– Сколько нашли похитителей?
– Восемнадцать человек. Семеро были убиты в парке и еще одиннадцать при погоне.
– Живым хоть одного взяли?
– Нет, господин герцог. Как только они чувствовали, что им не выбраться, убивали себя.
– Плохо! – Герцог ударил по резной планке на стене. – Мы даже не знаем, куда повезли Киану.
Стоявший у дверей пожилой сотник, всю жизнь охранявший королевский дворец, вставил:
– У всех убитых на лицах шрамы. Это дело рук Клана.
– Каковы наши потери?
– Восемнадцать убиты, одиннадцать ранены. Несколько человек не переживут завтрашнего утра.
– Много… Умеют убивать эти… со шрамами. Где сейчас принц?
– У себя в покоях.
– Хоть его охраняют…
Начальник личной стражи принца сказал:
– Мы усилили охрану. К дворцу сейчас невозможно подойти ближе, чем на сто шагов.
– Раньше надо было думать… – Владин оборвал себя на полуслове. – Граф Довлен. Еще раз обыскать все окрестности в пределах пятнадцати верст от столицы. Расспросите крестьян, может, кто-нибудь что-то видел. Действуйте…
Граф, поклонившись, вышел.
– Дальше. Граф Выслав. Вам надлежит в срочном порядке подготовить отряды, стоящие вокруг столицы, к маршу. Оставайтесь там до моего распоряжения.
Герцог сел за большой стол и жестом разрешил опуститься остальным. Немного помолчав, медленно произнес:
– Необходимо известить короля. Я не доверяю голубиной почте, птицу могут перехватить. Пошлем гонца с сильной охраной. Пусть возьмут по четыре заводных коня и скачут день и ночь. Письмо передать только в руки Мирона. Это все.
Отдав необходимые распоряжения, герцог отпустил дворян.
«Корхан решил перестраховаться, похитив дочь короля. Он отлично понимает, что, даже воюя на три фронта, Мирон еще способен оказать серьезное сопротивление. Но много ли выиграет Корхан от похищения? Ведь здесь остался сын короля, восьмилетний Дарнек. Или у маркиза другие планы?»
Не став ломать голову, Владин приказал приготовить обед и вышел из зала.
Отлетевший в угол шлем негромко звякнул о кольчугу. Следом отправились боевые рукавицы и погнутые налокотники, последними в угол встали ножны меча. Король снимал доспехи сам, слуг оставил за шатром. Освободившись от железа, Мирон жадно осушил большой кувшин с водой и устало сел на низкий стул, вытянув ноги. Он только вернулся с объезда лагеря, а в конце заглянул в походную лечебницу. Там вовсю шла работа, зашивали колотые и резаные раны, укладывали в лубки сломанные и размозженные кости, отрезали руки и ноги. Стоял приторный запах крови и человеческих внутренностей. Стонали раненые, не в силах удержаться от ругани, вокруг сновали лекари и их помощники. Тела умерших выносили прочь, чтобы потом похоронить по всем правилам. Дорого далась победа…
Корхан оказался опытным и умелым полководцем. Он удачно расположил войско между рекой с болотистой поймой и густым лесом. Не обойти, не пролезть, ни единой щелки. Мирон атаковал сам, чтобы не дать противнику преимущество первого броска. Но Корхан отразил удар, и бой принял затяжной характер с непредсказуемым исходом.
Второй удар нанесли по левому флангу, прижатому к лесу, а потом сымитировали отступление. Трюк простенький, но надо было что-то делать. Однако опытный Корхан не клюнул, продолжая держать позиции.
Корхан не клюнул, а его помощник, командовавший флангом – барон Скор, внезапно устремился в погоню за отходящими войсками, несмотря на яростные призывы маркиза остановиться. Погнал барон вперед воинов и сломал строй, открыл для удара фланг, чем не замедлил воспользоваться король. Четыре резервные конные сотни ударили, расшвыривая немногочисленные заслоны, и пошли дальше по тылам фланга. А следом перешло в наступление все войско.
Находясь позади армии, Мирон отчетливо видел, как его полки окружали строй врага. Видел, как Корхан отчаянным усилием трех сотен конных воинов попытался нанести контрудар. Но все сотни разметало под напором лавины атакующих. Войско маркиза было прижато к реке и истреблено. Однако сам Корхан вывернулся и ушел со своим другом – графом Костутом и тремя сотнями дружинников. Около тысячи воинов врага осталось на поле, многие сдались на милость победителя. Разгром был полным! У Корхана не было больше войска.
Победа стоила дорого – почти пять сотен воинов погибло и больше трех сотен ранено.
