— «Я слышала, что хозяин хочет найти мне жениха», — передразнил Северин. — Ты ждешь, пока Халиф откопает для нее какого-нибудь восточного юношу? Или наконец-то отымеешь ее и обзаведешься подружкой?
Собеседник отвел глаза.
— Все это не для меня. Слишком много работы.
— В смысле, ручной работы? — поиграл бровями Змей. — Раздевать ее и так далее, а?
— В смысле, слишком много дел, особенно в последние дни. Я не создан для семейной жизни.
— Кто сказал «семейная жизнь»? Вообще-то я говорил про подружку. Да и одну-единственную подружку ты заводить не обязан, знаешь ли. Еще одна в городе, третья у Брике… не работой единой, должны же мы как-то расслабляться.
— Да? Ну а ты, судя по всему, только и делаешь, что бегаешь по подружкам? Ты почти все время проводишь здесь, с Тарой и Руной. И вряд ли спишь с кем-то из них, в противном случае Ливий будет долго и с удовольствием снимать с тебя кожу.
Северин сделал большой глоток виски и поморщился, когда напиток обжег горло.
— Ладно, тут ты меня уделал.
— Сегодня на рынке я видел Сабрину, — решил добить собеседника Насир.
— В компании нового хахаля, а? Забудь. И вообще, закрой свой хренов рот.
— Она была одна и спрашивала, как ты поживаешь.
— И что ты ответил?
— Что ты завел одну подружку в доме Ливия, еще одну — в городе, и еще одну — у Брике. Да что я мог ответить? Сказал, что ты работаешь, и все у тебя вроде как нормально.
Змей поболтал виски в стакане, подвинул к себе пепельницу и достал сигареты.
— Ей нужны деньги?
— Не думаю. Если бы были нужны, она бы попросила. Она иногда обращалась ко мне с такими просьбами, когда ты сидел в тюрьме.
— Судя по всему, ее новый дружок беден, как церковная крыса, — высокомерно усмехнулся Северин.
Насир доел кускус и отставил тарелку в сторону.
— Да, какой-то мутный парень. Умар говорит…
— Во имя всех богов, заткнись.
— Что ты думаешь о Рамоне? — внезапно спросил Насир.
Змей чиркнул спичкой и поднес огонек к сигарете.
— Если бы Сабрина променяла меня на него, я бы так не терзался.
— Я серьезно. Ты ведь с ним хорошо знаком, да? Кто он такой? Чем занимается?
— В основном, финансовыми махинациями крупного масштаба. Имеет много связей на таможнях, в правительствах разных стран. Они с Ливием познакомились в русской тюрьме в конце сороковых. Вроде как он помог Рамону, разрешил какой-то крупный конфликт, деталей я не знаю. Потом они расстались и встретились снова в тамошнем посольстве в качестве дипломатов. Близко дружили, провернули не одно общее дело. У Ливия есть наручные часы, «Вашернон Константин», чертовски дорогая штука. Подарок Рамона.
— А сейчас он живет в Треверберге и занимается юриспруденцией, — закончил Насир.
Северин стряхнул пепел с сигареты.
— Да. Изображает из себя порядочного гражданина. Почему ты заговорил об этом?
— Не знаю. С ним что-то не так.
— Брось. Я с ним работал. Он надежен, как скала. Если ты ему не нравишься, то сразу получаешь нож под ребро. Это тебе не Фуад, который будет копить злобу десятилетиями.
Насир подвинул к себе миску с остатками бульона и принялся за овощи.
— У меня появилось ощущение, что Ливий мне не доверяет, — сказал он.
— Ты заделался мистиком? Не припомню, чтобы раньше ты так много говорил об ощущениях и «с ним что-то не так». Обычно такую дурь несу я.
— Он изменился.
— Разумеется, идиот. Если бы ты отсидел десять лет в тюрьме, где тебя чуть ли не каждый день пытаются убить, то вряд ли остался бы прежним.
— На его месте я бы прикончил Фуада за все, что он сделал, в первый же вечер.
— Но ты не на его месте, а? И, если уж на то пошло, почему ты не шлепнул Фуада Талеба лично? Испугался, что Аднан прикажет тебя повесить?
— Разумеется, испугался! Я еще молод и с жизнью расставаться не тороплюсь!
— Вот поэтому ты не на его месте. И никогда там не окажешься. Жуй свои вареные овощи и помалкивай.
Отложив ложку, Насир сцепил пальцы и окинул Змея долгим проницательным взглядом.
— Он сказал, что хочет сделать меня своим преемником.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И ты поверил, хотя секунду назад говорил о своих ощущениях и о том, что он тебе не доверяет. Кажется, кто-то запутался в показаниях, а?
— Ты думаешь, что у меня ничего не выйдет?
Что-то в его тоне заставило Северина напрячься.
— Я же не гадалка, чтобы знать будущее. Могу только пожелать удачи.
— Да ладно, можешь не выбирать слова. Ни один из вас в меня не верил. Да и кто я, если разобраться? Дурачок, который руководит личной охраной короля, а между делом выбивает долги из тех, кто не соглашается платить. За все это время я не услышал ни одного доброго слова.
