Пашка сидел у меня на коленях, спрятав лицо в моём плече и вцепившись в мою куртку. Я гладила его по спине, сдерживая слёзы облегчения. Главное, что живой, а со всем остальным мы разберёмся.
Мужчины галдели, наперебой строя предположения о том, что же здесь случилось. И все их высказывания сводились к заключению, что раньше здесь такого не происходило.
— А мальчик, мальчик-то что говорит? — воскликнул кто-то с задних рядов и все уставились на нас. Паха в моих руках сжался ещё сильнее, словно ощущая все эти взгляды кожей.
Попыталась потребовать, чтобы все ушли отсюда, ведь они явно пугали ребёнка. Но голос мой утонул в общей вакханалии. Я уже начинала закипать от злости, но боялась ещё сильнее напугать мальчика. С мольбой в глазах покосилась на Нечаева, и тот на удивление понял всё без лишних слов. Одним лишь словом заставив всех замолкнуть.
— Господа! — рявкнул он, отчего вздрогнул мужичок, которому я когда-то накладывала повязку на отрезанный палец и который так неудачно стоял рядом с Ильёй Николаевичем. — Мы вам крайне благодарны за помощь. А теперь попрошу вас нас покинуть.
Местные жители, конечно же, оказались недовольны, но спорить с моим бывшим мужем никто не решился, уж больно свирепым он выглядел в этот момент. Уж что-то, а быть убедительным он умел всегда.
Наконец-то мы остались почти одни: я, Паша, Илья и… шаман, расценивший, что нечаевские требования не имели к нему никакого отношения.
Илюха повернулся к Борису:
— И где было твоё шаманское нутро, когда мы дом обыскивали? — саркастически уточнил он.
Но муж Янжин не стушевался, ответив вопросом на вопрос:
— По-моему, кому-то нужно поменьше смотреть «Битву экстрасенсов».
Нечаев скривился и открыл рот, чтобы ответить своему новому знакомому очередной колкостью, но заткнулся, стоило мне на них цыкнуть.
— Успокойтесь вы оба, потом будете… территорию метить.
Мужчины надулись, зато Паха, фыркнув, наконец-то оторвал свою голову от моего плеча, геройски заявив:
— Всё равно я выиграю!
В доме повисла выразительная пауза, после чего все «свалились» в нервный хохот.
***
Детский рассказ выдался сбивчивым и малоинформативным. По большей части потому, что сам Паша ничего не понял.
Когда я ушла выяснять отношения с бывшим мужем, ребёнок ещё немного поразвлекал себя тем, что прислушивался к нашему разговору. Но не обнаружил в нём ничего интересного и начал просто шататься по дому в поисках занятия. В качестве оного была избрана идея напугать меня, спрятавшись в недрах дома. Паша как раз приценивался к возможным укрытиям, когда услышал неясные звуки со двора.
— Это была не ты, — печально констатировал он. — Я сразу понял.
И, не придумав ничего лучше, Паша спрятался за печкой в кухне. Незнакомец появился неожиданно. Лица разглядеть не удалось, но мальчику и этого хватило, чтобы понять — нужно сидеть тихо. Мужчина прошёлся по дому, задержавшись в комнатах. После чего отвёл душу хорошенько выматерившись и вышел на улицу, откуда уже через минуту раздался грохот и шум сигнализации.
Паха же с перепугу решил спрятаться ещё надёжнее, спустившись в подпол.
— И что, даже темноты не испугался? — удивился Илья.
— Не-а, — покрутил головой Юлькин сын. — Я ничего не боюсь.
Частота его сердцебиения свидетельствовала об обратном, но выдавать его тайну я не стала, посчитав, что мальчики такие мальчики.
— А чего не вышел, когда тебя звали? — всё не унимался Нечаев.
Тут ребёнок всё-таки смутился. И после долгой паузы добавил:
— Тот мужчина… он меня тоже по имени звал.
