пол и углубился в вычисления.
— Андонис, ты слышал, что мне сказал Евтихис?
— Погоди, погоди, у меня масса дел, — ответил он, отмахиваясь от жены.
— Значит, ты не слышал?
— Мне не до Евтихиса, я задыхаюсь от работы…
Он сделал вид, что поглощен вычислениями. На скуле у него заходил желвак, глубокая вертикальная складка залегла между бровями и на висках вздулись жилы.
— Ну, что случилось? Чего там разошелся Евтихис?
— Ничего. Он опять поссорился с матерью, — сказала сдержанно Вангелия.
— А я-то думал… Проходимец, чего от него ждать…
Андонис резко отодвинулся назад вместе со стулом, встал, избегая смотреть на жену, и бесшумно прикрыл входную дверь. Потом подошел к зеркалу и стал причесываться. Так он мог видеть отражение Вангелии, не встречаясь с ней взглядом. Никогда с такой тщательностью не приглаживал он волосы. Он долго стоял, уставившись в зеркало.
Почему так упорно молчит Вангелия? Куда она вдруг исчезла? Значит, теперь ей все известно? Который может быть час? Ось земли должна быть перпендикулярна плоскости ее орбиты, чтобы люди могли определять время без часов. Эта забавная мысль рассмешила его.
— Я не гожусь для таких дел, — пробормотал он себе под нос.
— Что это за дела? — прозвучал, как стрела, разрезающая воздух, голос Вангелии.
— Ты слышала? Значит, я думал вслух? Сейчас же скажи, что ты поняла? Сейчас же!
— Я поняла, что у тебя неприятности и ты от них устал. Ведь правда? Ты хочешь получить пусть даже трудную, но надежную работу…
— Да, ты поняла. И я делаю все, что могу. Я буквально разрываюсь на части. Мне хотелось бы…
— И мне хотелось бы… не сидеть вечно одной…
— Потерпи немного. Ты должна знать, Вангелия, когда занимаешься коммерцией, не выбираешь людей. Сталкиваешься и со всяким сбродом. Один прикарманивает твои деньги, другой осыпает тебя бранью… Необходимо мужество, пока… Ты поняла?
— Да, — сказала Вангелия.
— Когда-нибудь я объясню тебе, Вангелия, что такое категория времени в экономике. Это, возможно, самый важный вопрос. Ты сваришь кофе? Раньше я думал, что времени достаточно. В общем, элемент времени имеет огромное значение, как-нибудь я расскажу тебе…
— Я тоже хочу рассказать тебе…
— Только не сейчас. Прошу тебя. Когда у нас будет время.
Андонис машинально оделся и опять сел за стол, где были разложены прейскуранты, квитанции, счета. Его старый знакомый, Тодорос, тертый калач, предложил ему пристроить партию контрабанды. Только при помощи этой сделки Андонис смог бы заплатить проценты по векселю и получить отсрочку. Конечно, он никогда не хотел быть всего лишь торговым агентом и тем более связываться с контрабандой. Но моральную сторону этой сделки он мог обдумать и позже, в автобусе.
Он опять почувствовал, что Вангелия стоит перед ним, и нить его мыслей оборвалась. Если она еще раз заведет разговор о Евтихисе, ему будет трудно увильнуть от ответа. Принявшись снова искать какую-то бумагу, он спросил:
— Не приключилось ли чего с Ангелосом? Измини всю ночь ходила вниз-вверх по лестнице. Словно он… Ведь он был моим другом. Да, очень близким другом. Измини говорила тебе что-нибудь о нем?
— Нет. Я только спросила ее, который час.
Вангелия ушла на кухню. Евтихис продолжал бушевать во дворе, и Андонис весь сжался, чувствуя себя в своих комнатушках, как в тюрьме. Он должен выскользнуть из дому так, чтобы его не заметил этот проходимец, бандит. Иначе он не удержится и выругает его. А этот подонок, в свою очередь, наговорит ему бог знает что; ведь он же способен на такую подлость, как унизить женщину только из-за того, что ее муж задолжал ему деньги; какая разница, сколько — пять драхм или целый миллиард. Впрочем, несколько дней назад Андонис отдал ему приемник, чтобы покрыть часть долга, но Евтихис остался явно недоволен. «Это же старье», — сказал он. Андонис солгал Вангелии, что отнес приемник чинить. Теперь она будет подозревать, что он что-то скрывает от нее. Слова Евтихиса распалят ее воображение, она разволнуется, а он не сможет спокойно обдумать свои дела, чтобы правильно действовать. Почему он прирос тогда к стулу и не вышел во двор, чтобы отпустить пару увесистых оплеух этой шкуре?
Вангелия принесла кофе и склонилась над плечом мужа. Она хотела обнять его, но как только Андонис почувствовал ее дыхание у себя на шее, он вскочил со стула и, схватив портфель, стал совать туда бумаги. Второпях он кинул окурок на пол и, погасив его ногой, бросился к двери. Но там уже стояла Вангелия, подстерегая его, — ведь обычно он исчезал в мгновение ока. Андонису не оставалось ничего другого, как вспомнить, что он не взял с собой карандаша. Он перевернул все вверх дном, а потом опять направился к двери, но уже неторопливо, словно бездельник, фланирующий по улице. Вступать в разговор с Вангелией он боялся, зная, о чем бы она ни заговорила, он не сможет сдержаться и выложит ей все. Он осторожно выглянул в кухонное окно, не видно ли Евтихиса. Во дворе было тихо и спокойно. Вангелия остановила Андониса, чтобы поправить ему воротник. Она обняла его одной рукой за шею и всем телом прильнула к нему.
— Я хочу поцеловать тебя, — сказала она, когда он испуганно отпрянул.
— Не теперь. Мы могли себе это позволять, когда я служил в фирме.
— Ты придешь обедать?
— Не знаю. Лучше не жди меня…
Вангелия посторонилась, давая мужу пройти. Выглянув еще раз в окно, Андонис убедился, что препятствий больше нет на его пути. Он чуть приоткрыл дверь — во дворе не было ни души, — подождал несколько секунд и затем, перешагнув через разбросанные вещи Евтихиса, засеменил к воротам. Там он постоял немного. Посмотрел налево, направо, словно только сейчас решал, куда идти. Затем припустил что было мочи, словно вдогонку за каким-то предметом, уносимым ветром.
Вскочив на подножку автобуса, он с трудом протиснулся в дверь; Вангелия успела заметить, как его кожаный портфель мелькнул над головами людей, висевших на подножке.
Как только открылся киоск на углу, Измини побежала за газетой. С годами это вошло у нее в привычку. Продавец уже знал ее и протягивал газету, прежде чем она успевала поздороваться с ним.
— Девушка, что так рано сегодня?
Измини поспешила вернуться домой. В воротах она бегло проглядела все страницы. Затем сложила газету и поднялась по винтовой лестнице на верхний этаж. Отец Ангелоса, как всегда, ждал ее в кухне. Надев очки, он сидел на своем обычном месте за столом, покрытым потертой клетчатой клеенкой. Измини разложила перед ним газету. Они вместе стали быстро просматривать полосы одну за
