кануть в небытие вместе с язычниками. Нельзя произносить его вслух.
Глаза Абхе загорелись озорным огоньком:
— Что запретно, то так желанно.
— Пхым, — презрительно бросил Хэн, — от тебя другого я не ждал.
Надеясь угомонить неуемное любопытство девушки, Шанкар решился на хитрость:
— Но будет лучше, если мы узнаем его, чтобы ненароком случайно не произнести.
Старейшина вновь провел ладонью по усам. Дотронулся до косичек и, словно нехотя, произнес:
— Хорошо. Один раз. И мы забудем об этом.
Гости тут же согласно кивнули.
— Грязные языки величали Матерь вод не иначе, как Ван девяти Шэ. Но в этом мире существует лишь один ван. Наш светлейший Лаоху. Только он достоин почитания вместе с Шанди и его предками.
Абхе и Шанкар переглянулись.
— Почему девяти Шэ? — осторожно поинтересовался охотник, но Хэн резко перебил.
— Достаточно! — и рассек ладонью воздух перед собой. — Я все сказал! Нечего пустыми разговорами воздух сотрясать! Поговорим о вас.
— Да, цзы.
Абхе поджала губы и потупила взор. В ее позе прослеживалось напряжение.
— Сегодняшней охотой ты заслужил право остаться здесь, — сурово, но спокойно сказал старейшина, — но не мое расположение. Помни, как я сказал, одним случаем его не завоевать. Мы ждем от тебя такого всегда.
Девушка непроизвольно сжала руки в кулаки. Она с трудом сдерживалась, дабы не высказать все в лицо этому напыщенному петуху. Терпела только ради Шанкара.
Охотник кивнул:
— Я понимаю, цзы. Постараюсь не разочаровать.
— Хорошо, — тон Хэна стал чуть мягче, — как вам новый дом?
— Трудно желать лучшего, — искренне ответил Шанкар, памятуя, что многие живут в землянках, а некоторые и вовсе ночуют на ветвях да лианах.
— А куда вы переселили тех, кто жил до нас? — спросила Абхе.
Охотник внутренне весь сжался, однако на этот раз не из-за неуемного любопытства своей спутницы. Ведь он и сам хотел задать этот вопрос. Шанкара тревожила судьба Кали.
— Пхым, — вяло пыхнул Хэн и непринужденно ответил, — они обрекли лучший дом. Я без крова никого не оставляю.
Гости вынуждены были довольствоваться ответом, хотя обоим тот показался туманным. Старейшина явно не считал эту тему достойной обсуждения.
«Постараюсь разузнать у Кали еще раз, куда их все-таки поселили» — пообещал себе охотник.
— Уже поздно, — донесся до него сквозь мысли голос Хэна, — встречу будем завершать.
Невольно оглядевшись, Шанкар и вправду заметил, как дом старейшины погрузился в такой мрак, что уже с трудом различались очертания самого хозяина. Худощавая фигура Хэна, неподвижно сидевшего напротив окна, навевала необъяснимое чувство тревоги. Будто охотник находился перед зарослями тростника, в которых прятался синха.
Он моргнул, сбрасывая наваждение, и поклонился:
— Спасибо за ужин, цзы. И за оказанное нам доверие.
— Доверие заслуживают, а не дают в долг, — сухо бросил старейшина, — пока что ты его заслуживаешь. Надеюсь, вы извлекли урок из ошибок прошлого и не наделаете...
Вечернюю тишину прорезал истошный крик. Охотник вздрогнул. Это не было воплем ночной птицы или испуганной обезьяны.
— В чем дело? — спросил Хэн.
Через секунду крик повторился. Шанкар уловил в нем нотки панического ужаса. Лоб покрылся испариной, когда он узнал, кому принадлежит голос.
— Каран!
***
Он вскочил, едва не опрокинув столик.
— В чем дело? — повторил Хэн.
Абхе молча поднялась следом. Она была напряжена, как тетива лука, но Шанкар ничего не замечал. Впотьмах он ринулся к выходу и с силой толкнул плечом дверь. Вырвался через овальный проем наружу.
Лицо обдало горячим дыханием вечернего ветра. Трель кузнечиков в траве заглушала все звуки вокруг. Деревня засыпала, и ее жители вместе с ней. Землю окутывал плотный покров темноты, и только на западе небо рделось оранжевым светом, приглушая яркость загорающихся звезд.
Тяжело дыша, Шанкар огляделся. На стражников цзы и их черных псов он не обратил внимания. Те же окидывали охотника недоуменными взглядами.
Он прислушался. В этот миг крик раздался вновь. Он шел откуда-то с реки, недалеко от подножия холма, где начиналось поле с рисом. Не мешкая, Шанкар побежал туда. Сандалии громко шаркали по грунтовой дороге. Влажный воздух затруднял дыхание. На коже выступила испарина, а сердце колотилось, как бешеное.
— Каран! — крикнул он в сумрак и почти сразу услышал ответ.
— Помоги!
В два счета он добрался до спуска и глянул вниз. Наметанный взор сразу приметил курчавую головку у подножия холма. Сегодня луна не играла своим светом на поверхности Матери вод. Река выглядела мрачной и недружелюбной. Но Шанкар в тот миг туда не смотрел. Его глаза оказались прикованы к Карану, с трудом взбирающемуся наверх. Охотник
