скоро надо будет отчет писать для здешних ленивых мартышек. До моих гамадрилов им еще плевать и плевать, а ты мне столько интересного наверняка снова притащил, что мне надо подумать, с чего начать и как преподнести. Руку покажи.
Я выкопал себя из коленок и заинтересованно посмотрел в его сторону. Мой очкастый друг просто исходил ехидной улыбочкой, и я приободрился. И руку ему дал. Ученый наскоро проинспектировал мой многострадальный кулак на наличие переломов, но ничего предосудительного не нашел и вернул мне конечность обратно.
Я ощупал опухшую губу, положил руку обратно на колени и опустил голову виском на предплечную пластину брони. Металл немного охладил мысли, и я продолжил на ученого молча взирать в раздумьях. И в самом деле, на пробах химический состав не написан, может быть, если я и научу пяток гангстеров не быть съеденными местной фауной и флорой, то и что? На мне и полевой работе все только начинается. Я улыбнулся.
— Ты меня прям спасаешь. И зачем я им все-таки понадобился…
— Конечно, тебя спасать надо регулярно, и по большей части от тебя же самого, — улыбнулся мне в ответ Тайвин. — И все-таки ты балда, Чез. Вот подумай головой. Нашел секрет Полишинеля: ты тайны из программы подготовки никакой не делаешь, из азов работы оперативников — тоже. Что, долго лекции Энди записать или виртуальную голопроекцию для тренировки сделать? Нет. Нужен ответ, зачем нужен ты? Так давай я тебе скажу. Прямое наставничество — вот самый доходчивый и эффективный путь развития. Человечество тысячелетиями практики этот простой педагогический постулат подтверждает. Только, я полагаю, здешние индивидуумы малообучаемы. Минус еще один повод тебе для беспокойства.
— Райс, — ответил я ученому.
— Что — Райс? — не понял он.
— Его я могу научить. Остальных — нет. Ты думаешь, я не понимаю расклад? Конечно, там у всех что в одно ухо влетело — со свистом из-под хвоста вылетело, но не в его случае. Он-то меня и беспокоит больше всего.
Глава 34
Гриф и гриф «Совершенно секретно!»
Двое суток пролетели практически незаметно, но Андервуд все равно успел увидеть, насколько изобретательны могут быть оперативники. Мало того, что с Мартом они не разговаривали в принципе — с ним общался только Берц, и то сквозь зубы — так они еще умудрялись стажеру двое суток без перерыва отравлять жизнь.
Судя по всему, портить Марту лицо и казенное оборудование Берц строго-настрого запретил. Иначе у него давно оказались бы металлическая стружка в оружейном масле или стекло в ботинках экзоброни. Но и без того фантазия первопроходцев била ключом, пока Берцу и Андервуду случалось отвернуться или быть слишком занятыми, а таких моментов хватало. Но, в отличие от Берца, Андервуд решил за стажером приглядеть: совестно все-таки было, хоть и не слишком.
Волшебным образом перестал работать голопланшет, а когда заработал — не откликался ни на одно прикосновение. Пока Март шипел и удалял бородатые шутки — тонкую прозрачную пленочку на кнопке включения и скриншот рабочего экрана — в его кружке образовалась такая же пленочка недалеко от края. И ничего не подозревающий стажер, попытавшись налить себе чая, едва не облился кипятком. Лужу возле кулера он, не поднимая глаза, безропотно вытер сам.
Заметил Андервуд и пончик с майонезом, и тщательно вымазанный мелом стул, и кнопки на нем, и выкрученные на максимум магнитные застежки на всех ремнях легкой экзоброни, из-за чего Март, пытаясь перед вызовом положить планшет в подсумок, чуть не оторвал его от брони с мясом, пока не догадался посмотреть на индикатор напряжения застежки. Его «случайно» толкали и обливали чаем и кофе. В его отчеты по нескольким вызовам то и дело вкрадывались матерные словечки, дурацкие орфографические ошибки и пошлые картинки. В душ стажер после задания по жилому сектору и вовсе сходить не рискнул, хотя царила июньская жара, предпочел потеть в броне до конца дня. И ревизор, знавший по меньшей мере пять разных способов мелко нагадить человеку в ванной, понимал, почему.
На второй день в ход пошли измазанная с внутренней стороны в чернилах ручка личного шкафчика, пропавшая подстежка от брони, которая быстро нашлась, но была испачкана изнутри чем-то белым, склизким и неприятным, так что все равно пришлось идти стирать, триста восемьдесят четыре разных письма с рекламной рассылкой и пометкой «Важно!», на удаление которых пришлось потратить полчаса, а потом Март, отвлекшись от чая и вернувшись к нему через пару минут, бегом удалился на пару часов с рабочего места, схватившись за живот. Апогеем мелкой мстительности и крупного бойкота стало обращение к нему Красного в тот момент, когда Андервуд, подглядывая за ситуацией через камеру исподтишка, еще не вышел из кабинета, а Берц из отдела уже ушел.
Константин велел стажеру положить руки на стол. Март, затравленно глядя на половину отдела рядом с ним и отчетливо понимая, что выхода и выбора у него нет, положил. И Красный поставил ему на обе руки по стаканчику желтоватой слегка пузырящейся жидкости, положив между ладонями планшет и запретив остававшимся Ви и Вику стажеру помогать.
Эту пакость Андервуд знал. Скорее всего там банальная моча. И разлить себе дороже, потому что жалко бумаги и планшет, и не выпьешь. Полковник покачал головой, взял с собой салфетку и, выходя к космопорту, сморщив нос и ни слова на прощание стажеру не сказав, один из стаканчиков с руки снял. Салфетку выкинул туда же, на стол. Дальше сам справится.
Конечно, он не видел, как Март, выждав минуту, поднял стаканчик, второй предложил Ви, отсалютовал закрытой двери под широкую улыбку Вика и залпом выпил, чокнувшись с коллегой.
В космопорте Грифа встретили Вернер, Роджер во главе спецназа и Аристарх Вениаминович, тихонько
