заметил, как добрался до нужного здания, хоть и шёл до него долее, чем от общежития до метро, к тому же большие не обустроенные пространства не предрасполагали к созерцательности.
Однако сегодня меня ждало ещё одно удивление. В высоком кирпичном здании, куда я направлялся, располагалось множество офисов, и найти нужное заведения оказалось весьма непросто. Охранники, глядя на мою искреннюю растерянность, лишь самодовольно улыбались и повторяли, что справок не дают, между строк желая мне всего дурного. Пришлось перерыть все документы, сличить казённое название с несколькими десятками наименований организаций на стенде, чтобы только выбрать направление дальнейших поисков. Кстати говоря, в документах я обнаружил примечание, гласившее, что в первый день занятий назначалась встреча у поста охраны (то есть здесь) в 9.30 утра с представителем образовательного центра, на которой он познакомит нас с распорядком и проведёт в аудитории. Поднявшись на седьмой этаж, выйдя из зоны лифта, я очутился перед двумя железными дверьми без табличек и иных опознавательных знаков. Та, что вела налево, оказалось запертой, та, что направо, легко поддалась, и передо мной предстал небольшой пустой коридор с тремя дверями на каждой стороне. Ни из-за одной из них ни одного звука не доносилось. Открыв первую, я замер в нерешительности – взгляду открылся абсолютно пустой, покинутый офис с голыми стенами, обшарпанным ламинатом и сломанными жалюзи на окнах. Я открыл противоположную дверь, за ней оказалось примерно то же самое, только посредине ничком лежал искалеченный офисный стул. Меня охватило жутковатое чувство вроде холодной паники, я стоял один среди полузаброшенного здания на краю огромного чужого города, и при этом, хочешь-не хочешь, но должен был найти искомое место. Через мгновение оцепенения я было решил встать завтра пораньше, придти вовремя и выловить у входа кого-нибудь, кто также приехал на эти злосчастные курсы, а сегодня благоразумно ретироваться, погулять и заняться бытом. Однако вскоре я бросил малодушничать и решил постучаться в противоположную, запертую, дверь.
«Чего стучишь? Есть звонок. Видишь? – Дверь мне открыл очередной охранник с неприветливым и по-настоящему злым ворчанием, и сам, дабы ни у кого не оставалось даже тени сомнения, что с ним шутят, ненужно нажал на звонок слева от двери. Раздался неприятный визг. Я был готов его обнять. – Ты обучающийся? Фамилия? Та-ак, Поленов… – Он склонился над листком с фамилиями, лежавшим на обычной школьной парте, за которой он сидел прямо у двери. Его грязный палец скользил по белизне бумаги. – Да, вижу. Вон в ту дверь. Нет, не в эту! Напротив».
Я очутился в просторном офисе, переделанном под учебный класс, чей размер полностью нивелировался грудой столов на железных ножках, стоявших в три ряда. Протиснуться между ними можно было только по краям. Слева напротив располагался точно такой же стол преподавателя, за ним висела белая доска. Как раз заканчивался перерыв между занятиями, немногочисленные слушатели были распределены по всему пространству в случайном порядке, я притулился сбоку, прямо у входа, стараясь ни на кого не смотреть.
«Привет, Димочка, – услышал я за спиной голос своей коллеги. – Почему опаздываешь?»
Однако съязвить в ответ я не успел, поскольку в помещение вошёл грузный мужчина лет 50-55 с лысиной, обрамлённой длинными седыми волосами а-ля «сумасшедший профессор», герой моей второй истории.
«Здравствуйте, – крикливым старческим голосом поприветствовал он класс. – Меня зовут Рафаэль Рафикович, я директор этого образовательного центра. Да, как художника. В основном все предметы буду вести у вас я и Белла Альбертовна, с которой вы познакомились на предыдущем занятии. Полагаю, публика здесь вполне просвещённая, государственные и муниципальные служащие, так что проблем с организацией занятий у нас возникнуть не должно. Если кому-то надо отлучиться, отлучайтесь, однако имейте в виду, что через четыре недели вас ждёт зачёт в форме тестирования, по результатам которого будут выдаваться свидетельства о повышении квалификации, посему во избежании ненужных эксцессов рекомендую вам присутствовать на всех занятиях, на коих только возможно. Также прошу перевести ваши мобильные телефоны в беззвучный режим, если надо поговорить, спокойно выходите в коридор и разговаривайте. Когда среди лекции звучит звонок, это сбивает с мысли. По организационным вопросам вроде бы всё, если чего-нибудь вспомню, присовокуплю к сказанному. Все лекции с материалами вы можете получить на адрес электронной почты. Обратитесь к Анне, девушке, встретившей вас у поста охраны, у неё всё в наличии. И впредь со всеми затруднениями по обучению обращайтесь, пожалуйста, к ней, она сидит в кабинете дальше по коридору, крайнем слева. Наверняка, у некоторых из вас возник вопрос, почему мы забрались в такую глухомань. Отвечаю: аренда помещений в Москве стоит очень дорого, и, чтобы иметь возможность предложить конкурентоспособную цену за обучение, нам приходится снимать офис здесь и здесь же проводить занятия. Я полагаю, что для интеллектуальных изысканий обстановка достаточная, в конце концов для работы мысли необходимы лишь ручка и бумага. Итак, тема нашего сегодняшнего занятия: Место и роль экспертных методов прогнозирования в построении региональной стратегии экономического развития. Как вам хорошо известно…»
Я слушал монотонный бесцветный голос престарелого неврастеника и невольно разглядывал исключительно отталкивающую внешность данного субъекта, испытывая почти физическое отвращение от нахождения с ним в одном помещении. Про творившееся у него на голове я уже сказал. Лицо Рафаэля Рафиковича представляло собой чрезвычайно уродливую смесь еврейского вырожденца и поволжского чурки. Несмотря на лысину лоб казался невероятно узким, глаза цвета здорового кала были постоянно будто полуоткрыты, концы век загнуты вниз в беспросветной грусти бессмысленного существования, бесформенный нос смотрел вперёд волосатыми ноздрями, щёки, как у запойного пьяницы (коим он ни в коем случае не являлся), резко расширялись книзу, тонкие губы как бы обрамляли лицо, настолько слабо был выражен подбородок. Дряблая кожа на шее лоснящимися складками спускалась под дешёвую светло-жёлтую рубашку, из которой по бокам выходили тонкие бессильные руки, а ещё она прикрывала непропорционально выпяченный живот, под которым не было видно пояса от мятых светлых брюк. Интересно, за сколько поколений могло собраться столько уродств в одном человеке? Впрочем, какая разница. Лишь бы он был умным. Но умным Рафаэль Рафикович не был, иначе он бы не преподавал то, что преподавал, там, где преподавал, и так, как преподавал. Значит до определённого момента, а именно до его рождения, предки данного субъекта являлись хоть сколько-нибудь привлекательными, раз смогли найти себе пару и дать потомство, коли на ум, способный заинтересовать представителей противоположного пола, рассчитывать не приходится.
XXXI
Как отпрыск советских интеллигентов-гуманитариев, всплывших в крови краснорожей вакханалии и сталинской резни, на корню уничтожившей их русских предшественников, жил Рафаэль Рафикович в центре Москвы, жил один вот уже 10 лет
