понимал, чего мы хотели.
– Я имею в виду, Имхотеп, что хочу наладить с тобой отношения, прежде чем о чем-то тебя просить, – объяснил Феникс. – Я хочу стать друзьями.
– Дру… зьями?
Имхотеп выглядел так, словно не знал этого слова. Неужели у фараонов столь строгие правила, что им даже не разрешено дружить? Звучит как полная бессмыслица.
– Я как-то… не представлял, что подобное потребуется. Подождите, пожалуйста.
На удивление вежливый по сравнению со своим с отцом, Имхотеп развернулся, сомкнув пальцы на подбородке. Он стоял ко мне спиной, но, судя по тяжёлому дыханию, я поняла, что он действительно задумался.
– Мой отец говорил, что друзья – это слишком опасно для фараона, – вдруг развернулся обратно он. – Настоящий фараон должен внушать страх. Я считаю, конечно, что он неправ: фараон должен вызывать уважение, а не ужас. Тем не менее друзей не может быть у того, кто стоит намного выше других. Иначе пошатнётся авторитет фараона.
Что-то в его словах было справедливо… и вместе с тем удивительно ложно. И мне тяжело было провести границу между истиной и предрассудками.
– Ну почему же? – пожал плечами Феникс. – Одно дело, какой ты правитель, и совершенно другое – какой ты друг, отец, брат. Необязательно, чтобы власть проникала во все твои отношения. Но ты, конечно, суди сам.
Последним Феникс загнал Имхотепа в угол. Тот, не теряя достоинства, вытянулся и взглянул Фениксу в глаза.
– Ты намекаешь на то, что слово фараона может быть ложью?
Ох… Кажется, что-то в нём от отца всё же имелось. А именно – самоуверенность.
– Не знаю… Может, это нужно проверить?
Заманчивое предложение и хитрая усмешка Феникса поразили Имхотепа очередным сокрушительным ударом. Видимо, душа уставшего и едва не сломленного сына фараона не готова была сносить ещё и нападки Феникса.
Тем временем тот, вспрыгнув, сел прямо на стол. Теперь скамья перед будущим фараоном осталась одиноко пустовать. Имхотеп, приложив руку ко лбу, всё же сел на неё.
– Я… С тех пор, как я узнал, что многие слова моего отца – ложь, я и впрямь хотел бы сам узнать истину.
Ого… Кажется, Феникс раскопал в душе Имхотепа то, о чём мы и знать не могли. Или Феникс всё и так чувствовал?.. Было в Фениксе что-то – возможно, доставшееся от пламенного сердца – позволяющее ему видеть «наследников» насквозь. Так же, как он понял мою боль, так же, как он осознал предназначение Айминь ещё до неё самой.
– А от папенькиного сынка такого не ждёшь! – вдруг рассмеялась Гили. – Ну-ка, что ты узнал-то?
От её неожиданных слов мы все к ней ошарашенно обернулись. Лишь Имхотеп поднял на неё снисходительный взгляд.
– Гили, почему сразу папенькин сынок? – шепнула я.
– А почему нет? – ответила Гили. – Я бы тоже разнежилась, будь я дочерью самовлюблённого тирана.
– Гили! – ещё строже воскликнула я.
– Она права, – внезапно сказал Имхотеп, переводя взгляд на окно. – Мой отец – самовлюблённый тиран. Иначе бы он не врал, чтобы скрыть от меня правду.
За окном колыхались большие листья деревьев. С них падали большие капли, со стуком приземляясь на подоконник. В неожиданно образовавшейся тишине этот звук стал слишком громким.
– Вы первые, кто сказал мне то, что я не ожидал и не хотел услышать, – вдруг отозвался Имхотеп. – Наверное, и впрямь нужно было посидеть в ногах у Большого Чеки, чтобы это понять.
Такой опечаленный… Я его понимала. Невозможно понять, чего хочешь на самом деле, пока не увидишь иную сторону. Невольно я взглянула на Феникса. Невозможно понять, что такое чужая ласка, будучи окружённым злобой и ненавистью.