— Халиф подарил тебе дом, машину и платил столько, что ты мог купить половину баб в этом городе.
— И вел себя так, будто я хуже прислуги. До меня снисходил только Назим. И в итоге его пришлось убить.
Змей поднял бровь.
— Да? Это ты его убил?
Насир вновь принялся за овощи.
— Он явился ко мне с ножом. Я должен был накрыть на стол и принять его, как дорогого гостя?
— Ливий говорил, что именно Назим пытался предупредить его о заговоре Фуада.
— Он всегда был трусливой задницей и искал одобрения. Думал, что получит теплое местечко подле короля, когда эта история раскроется.
— Но Ливий не послушал, а потом Назим пришел к тебе с ножом.
— Вот именно. Единственный человек, которого я считал своим другом, почти братом — пусть и трусливым, но ни друзей, ни братьев не выбирают — поднял на меня руку.
Сделав последнюю затяжку, Змей потушил сигарету в пепельнице. В этой истории было что-то странное, но он никак не мог понять, что. Наивный дурачок Назим много пил, громко смеялся, часто бывал у Брике и старался держаться рядом с Ливием. Он не дружил с Фуадом Талебом и вполне мог предупредить о заговоре, но храбростью не отличался. Что могло заставить его явиться с ножом к Насиру, который и в лучшие дни особой опасности не представлял?
— Не получается с друзьями — получится с подружками, — миролюбиво сказал Северин.
— Иди к черту, — буркнул Насир.
— Скажи козлу Валентину, чтобы явился завтра. Я хочу с ним поговорить.
— О чем?
— Да ты отрастил язык? Занимайся тем, что тебе доверено, и не лезь в мои дела. Сегодня ты задал слишком много идиотских вопросов.
Глава четвертая. Ливий. Прошлое
1962 год
Басра, Ирак
Проснувшись, Ливий несколько минут лежал с закрытыми глазами, пытаясь понять, на каком он свете. Тяжелый туман в голове понемногу рассеивался, срывая невидимые, но плотные завесы с окружающего мира. В комнате пахло полевыми цветами, свежим кофе и чем-то сладким, кожу ласкал легкий ветерок. Для ада это место кажется чересчур приветливым, а в рай ему попасть не суждено — разве что если он проведет остаток жизни в монастыре, замаливая свои грехи. Мужской монастырь виделся Халифу тюрьмой строгого режима, в которой, помимо одиночной камеры, существует дополнительное наказание: круглосуточное промывание мозгов с применением тупых религиозных догм. Как насчет женского монастыря? Там повеселее. И можно пуститься во все тяжкие после того, как уже совершенные грехи останутся в прошлом. При мысли о том, что за пару месяцев основательной работы он превратил бы монастырь в прибыльный бордель с элитными клиентами и морем изысканных развлечений для тонких ценителей, Ливий расхохотался, сел на кровати и, потянувшись, оглядел комнату. Она оказалась большой спальней с вычурной, пусть и не лишенной изящества мебелью, высоким потолком и окном во всю стену. На прикроватном столике кто-то оставил серебряный поднос с чашкой кофе и песочным печеньем. Халиф обшарил карманы в поисках сигарет и нашел пачку здесь же, рядом с подносом. Возле нее лежала записка, уголок которой прятался под маленькой стеклянной пепельницей. «Ужинаем в шесть. Гектор».
Ливий бросил взгляд на наручные часы — половина шестого. Между его прибытием в кафе на встречу с румыном и пробуждением прошло около пяти часов, и они в буквальном смысле стерлись из памяти. Он сел в машину рядом с одним из телохранителей Гектора и, следуя договоренности, позволил завязать себе глаза. На вопрос «как долго придется ехать» старый недруг Аднана ответил что-то вроде «достаточно долго для того, чтобы ты успел подремать». Халиф помнил, как машина отъехала от кафе, а потом его будто засунули в свинцовый саркофаг. Задремать он не смог бы даже при большом желании — уж точно не на расстоянии вытянутой руки от румына. А с учетом лошадиной дозы адреналина в крови, которой щедро снабдил его собственный организм в момент принятия самоубийственного решения — так тем более. Уж скорее он пробежал бы за машиной километров десять, а то и все пятнадцать. Но, тем не менее, он уснул, и спал чертовски долго и глубоко. Обычно Ливию хватало двух, максимум трех часов сна, и Змей, дрыхнувший до победного конца, ругал друга последними словами, когда тот начинал греметь на кухне посудой. Должно быть, Гектор угостил его мудреным ядом. В ядах Халиф разбирался плохо, но знал, что это оружие можно назвать совершенным. Достаточно оставить незаметную царапину на коже или капнуть пару капель на прилегающую к телу ткань. В Темном мире было достаточно умельцев, специализировавшихся на подобных снадобьях. Дело за малым — найти такого и расстаться с крупной суммой денег. Деньги открывают все двери, и румын знал об этом не понаслышке.
