миры и десятилетия, в которых были рождены. Липа ощущала вину перед матерью – то же чувство, которое он испытывал к Черри. Их желания были одинаковы. Если бы Игнас мог выбирать, он назвал бы сестрой вовсе не Майю, а ту, кого хотелось уберечь. Сжать мизинец в дружеском жесте и сказать, что они спасут ее реальность. Вместе.
Решение пришло само. Как всегда случалось в такие моменты, озарение стало мягким откликом на воспоминание – о том, как Липа смотрела на его бионическую руку. С интересом, но без отторжения. Как говорил кто-то из мудрых – кажется, то был Аристотель в знаменитой «Метафизике», – мы больше, чем сумма наших частей. И можем использовать эти части во благо.
Обратный путь происходил чуть быстрее: Игнас наслаивал реальность, возвращая слух и тактильные ощущения, выныривая из медитации на поверхность. Только глаза не спешил открывать. Волевым усилием разгонял энергию по телу. Скоро она ему понадобится – вся, без остатка, – если Девятый хочет совершить задуманное.
Правильно выбранное время – половина успеха в любом деле.
И все-таки мешали сомнения. Игнас не знал, чем обернется для него встреча с Голдсмитом. Предпринять попытку сейчас или дождаться разговора, все возможные варианты которого он прокручивал в голове на протяжении десятка лет?
– Что-то ты притих, Джимми. Неужели заснул?
– Если хочешь бодрого собеседника – умерь дозу.
Майя рассмеялась. Чистым, звонким смехом. Почти человеческим.
– Хитрый. А впрочем… Что я теряю? – Присев рядом с ним на корточки, она извлекла иглу, оставив на сгибе локтя полоску пластыря. Живая рука Игнаса отозвалась тянущей болью, когда он согнул ее.
– Спасибо.
– Ты же не станешь глупить.
Не вопрос. Утверждение. Майя переоценивала названного брата, но в одном была права: того, кем восхищалась пятилетняя девочка, больше не было.
– Поможешь встать?
– Если тебе нужно…
– Нет, не за этим. – Игнас не дал договорить, поняв, к чему она ведет. – Просто хочу встретить отца на ногах.
Только трусы остаются в кроватях – те, кто привык смотреть снизу вверх. У Девятого было много недостатков, но трусость в их число не входила.
Майя колебалась долю секунды. Потом протянула руку.
Разряд.
Для подобного фокуса пришлось оторвать палец. Буквально и молниеносно, прежде чем Сирена разгадала его план. По-детски линейный. Опрометчивый. Чтобы обнажить биоэлектрический стержень и перенаправить энергию, потребовалось отключить датчики мышечной активности. Рука повисла бесполезной плетью.
Майя, забившись в конвульсиях, вцепилась в него мертвой хваткой, прежде чем потерять сознание. Игнас подхватил ее, не позволив упасть на пол. Электроожог второй или третьей степени: он не собирался убивать сестру. Сердце под ладонью билось медленно, неровно, но организмы Сирен созданы для перегрузок – не стоило ожидать большой форы. Игнасу надо было спешить.
Встав на ноги, он пошатнулся. Пальцами живой руки пробежался по дисплею, выяснив, что находился под капельницей шесть часов и девятнадцать минут. Его одежда и вещи находились явно не в стерильном реанимационном боксе. Затянув потуже тесьму на больничной робе, он сделал несколько шагов. Уверенности прибавилось, тело работало, как кузнечный мех, на лбу выступили капли пота. Хороший знак.
С дверью проблем не возникло. Высокомерие Сирен сотворило чудо: Девятого никто не охранял. Стерильную пленку он приложил к ладони Майи. Отпечатки пальцев могли пригодиться не единожды. Из кобуры на поясе ее защитного костюма вынул пистолет-игольник, проверив число оставшихся зарядов. Хватит, чтобы обезвредить пару человек. В новом комплексе все было иначе. Игнас не знал расположения комнат и медицинских отсеков, а значит, мог надеяться только на собственную интуицию. И удачу.
Любимцем фортуны он не был. Все приходило к Девятому через старания и упорную борьбу, но сейчас что-то подсказывало свернуть направо и шагать прямо по коридору, а затем – налево.
Он безропотно подчинился по одной причине: внутренний голос напоминал полузабытое эхо. Будто Черри вела его вперед.
«Ты должен пойти со мной. Сейчас».
Игнас шагал вдоль белых стен, но ему казалось, что вокруг – Фейрумная Пустошь. Прошлое наслаивалось, пряча под собой кусок настоящего. Прошлое, от которого отчаянно хотелось избавиться.
Замещение информации при травматическом опыте – так говорил Энди, светя ему в зрачки фонариком после того, как Игнас вернулся один, без Черри. Он не владел собой, как будто был под действием наркотика или психического шока, с которым сознание не до конца справилось. Несколько часов оказались вырезаны из памяти, словно лоскут материи, на месте которого осталась дыра с рваными краями.
Был ли он виноват в том, что случилось? Возможно.
Знала ли Черри об исходе, когда звала его с собой? Вряд ли. Последнее, что он помнил, – это страх в ее голосе. Она держала его за руку. Дальше – вспышка изумрудных огней и черная сущность, похожая на цветок. Неизвестная науке органика.
Черри назвала ее Уягой. Скорбью.
За поворотом раздались шаги. Игнас моргнул, прогоняя с глаз остаточную пелену. Он уже давно не ощущал беспомощности. Страшное слово, если ты к ней не привык.
Первая игла вошла в шею женщине: врач или практикантка, невысокая, худенькая, отключилась почти мгновенно, осев по стене на пол. Со вторым выстрелом случился промах. Крупный мужчина, одетый в химкостюм, успел разбить стекло аварийного щитка. Дротик вонзился в плечо, но тот сумел нажать на кнопку и даже развернулся, чтобы атаковать нарушителя.
От удара Игнас уклонился с трудом. Кулак, затянутый в перчатку, вскользь проехался по уху. Он не видел лица противника за маской. На нижнюю подсечку не ушло много сил. Соперник был неповоротлив, и спустя секунду Игнас прижал его к полу, найдя коленом чувствительную точку под ребрами. Сорвал маску и успел взглянуть в расширенные зрачки, прежде чем рукоятью пистолета ударил в висок.
Откатился назад, восстанавливая дыхание. Уже понимая, что все зря. На этаже зажглись красные лампы, сирена вибрировала на высокой ноте. Скоро здесь будет охрана.
«Ты должен пойти со мной».
Пошатываясь, он поднялся на ноги.
Налево. Быстрее.
Первая распахнутая дверь вела на лестницу. Игнас заглянул через перила: ход свободен. Значит, вниз.
В любом здании выше одного этажа надо всегда иди вниз, если не хочешь попасться в ловушку. Где-то там находился путь к свободе. Белый мышонок Элджернон, потерявший лапу, бежал сквозь лабиринт в первый раз. Без подсказок и посторонней помощи. Один.
«Ты должен пойти…»
Он крепче стиснул зубы. Со всей силы впечатал пленку в интерактивный дисплей. Панель мигнула зеленой вспышкой: «Доступ второго уровня активирован». Интересно, откуда шла градация? По нисходящей или наоборот? Скорее всего, первый уровень единолично принадлежал отцу. Профессор Голдсмит любил во всем быть первым, если не единственным.
Помещение, в котором оказался Игнас, было слабо освещено. Вдоль стен находились стеллажи с образцами. Флуоресцентные трубки – лампы черного света – крепились к потолку. Ионизированный воздух проникал в легкие.
Игнас сделал несколько шагов. Огляделся в поиске другого выхода: возвращаться на лестницу
