– Мы отыграли свою мизансцену – теперь посмотрим, как на нее отреагирует продавец.
Прогулявшись вокруг рынка, мы вернулись к нашему торговцу.
– Идите сюда! – сказал он, завидев нас. – Слава Аллаху – он послал мне хороших людей, теперь торговля пошла удачно. Наберите в свою сумку все, что хотите! – и я тут же принялся за дело.
Мы вернулись в гостиницу и устроили пир. В самый его раз-rap дверь отворил Шеу:
– Праздники празднуете… А вот я перестал чувствовать смысл жизни, мне уже не интересны ни работа, ни развлечения – не знаю, что и делать.
– Присоединяйся к нам, – пригласила Ника, – мы тебя быстро развеселим.
– Слишком долго ты вращался в хаосе жизни, – сказал Джи, – и это отняло твои силы. Есть только один выход – движение против потока горизонтальной жизни, в сторону собственного внутреннего развития. Помнишь главного героя "Полетов во сне и наяву", когда он входит в толпу веселящихся, а скорее, имитирующих веселье людей? Свадьба, спящие лица, и среди них – наш сталкер, наш джокер. Но он бодрствует, он отстранен, ибо он ощущает пульс высших миров. Он может, конечно, подключиться к их игре, к этой жалкой и жуткой пародии на истинную любовь и жизнь – но может и не подключиться.
Тебе, Шеу, надо принять, что и ты, и мир сиры, обездолены и нищи. И чем более искренне ты понимаешь это – тем больше у тебя возможностей для развития.
Шеу задумчиво курил "Беломор".
– Мне не очень нравится идея всеобщей нищеты, – заметил он, пуская дым в потолок. – Тем более, что мир утопает в роскоши.
– Но с точки зрения высших измерений, – возразил Джи, – наш мир абсолютно беден, ибо не чувствует дыхания высших миров.
Шеу дипломатично улыбнулся, как если бы слова Джи относились не к нему…
– Молодые люди, – певучим голосом произнесла официантка, – уже двенадцать часов ночи, кафе закрывается, прошу удалиться.
– А можно с вами прогуляться по ночному городу, – с улыбкой предложил Петрович.
– Я уже нагулялась, – усмехнулась симпатичная официантка, осматривая нас с ног до головы.
На следующей неделе я зашел к Петровичу: он сидел за письменным столом и штудировал квантовую механику.
– Представляешь, – воскликнул он, – мне удалось сдать экспромтом три экзамена. Скоро я смогу продолжить поиски Пути, ведущего к Небу!
– Зачем откладывать на будущее? Начинай прямо сейчас, – предложил я.
– У меня по соседству есть приятель, – сказал Петрович, – он уже несколько лет идет Путем воина по Кастанеде. Зовут его Штирлиц. Не хочешь ли к нему заглянуть?
– Идем к Штирлицу – кивнул я, и Петрович радостно швырнул в угол толстый том Ландау
Мы пришли и остановились перед кованой дверью на первом этаже. На долгие звонки никто не открывал.
– Он всегда так, – объяснил Петрович, – сидит дома и не пускает.
Наконец дверь открылась, но это был не Штирлиц. Женская рука грохнула на порог мусорное ведро.
– Наташа, это же мы! – взмолился Петрович.
– Штирлиц ушел на рыбалку
– Открой, Наташенька, я ему десять рублей хочу вернуть.
Дверь приоткрылась. Наташа, по вибрациям – настоящий
северный ветер, – в упор посмотрела на Петровича.
– Никуда он не ушел, – победоносно закричал Петрович, – вот же его ботинки стоят! Заходи, Касьян!
Мы проскользнули в квартиру, но Штирлица в ней не было.
– Ничего, – сказал Петрович. – Подождем полчаса. Если Штирлиц не прячется от нас в туалете – значит, он выпрыгнул в окно.
Через пять минут появился Штирлиц – молодец плотного сложения, напоминающий не великого разведчика, а, скорее, казацкого есаула. Его серые глаза выражали холодную непреклонность.
– Куда же ты ходил в тапках? – спросил Петрович. – Уж не на рыбалку ли?
– Мало ли у меня дел, – ответил Штирлиц, – куда я могу пойти, в тапках или без тапок?
– Жена у тебя не совсем ласковая, – сказал я.
– Я так стер личную историю, что даже ей иногда кажется, что меня нет дома, – усмехнулся он.
– От жены надо скрываться в первую очередь, – добавил я.
– Что это вы тут заговоры плетете? – воскликнула Наталья, резко распахивая дверь. – Опять от семьи отбиваете? Шли бы вы из дому по-хорошему.
– Значит, поедем к моему другу Варану, – заявил Штирлиц.
– Ибо сказано: "Враги человеку – домашние его".
