Рафикович с гневом в глазах так резко повернулся к нему, что чуть не свалился со стола. – Если вы переложите из одного кармана в другой некую часть от имеющейся суммы, то тем самым вы её не измените. Нужно создавать новые производства, новые отрасли, а не делить имеющееся».
«А кто их будет создавать и, главное, для чего? Чтобы их потом всё равно отобрало государство?»
«Это когда в последний раз государство у кого-то что-то отбирало?»
«Были прецеденты».
«Прецеденты были, когда одни собственники обирали других».
«…используя административный ресурс. Государство помогает богатеть холуям, прислуживающим нынешней власти. Тотальная коррумпированность тормозит экономическое развитие даже сильнее, чем чрезмерное присутствие государства в экономике. Ситуация, на самом деле, ещё безнадёжнее: нет тех, кто готов создавать новые производства, а если и есть, то у них нет денег; государство управляет своей собственностью крайне неэффективно и благосостояние страны обеспечить не способно; коррупция же ставит окончательный, непреодолимый заслон на пути экономического роста, поскольку предоставление преференций ворам и бездарям цементирует предыдущие проблемы в непробиваемую стену. Но каковы действия власти? Вы сами прекрасно это видите. Вместо того чтобы реформировать сложившуюся систему, а кое-где без стеснения её ломать, разбирать, уничтожать и заменять кардинально новыми элементами, ибо старые настолько порочны, что исправить их невозможно, оно откровенным образом поддерживает имеющееся положение дел, называя его «стабильностью». Вот ещё непотребное, прямо скажем, слово. Стабильность может быть лишь динамической, когда внутри определённой системы составляющие её части постоянно изменяются, замещаются новыми или исчезают, давая дорогу более жизнеспособным, тем самым сохраняя её как целое, а статическая стабильность – вовсе не стабильность, но вялотекущее разложение, если и не законченное в силу медленности процесса или размеров гниющего организма, то точно необратимое. И в том числе на вас, господа, лежит ответственность, стабильностью какого рода мы будем жить в нашей России».
«А мы-то что? – недоумевающе возразил усатый мужчина. – Все решения принимаются наверху».
«Вы не правы, молодой человек. Наверху невозможно принять всех решений, физически невозможно. И если вы, разумеется, в рамках закона предоставите, скажем, земельный участок под промышленное строительство не другу заместителя мэра, который приобретает его только для того, чтобы перепродать подороже тому, кому он действительно нужен, а сделаете это на конкурсной основе так, что в итоге он окажется у человека, намеревающегося в будущем начать на нём собственное дело, у инвестора, то нанесёте хоть и малый, но принципиальный и очень болезненный удар по упомянутым трём причинам экономического отставания России».
«Подобные решения точно принимаются без нас, – смотря на Рафаэля Рафиковича со снисходительной ухмылкой, сказал плотный мужчина, сидевший напротив лектора во втором ряду. – Это просто детский сад. Наивно полагать, что воровские рожи пропустят лакомый кусок мимо своего слюнявого рта. Богатые люди в России от того и богаты, что имеют отношение к власть предержащим, а, как вы выразились, «инвестор» обязательно должен быть при деньгах. У нас же как получается? Либо ты богатый вор, либо честный, но бедный. А вор производство развивать не станет, у него просто ума не хватит, в лучшем случае сохранит всё, как есть. Обычно же ему и вовсе ничего не нужно, только перепродать подороже. Я далеко не первый раз в Москве, у меня здесь есть друг, он работает в одной из высоток на Красной Пресне. Вчера вечером потащил в дорогой ресторан и спьяну начал рассказывать, как они зарабатывают. Боже мой! Я, конечно, подозревал, что всё плохо, но не понимал насколько. Это действительно не справедливо. Они практически не работают, весь день прозябают по кафе да спортзалам, занимаются собой, а если работают, то исключительно на разрушение. Только и делают, что покупают, расчленяют и продают. Причём рассказывал он это с таким азартом и самодовольством, что я усомнился в его психической вменяемости. А когда я спросил, чему он радуется, оказалось, что в его глазах своей разрушительной деятельностью, то есть обиранием простофиль, не способных себя защитить, друг мстит лично президенту и иже с ним за узурпацию власти в стране, в результате которой они беспрепятственно и безнаказанно грабят народ. Так почему бы и ему не присоединиться к процессу? И всё бы ничего, чёрт с ними, мелкая свора отдельных выродков пакостит по мелочам, так ведь нет, я оглянулся вокруг и понял, что весь зал был заполнен такими же случайными проходимцами 40-50 лет с волосатыми ноздрями и в дорогих костюмах, ворующими миллиарды, наподобие небезызвестного главы одной небезызвестной нефтяной компании. А вы нам советуете действовать в рамках законов, но по справедливости, поскольку не всё решается в верхах, к которым у вас, по всей видимости, пропало всякое доверие. Да тут на любую кроху слетается такой рой навозных мух, что через него никто не пробьётся, поскольку, кроме всего прочего, брезгливо. Так что и без нас есть кому принимать решения».
«Отчасти вы, конечно, правы. Даже больше скажу, ваш друг тоже по-своему прав. Необходимо сопротивляться режиму, ибо те, кто зарабатывает за его счёт, уже доказали свою неспособность двигать экономику страны вперёд, а он, возможно, заработанные пусть и не вполне честным путём деньги впоследствии употребит во благо».
«Чёрта с два во благо! Его фантазии не простираются далее собственной яхты в Монако. Нечестно заработанные деньги никогда не перетекут в созидательное русло. Проблема не в них, а в том, кто зарабатывает, иначе он бы их не заработал. Горбатого, как известно, могила исправит».
«Давайте-ка избавимся от моральных категорий в рассуждениях о капитале, они в них совершенно неуместны. Когда мы говорим о деньгах, термины «справедливость», «честность», «достоинство» не имеют ни малейшего смысла, ибо изначальная их цель, как, заметьте, и у всего живого, не творить добро, а размножаться, поэтому они находят себе приложение там, где их можно увеличить в числе. Это первое. Во-вторых, нравственные отношения в экономике тем более не имеют никакого смысла, поскольку конкуренция за ресурсы в человеческом обществе пусть и не предполагает гибели проигравшего, как это происходит в природе, однако имеет ровно то же содержание, то есть путём конфликта выявляет наиболее приспособленного, дабы предоставить ему больше шансов на доминирование в конкретной среде обитания. То, что делает ваш друг, совершенно естественно. Он нашёл и использует набор поведенческий паттернов, с помощью которых обеспечивает собственное выживание среди себе подобных. Если изменятся обстоятельства, возможно, и он будет вытеснен на обочину общества. А пока его успешное существование говорит лишь о том, что несовершенна сама система, которую ваш друг своими действиями исподволь и разрушает».
«Вот вы до чего договорились! – встрял ещё один коротко стриженный мужчина средних лет, похожий на отставного военного, с видом оскорблённого