В ближайшие села послали за подводами для раненых и убитых. Всю ночь кипела работа. На следующий день состоялась тризна – погребение павших. Раненых, тех, кто не мог вынести обратной дороги, перевезли в села и определили на постой. Трупы врагов бросили в овраг, дикие звери похоронят.
Утром Мирон решил отправить на юг три полка, добить мятежников. Остальное войско маркиз Юстин уведет к столице. Дворянское ополчение можно распустить…
Король встал и осторожно шагнул, морщась от боли в ноге. В конце сражения не удержался, сам повел последний резерв спеша закончить дело, и получил клевцом по ноге. Благо спасла железная пластина.
За пологом шатра послышались громкие голоса и ржание лошадей.
– К королю, срочно!
Мирон узнал голос молодого племянника Юстина и вышел из шатра. Охрана отступила, склонив головы. Невдалеке стоял гонец. Заметив короля, поклонился и произнес:
– Ваше величество! Я к вам с посланием от герцога Владина.
– Что случилось?
Тот молча протянул пакет. Мирон только сейчас обратил внимание на вид гонца. Запыленный плащ, усталое лицо, подрагивающие от напряжения руки. Видимо, скакал без отдыха.
Мирон вернулся в шатер. Разорвал бумагу, вытащил узкий лист и впился глазами в строки, узнавая почерк герцога. От прочитанного в голове помутилось.
…Киана… Его любимица дочка, баловница и надежда, чья улыбка так напоминала улыбку жены, не пережившей когда-то рождение сына.
Как же так оплошал Владин? Почему позволил обвести себя вокруг пальца? То-то у гонца лицо было как застывшая маска, а он принял это за усталость… Не захотел, значит, сказать, предпочел, чтобы король сам прочел.
Значит, Клан работает на Корхана… Они похитили его дитя и надеются, что это сойдет им с рук?!
Мирон в ярости ударил по треножнику, тот отлетел в сторону, по пути сбив вазу. Отныне, пока жив Корхан, не будет покоя королю.
В шатер вошел Юстин. Осмотрелся, поднял с пола смятый лист и развернул его. Быстро пробежал глазами по строчкам. Налил в два больших бокала вина, один протянул королю, а второй осушил сам. Мирон взял бокал, но пить не стал.
– Видел?
– Ты про письмо? Видел. – Юстин сел рядом. – Корхан решил добиться своего любым способом.
Король с силой пригладил волосы. Спросил хриплым голосом:
– Сколько же он попросит за дочь?
– Думаю – свою жизнь и прощение.
– Прощение? После всего, что сделал? А может, ему еще и казну королевскую отдать?
Не отвечая, Юстин поднес бумагу к огню, и пламя мгновенно охватило лист.
– Я думаю, он оставит ее у себя как залог твоего слова.
– Нет! – Король вскочил и вышел из-за стола. – Я никогда не пойду на это.
– Тогда он разделается с ней. Не сразу, а так, чтобы ты успел пожалеть о своем упрямстве.
Мирон с силой сжал челюсть, скулы закаменели, глаза превратились в две маленькие щелки.
– Надо послать погоню.
– Куда? Где их искать? Владин прав, у них все продумано. Одни отвлекли охрану, другие вывезли Киану. Думаю, пути отхода они тоже заранее рассчитали.
– Может, есть смысл связаться с Кланом, предложить выкуп? Больше того вознаграждения, что дал им маркиз?
Юстин изумленно посмотрел на него. Король впервые заговорил о диалоге с убийцами. Раньше разговор был короток – удар меча.
– А что это даст? Уж коли они пошли на такой риск, значит, не ждут от тебя никаких предложений. Иначе бы сами вышли на нас.
Король сел обратно, потирая ногу.
– Что же делать? Выполнять все указания Корхана? А если тот попросит корону?
– Корхан понимает, что, вернув дочь, станет уязвим и тут же будет схвачен…
Король небрежно отмахнулся.
– Он может потребовать клятвы на заре, в Храме бога Дня.
Юстин не ответил. Клятва перед богами на заре… Последний раз ее давали лет сто пятьдесят назад. Тогда король требовал от одного маркиза слова, что тот не отложится со своими владениями от Аберена.
– Ты собираешься дать ее?
Мирон отвел взгляд. Он не только отец, но и король. А значит, придется решать судьбу дочери, исходя из государственных интересов.
– Нельзя идти на поводу Клана и Корхана. – Юстин кашлянул. – Они могут выдвинуть любое требование… Надо решать, Мирон!
Слова давались маркизу с трудом, но он решил договорить до конца.
– В конце концов, она тоже человек и не бессмертна! Мирон вскочил и схватил его за плечи.
– Это моя дочь! Моя! Я никому ее не отдам, ты понял!
Глядя королю в глаза, маркиз тихо произнес:
– Моему сыну было шестнадцать, когда он погиб в стычке на границе, год назад.
