строительство Панамского канала. Решение Британии рассматривать США в качестве союзника и младшего партнёра, а не стратегического соперника обеспечило обоснование для отказа от цели поддержания размера флота на уровне, эквивалентном флотам всех других держав вместе взятых — вместо этого был принят более скромный стандарт, предполагавший, что Британия попытается иметь флот на уровне Франции и России в совокупности.[490] На протяжении последних десятилетий XIX века Британия по-прежнему концентрировалась на угрозах своей империи со стороны Франции, России или Соединённых Штатов, а не Германии на европейском континенте.[491]
Весомость интересов и источников доходов британских элит, их союзников в империи и министерства финансов обосновывала внимание к Британской империи в Европе. Элиты могли удерживать желательные для себя низкие налоги до тех пор, пока военные были сосредоточены на менее затратной задаче удержания и расширения империи, а не на куда более дорогостоящей цели противостояния Германии, Франции или России в Европе. Этот подход был эффективен до того момента, пока империя приносила прибыль, а в Европе не было войны. Поддержание и расширение империи обходилось недорого благодаря Индийской армии — силе, которая в XIX веке выполняла для Британии значительную часть грязной работы. Эту армию готовили в соответствии с европейскими техниками ведения боевых действий, возглавляли её британские офицеры, а Индия обеспечивала основную массу войск для сражений XIX века в Абиссинии, Китае, Бирме, Афганистане и Персидском заливе.[492]
Большинство колониальных войн XIX века обходились Британии дёшево с точки зрения финансов и человеческих жизней её граждан (хотя то же самое нельзя сказать о неевропейских народах). Дж. Дэвид Сингер и Мелвин Смолл обнаруживают лишь пять войн в промежутке 1816–1913 годов (от завершения Наполеоновских войн до начала Первой мировой войны), в которых погибли более 10 тысяч «британских» солдат: Англо-бирманская война 1823–1826 годов (15 тысяч погибших), Англо-афганская война 1838–1842 годов (20 тысяч погибших), Крымская война 1854–1856 годов (22 тысячи погибших), Махдистская война в Египте 1882–1885 годов (20 тысяч погибших) и Англо-бурская война 1899–1902 годов (22 тысячи погибших).[493] Англо-бирманская и Махдистская войны не вызвали в Британии значительных споров или несогласия, отчасти потому, что они завершились успешным установлением британского контроля над Бирмой и Египтом, а также потому, что почти все погибшие «британцы» в действительности были не жителями Британских островов, а индийскими солдатами в первом случае[494] и сражавшимися за Британию египтянами во втором.[495]
В Англо-афганской войне на стороне Британии сражались главным образом индийские войска.[496] Среди 4,5 тысячи «британских» солдат, уничтоженных в 1842 году в ходе одного из жесточайших поражений в британской истории,[497] собственно британцев было менее 700 человек — остальные были индийцами.[498] Гибель этих солдат явно совершенно не заботила британцев, однако имело место неприятие финансовых издержек войны, в особенности потому, что её планы разрабатывались тайно, а причины и цели войны не раскрывались правительством. Тори, победившие на выборах 1841 года и сместившие правительство вигов в разгар войны, внесли свою лепту в поражение Британии, предписав командирам в Афганистане снижать расходы. Это было сделано путём сокращения субсидий (взяток), направлявшихся командирами племенному союзу гильзаи, который после этого перестал защищать британские войска, что и сделало возможным бойню 1842 года.[499] Массовое уничтожение главным образом индийских войск в Афганистане «развязало поток критики в индийской прессе»,[500] тогда как британская печать сосредоточилась на финансовых издержках войны. Типичным примером может служить следующая цитата из статьи в «Таймс»: «После своего тщеславия в Афганистане наша страна потратила 15 млн фунтов стерлингов на совершенно невыгодные усилия».[501]
Две другие крупные войны, которые Британия вела между 1815 и 1914 годами, были более продолжительными и более затратными в части финансов и британских потерь, чем ожидали военные командиры или кабинет министров. Затруднения с решительной победой над Россией в Крымской войне, несмотря на помощь французских и османских союзников, спровоцировали дебаты по поводу причин британской военной слабости, а также требования, чтобы британская армия представила честный подсчёт численности военных потерь. О стратегических просчётах Крымской войны и об отсутствии припасов и медицинской инфраструктуры для раненых солдат сообщали военные корреспонденты газет, которые впервые вели репортаж с поля боя именно в Крыму. Гнев общественности привёл к отставке главы правительства и военного министра.
После Крымской войны в армии были проведены ограниченные реформы. Правительство взяло на себя обеспечение войск, покончив с обогащением офицеров на этой статье. Организация армии была упрощена и централизована: были ликвидированы автономные департаменты вне структуры командования. Были расширены военные школы, что позволило им заниматься подготовкой офицеров без отрыва от службы, хотя для обучения рядового состава было сделано мало.[502] Основные усилия были направлены на ведение небольших колониальных войн, в которых британцы проявляли себя превосходно и почти неизменно добивались успеха.[503]
Как уже говорилось в этой главе, британская армия не реформировала свой офицерский корпус столь же решительно, как это в XVIII веке проделал военно-морской флот, и во второй половине XIX века ситуация не слишком продвинулась вперёд. В отличие от немцев, которые заставляли офицеров поступать в военные школы, сосредоточенные на технической подготовке (после победы немцев во Франко-прусской войне в 1870 году этот же подход воспроизвели французы и американцы), британских офицеров продолжали набирать из рядов благородных лиц, которые получали образование совершенно иного толка, фактически не имевшее ценности для подготовки к ведению современных войн со стремительно совершенствующимся вооружением. Джентльмены фактически захватили офицерские позиции в армии, поскольку до 1871 года им было позволено приобретать офицерские патенты, а в дальнейшем их продвижение по службе было основано на социальном происхождении и образовании, а не на учёбе в военных академиях.[504]
«Социальный состав офицерского корпуса тоже оказался устойчивым к изменениям. Упразднение покупки [офицерских званий в 1870 году] мало на что повлияло, поскольку низкое жалование, высокая стоимость жизни, дорогостоящая униформа и полковые традиции гарантировали, что и в 1914 году офицеры будут выходцами в целом из тех же социальных классов, что в 1870 году».[505]
Качества, на основании которых в британской армии обычно отбирались офицеры на протяжении XIX века и ранее, не были полностью иррациональными. После Ватерлоо армия задействовалась в колониальных, а не в европейских войнах, и офицерам по большей части поручались задачи управления солдатами армий колониальных и неоколониальных стран, состоявших из местного населения.
