толпа собственными руками сровняла мечеть с землей.
В последующие дни религиозные волнения прокатились по индийским городам. Никто не знает точное количество погибших, но, по некоторым оценкам, речь идет примерно о двух тысячах человек, преимущественно мусульман. Для БДП эти события стали поворотным моментом: численность ее сторонников многократно возросла. Сегодня это по-прежнему наиболее влиятельная политическая сила в Индии. Тот день в Айодхье запомнился как один из самых жестоких, но важных моментов на ее пути к господству [5].
Разумеется, на фоне этого спектакля легко забыть, что большинство индийских городов избежали насилия. Возьмем, к примеру, Сомнатх, откуда лидер БДП начал свою процессию. После разрушения мечети Бабри там не произошло никаких столкновений на религиозной почве. Для тех мест конфликты вообще большая редкость. Но почему?
Экономист Саумитра Джа заметил, что в древних приморских городах вроде Сомнатха мусульмане и индусы были социально интегрированы и экономически взаимосвязаны. У них издавна были общие врачи, существовали межрелигиозные ассоциации и организации, помогавшие жертвам катастроф и самым бедным слоям населения. Они создавали совместные предприятия и занимались комплементарной экономической деятельностью: одни производили продукцию, другие продавали ее за рубеж.
Индия
Джа проследил существование таких связей на протяжении нескольких столетий. В Средние века индийские приморские города стимулировали иноземных торговцев-мусульман поселяться у них, оказывая материальную поддержку для посещения святой земли. У мусульман были торговые связи по всему Индийскому океану, особенно с гигантским текстильным рынком, которые проходил каждый год во время хаджа – ежегодного паломничества мусульман в Мекку. В средневековых портовых городах, таких как Сомнатх, присутствие торговцев открывало новые рынки и возможности.
В наши дни бухты Сомнатха затянуты илом. Современные суда предпочитают более глубокие и современные гавани. Но многовековые связи между индусами и мусульманами сохраняются в деловых отношениях и социальных институтах. Местные сообщества показывают высокий уровень межгруппового доверия. Взаимная интеграция берет верх.
Сегодня эти средневековые портовые города гораздо реже сталкиваются с проявлениями насилия на религиозной почве. В последние годы, как выяснил Джа, в бывших средневековых портах было в пять раз меньше религиозных конфликтов, чем в сходных приморских городах. Когда беспринципные элиты пытаются возбудить массы, спровоцировав недовольство, интегрированное население проявляет к этому мало интереса. В таких местах, как Сомнатх, они скорее накажут воинственных лидеров, лишив их своих голосов на выборах.
Экономическая взаимозависимость
Вернемся к пирогу, который мы не раз делили в этой книге. Предыдущие примеры объединяло одно предположение: группы взвешивают издержки и приобретения только своей стороны. Но представьте, что другая сторона – это человек, которому вы одолжили деньги, или, напротив, ваш кредитор. Может быть, это ваш работник, работодатель или деловой партнер. Представитель главного рынка сбыта вашей продукции или инвестор, который делает крупные вложения в ваше предприятие. В таком случае возможные потери, обнищание или смерть другой стороны приобретают для вас материальное значение. Из-за тесных экономических связей это прямо влияет на ваше благосостояние.
Таким образом, увеличивая издержки конфликта, это обстоятельство расширяет диапазон договоренностей. Раньше клин составлял 20 долларов, потому что одна сторона надеялась заполучить поврежденный пирог. И для нее не имело значения, если соперник терял всё. Но если обе группы сотрудничают, пирог оказывается больше, а в противном случае – меньше. Если вы начинаете войну и побеждаете, вы не только уничтожаете обычную часть пирога, вы также можете претендовать на меньший пирог, потому что дополнения, вносимые другой стороной, утрачены. В бывших средневековых портовых городах, таких как Сомнатх, диапазон договоренностей может выглядеть примерно так.
Взаимозависимость не может полностью исключить риск войны. В дело по-прежнему может вмешаться проблема обязательств, неопределенность или мотивы неподотчетных лидеров, которые подтолкнут группы к конфликту. Но тесно сплетенные материальные интересы делают стимулы к достижению компромисса более мощными, усиливая гравитационное притяжение мира.
В 1748 году великий политический философ эпохи Просвещения Шарль Монтескье писал: «Торговля исцеляет нас от пагубных предрассудков» и «Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, есть и торговля, а везде, где есть торговля, нравы кротки»[4]. Представитель другого поколения философов, революционер Томас Пейн, соглашался с тем, что международная торговля «ликвидирует систему войны». Спустя несколько десятилетий, в 1848 году, философ Джон Стюарт Милль замечал: «Торговля переводит войну в разряд устаревших явлений. Она укрепляет и приумножает личные интересы, которые выступают естественной противоположностью состояния войны». Вера этих мыслителей в умиротворяющий эффект промышленности и торговли питала надежды на либеральный экономический порядок [7].
Торговля имеет значение для поддержания мира по ряду причин. Война при этом почти всегда губительна для бизнеса, даже если ваша экономика не переплетена с экономикой противника. Трудно зарабатывать деньги, когда бунтовщики жгут ваши магазины, подводные лодки уничтожают ваш флот, а бомбардировщики превращают в руины ваши фабрики. К тому же в современном мире экономический рост, как правило, зависит от крупных инвестиций в виде идей и капитала. Чтобы их получать, необходимо вызывать доверие у инвесторов, которые не заинтересованы в высоких рисках. Вам также нужно, чтобы население выделяло время и деньги на образование, которое окупится в будущем. Всем этим людям хочется жить в стабильном мире, а не в том, который балансирует на грани войны. Некоторые политологи называют это состояние капиталистическим или коммерческим миром [8].
Переплетение экономических интересов – мощный дополнительный стимул к миру. Когда предприятия двух сторон связаны друг с другом, как это происходит в Сомнатхе, предприниматели, финансисты и промышленники заинтересованы в поддержании мирных отношений. Эта же логика применима и к странам. То обстоятельство, что Китай – второй в мире крупнейший инвестор в американский госдолг, а также крупный торговый партнер США, является сильным сдерживающим фактором для агрессивных действий с обеих сторон. Более того, другие страны также заинтересованы, чтобы между этой парой сохранялись нормальные отношения. Интегрированные рынки товаров и капиталов означают, что ущерб, нанесенный одной стране, распространяется на всю глобальную экономику. Это дает торговым партнерам и инвесторам основания оказывать давление на потенциальных участников конфликта, чтобы они не допускали усиления напряженности. И это объясняет актуальную в последние полвека корреляцию между более высоким уровнем торговых потоков двух стран и более низким уровнем риска войны между ними [9].
К сожалению, в нашем распоряжении нет хороших естественных экспериментов на международной арене, поэтому трудно определить, насколько капиталистическим является мир сегодня. Но можно найти убедительные подтверждения этому на нижних уровнях. Морские порты Средневековья – один из них. Саумитра Джа провел более строгое исследование, на сей раз –
