставалось лишь желание обладать. Обладать этим роскошным мужчиной, который так щедро предлагал себя.
- Я прикажу, чтобы тебе принесли твою одежду, - он накинул халат.
- Не надо.
- Эмбер…
- Эдвард… - почти выдохнула она. - Я прошу, давай не будем торопить события. Мне нужно время, чтобы осмыслить все это.
- Осмыслить? - переспросил он.
- Я не привыкла смешивать работу и личные отношения.
- Именно поэтому ты разошлась с Эшли? - вопрос вырвался сам собой, Эдвард сразу же пожалел об этом, но было поздно.
- Да дался тебе этот Эшли! - Эмбер всплеснула руками. - У меня никогда с ним ничего не было!
Несколько секунд они яростно сверлили друг друга глазами, император сдался первым.
- Извини, - проворчал он, склоняясь над Эмбер и быстро целуя ее, пока она не успела опомнится. - Я просто… я не хочу делить тебя ни с кем.
Не дожидаясь ответа, он вышел. Из-за двери послышался голос камердинера, спрашивающего, что его величество намеревается надеть.
Эмбер вздохнула. Эдвард был прав - вокруг слишком много людей, и скрыть их отношения вряд ли удастся.
Настроение, такое радужное после пробуждения, испортилось. С тяжелым вздохом Эмбер встала и по мере возможности привела себя в порядок, идти по коридорам в неприглядном виде не хотелось.
Когда она вышла в соседнюю комнату, там уже лежали ее вещи, те самые, в которых она ездила на маяк, а вот Эдварда нигде не было видно. Судя по шуму воды, он брился.
Эмбер не стала ждать, пока он выйдет. Переодевшись, она выскользнула из покоев императора и направилась к себе, понимая, что все это только начало.
Глава 24
Часом позже она переступила порог приемной. Серые костюмы закончились и Эмбер пришлось надеть яблочно-зеленый, в котором она чувствовала себя словно канарейка.
- Прекрасно выглядишь, - Эдвард появился минутой позже. Странно, но Селл не показывалась, словно не хотела мешать. - Это Бономе?
- Да.
- Бабушка тоже его любит.
- Я знаю. Ты позволишь?
Она прошла к своему столу и развернула экраны, отсканировала ладонь, чтобы получить доступ к документам.
- Хочу еще раз проверить все, прежде чем отсылать Эшли, - пояснила она, демонстративно не замечая, что Эдвард при упоминании ее друга невольно прищурился.
- Тебе обязательно с ним общаться?
- Да, если ты хочешь получить обоюдовыгодное соглашение.
- Я уже в этом не уверен, - пробормотал Эдвард, но отступил, предпочтя ретироваться в свой кабинет.
Эмбер покачала головой и снова погрузилась в документ, перепроверяя свои пометки. Покончив с этим, она отослала файл Эшли.
- Дорогуша, рада видеть! - Селл появилась над экранами. - Как прошла ночь?
- Я все еще не простила тебя за вчерашнее! - предупредила ее Эмбер.
- Да ну? Тебе не понравилось? - голограмма широко распахнула глаза.
- Понравилось, - буркнула Эмбер. - Но в следующий раз я предпочту разобраться без сторонних вмешательств.
- Тогда ты с вероятностью девяносто шесть процентов выберешь не тот сценарий, - бессердечно (впрочем, какое у искусственного интеллекта может быть сердце?) отозвалась Селл.
- Почему девяносто шесть?
- Потому что доверительный интервал девяносто пять. Я не должна дать тебе ни единого шанса.
Пронзительная трель галафона оборвала диалог. Селл поморщилась:
- Когда, наконец, ты сменишь мелодию звонка?
- Когда мне надоест эта, - не глядя на экран, Эмбер ответила на вызов. - Я ждала твой звонок на пять минут раньше.
- Я на вокзале, - сообщил ей Эшли. - Вот-вот подадут экспресс.
- Уезжаешь? - она не стала скрывать разочарования.
- Ага. Решил не злоупотреблять гостеприимством нового премьер-министра. Ты же понимаешь, какая волна поднимется накануне выборов.
- Да уж…
Вот и Эшли думает о репортерах, как и Эдвард… Эмбер вдруг с тоской подумала о временах, когда она, совсем еще зеленая девчонка, начинала работу в юридической фирме Говард и партнеры. Тогда репортеры казались друзьями. теми, кто мог поднять шумиху, привлечь внимание общественности… Времена меняются.
- Я просмотрел все твои комментарии, - продолжал Эшли, не догадываясь о том, что творилось в душе у собеседницы.
- И?
- Мне кажется, ты - слишком ценный кадр, чтобы отдавать тебя врагу,