– О чём врал твой отец? – сама от себя не ожидая, спросила я. – Ты можешь рассказать нам.
– И нам это и впрямь важно услышать. Во всех смыслах, – поддержал меня разумный Захария.
– Действительно. Вы не сочтёте это бредом.
Сложив руки, Имхотеп принялся хрустеть костяшками.
Он вновь помедлил. Разбудил задумавшегося Имхотепа Феникс, положивший ладонь ему на плечо.
– У нас не так много времени, Имхотеп.
Тот сощурился. О чём-то поразмыслил. И кивнул.
– С детства отец рассказывал мне о Та-Ааи и о Миситу-Минене, – заговорил он. – О том, что мы – цивилизация, сила, процветание. Мы ведём зверолюдей к истине. А они – лишь кучка бесполезного сброда, которая сопротивляется, лишь бы сохранить свою мнимую веру в Чантиран… Только вот есть ли разница между ними и нами? Мы верим в Итн, что выйдет из солнца, они – в Чантиран, что выйдет из луны. Есть ли разница?..
– Особенно учитывая, что это одна и та же богиня, – выпалил вдруг Феникс.
Имхотеп ошеломлённо уставился на него. Его белые глаза казались особенно яркими в этот миг.
– Что?! Это… Это правда?.. – вскочил с места он. – Ох… Всё болит после ударов Большого Чеки. Как они вообще его выбрали?..
– Выбрали? – удивилась Гили. – В смысле «выбрали»? Разве князья не наследуют право власти по крови?
– В том-то и дело, – объяснил Имхотеп, – что Миситу-Минене – особая, уникальная страна. Пока Большой Чека держал меня в плену, я перечитал все местные книги и многое узнал… Так вот. Здесь народ выбирает власть. Разве это не прекрасно? – Его глаза вдруг загорелись, несмотря на боль, поразившую его бок. – Это может породить как замечательные решения вроде великих вождей прошлого, так и… Большого Чеку.
Так вот почему в Миситу-Минене нет наследника… почему пламенное сердце не засветилось для Большого Чеки… Не против ли Матушка, что существует такая власть, раз не дала Миситу-Минене помочь нам возродить мир?
– Если усовершенствовать их систему, то можно получить нечто справедливое, правдивое. Истинное! – воскликнул Имхотеп. – Если будет править тот, кого народ выбрал сам, и при этом тот, кто учился этому всю жизнь, то это будет государство, в котором никто не будет рабом и господином. Все мы будем равны!
Кажется, я ошиблась. У Миситу-Минене был наследник. И он сидел прямо передо мной с горящими от восторга глазами.
– Но на разрушенном фундаменте дворца не построишь, – неожиданно опустил его с небес на землю Феникс. – Мы здесь, чтобы помочь этот фундамент построить.
– Что… Что ты имеешь в виду? – переспросил смущённый Имхотеп.
– Мир в полной разрухе, – вскочил на ноги Феникс. – Миситу-Минене погряз в безудержном беспорядке, Та-Ааи растерял всю мощь и вынужден снова собирать союзников. Но у меня есть кое-что, что нам поможет, – гордо выпрямился он. – Провидение. Предназначение, если хочешь. Помнишь, как ты засветился рядом со мной, Имхотеп? – Тот кивнул. – Так вот, это было моё пламенное сердце. Его мне даровала Создательница, чтобы я нашёл наследников со всего света и привёл к ней. Это поможет нам восстановить мир. Я уже нашёл наследницу Империи Лонг и наследницу Берского Царства. – Он бросил мимолётный взгляд в мою сторону. – Но без тебя, Имхотеп, мы не справимся. Давай мы поможем тебе осуществить твою мечту, а ты поможешь претворить в жизнь нашу.
Имхотеп недолго помолчал. Он смотрел на Феникса, настороженно прищурившись: кажется, его голова была