Через полчаса мы добрались до логова Варана. Дверь открыла симпатичная жена с бледной кожей и травянисто-зелеными глазами, на целую голову выше Петровича.
– А, опять Штирлиц с эзотериками, – нервно встрепенулась она. – Ну, проходите, только без фокусов: мой и так уже перемедитировал.
На кухне, увешанной фотоснимками – художественными и обычными, – сидел Варан, с холодными дымчатыми глазами и странно замедленными движениями. Он, казалось, знал что-то такое, что ему уже некуда было спешить.
– Садитесь, – сказал он, наливая коньяк, – у меня все в порядке.
– Только жена слегка волнуется, – заметил Штирлиц.
– Ну, это пустяки – тут я главный. А это кого вы привели ко
мне?
– Да это тот парень, чью библиотеку читает весь мистический Кишинев, – сказал Штирлиц, подливая себе коньячку. – Пришел послушать историю о твоем магическом опыте.
– Ладно, расскажу, но только в последний раз.
Однажды Штирлиц принес ко мне в Академию Наук, где я
работаю фотографом, толстую книгу Папюса о магическом искусстве, попросив снять с нее фотокопию.
"Прочти – может, понравится", – сказал он.
Оставшись один, я перелистал пожелтевшие страницы, и мной вдруг овладел трепет исследователя. Я захватил книгу домой и всю ночь изучал ее, не в силах оторваться. На следующий день я закрылся в фотолаборатории под видом срочной работы.
Следуя описанию ритуала, я начертил магический круг, сделал алтарь, поставил на него три подсвечника, чашу и положил меч. Затем зажег курения и стал читать заклинания. К моему немалому удивлению, три духа появились передо мной. Они светились голубоватым свечением, от них веяло потусторонним холодом. Самый внушительный из них – старик с длинной бородой – грозно спросил:
"Зачем нас вызвал из тьмы великой?"
Я почувствовал, что мое тело дрожит от страха, и не смог выговорить ни слова. Я лихорадочно искал ответ, но в голове вертелась всякая чепуха.
"Отвечай же, если не хочешь навлечь на себя беду!" – грозно повторил старец.
"Я хотел бы узнать, кто был первым мужчиной моей жены",
– заикаясь, пролепетал я.
"Оторвем ему голову", – произнес дух женщины.
"И жене – тоже", – прошипел третий, и они угрожающе приблизились.
"Нет, – приказал старец, – на первый раз я прощаю его".
И они растворились в воздухе.
Мой интерес к магии с тех пор угас. Тогда я счел более безопасным медитировать по ночам. Когда жена уснула, я встал и закрылся в ванной комнате. Поставив свечу перед зеркалом, я зажег ее и погрузился в глубокую медитацию, отключившись от реальности. Я вышел из тела и прошел сквозь зеркало. Оказавшись в Зазеркалье, я обнаружил, что стою на вершине холма. Внизу, в долине, лежал пестрый восточный город с высокими минаретами и бирюзовыми куполами, и я направился к нему. По дороге мне встретилось стадо баранов; я с трудом протиснулся сквозь него и вошел в старинные каменные врата. В это время муэдзин поднялся на белую башню и призвал к вечерней молитве. Я упал на колени вместе со всеми, кто находился рядом, и сложил руки в молитве.
Прохаживаясь по глинобитному лабиринту старого города, напоминающего Бухару, я встретил на одной из узких улочек изможденного старика, который продавал лепешки.
"Купи лепешки, дорогой, такие вкусные, никогда не пожалеешь!" – сказал он, едва завидел меня.
Мне не нужно было ничего, но из жалости к его бедности я купил несколько горячих кукурузных лепешек и случайно взглянул ему в глаза. Вдруг я заметил, что это не бедняк, а старец с глазами суфийского шейха.
"Не узнаешь меня?" – вдруг спросил он.
Я изо всех сил старался припомнить, где же я видел его лицо,
– но не смог. Но сердце вдруг завибрировало и отозвалось на звуки его голоса. Я упал на колени перед ним и воскликнул:
"Возьмите снова меня в ученики, Мастер!"
"Если хоть раз еще ты найдешь меня в этом городе, – усмехнулся он, – я возьму тебя на обучение".
Я с нетерпением ждал следующей ночи и, когда все уснули, вновь закрылся в ванной перед зеркалом и погрузился в медитацию. Попав в Зазеркалье, я опять оказался на вершине холма. Оглядевшись, я направился к городу, и снова встретил стадо баранов, и вновь вошел в каменные врата под вечерние выкрики муэдзина. Долго плутая по городским улочкам, я, к своему счастью, обнаружил на старом месте продавца лепешек.
"Садись, – улыбнулся он, – теперь ты готов к обучению в сновидении.