***
За окном забрезжили первые признаки рассвета, когда мне, наконец-то, удалось уложить Пашку спать. Борис с Ильёй всё это время сидели на кухне, устроив импровизированный «Совет в Филях». Я же старалась пока ни о чём таком не думать, всецело отдавшись заботам о мальчике, рассказывая ему, как рада, что он цел, и убеждая его в том, что он очень храбрый.
Моё появление мужчины встретили молчанием. Я села к ним за стол и устало потёрла глаза. Этот день ощущался бесконечным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы позвонили участковому, — сообщил шаман. — Он обещал быть с утра.
— А я связался со своей службой безопасности, — подхватил Илья, — они пришлют людей сюда. И проверят прошлое Юли и Пашки.
— Это мог быть её муж, Сергей, — предположила я, вкратце изложив историю жизни своей непутёвой знакомой.
— Думаешь, Паша бы не признал отца? — осторожно заметил Боржом.
— Я… Я не знаю. Но других идей у меня нет.
— А что насчёт другого мужчины? Ну, биологического отца, — это уже был Илья.
— Антон? — уточнил шаман. — Его в здешних местах давно не видели. Я даже не уверен, жив ли он…
Вот и все варианты.
Тяжко вздохнула и опустила голову на стол. Усталость накатывала волнами, оставляя лишь одно желание спать, которое, впрочем, очень быстро прошло, стоило услышать заявление Нечаева:
— Вам нужно будет отсюда уехать. Я вас здесь одних не оставлю…
Глава 19.
Ольхон, продуваемый сентябрьскими ветрами и цветущий буйными красками осени, создавал ощущение иной реальности.
Идея приехать сюда родилась как-то сама собой. Решение Ильи увезти нас из посёлка, вызвавшее во мне волну негодования, оспорить было сложно. И дело тут было вовсе не в его упрямстве или настойчивости — головой я сама понимала, что оставаться здесь нам с Пашей одним небезопасно.
Мысль, что нам нужно отправиться на остров, принадлежала именно мне. Во-первых, давно собиралась, а во-вторых… это было всяко лучше, чем последовать ожиданиям бывшего мужа и отправиться с ним в город.
Если честно, я ожидала, что, скорее всего, он просто увезёт нас из посёлка, а дальше перепоручит нас своей охране, которая в срочном порядке была вызвана к нам с Большой земли. Однако Нечаев не спешил со своим отъездом, чем сильно меня… беспокоил. Между нами установились странные отношения. Мы вроде как больше не ругались и не выясняли отношения, но держались друг от друга на странной дистанции, при этом старательно делая вид, что так оно и должно быть.
На острове мы поселились в уединённом коттедже с панорамными окнами, верандой и шезлонгами на ней. Именно здесь я предпочитала сидеть часами, завернувшись в плед и наблюдая за Пахой, который со всем своим мальчишеским задором носился по берегу, изобретая очередную забаву из ничего. Иногда к нему присоединялся Илья, и они запускали воздушного змея либо же, просто балуясь, небольшой квадрокоптер, который то и дело сносило куда-то в сторону. В эти моменты моё сердце болезненно сжималось: поневоле представляла, что на месте Пашки могли быть наши сыновья. Но эти мысли больше не причиняли мне былых страданий, скорее привнося в душу состояние светлой печали о том, чего так и не случилось.
Утро мы обычно отдавали школьным занятиям. Перед отъездом из посёлка я скрепя сердце и игнорируя стенания своей внутренней отличницы перевела Юлиного сына на дистант. В сельской школе он скорее был номинальный и сводился исключительно к тому, что учитель скидывала нам задания по мессенджеру. Весь остальной процесс полностью лёг на мои плечи. Иногда меня посещали сомнения, надо ли мне это вообще? Так сильно выкладываться ради чужого мальчика. Нутро упрямо подсказывало — да, надо. Вот я и выкладывалась, воюя с Пахой по несколько часов в день в надежде помочь ему стать человеком, чему ребёнок всячески сопротивлялся, и в те моменты, когда я уже была готова прибегнуть к совершенно непедагогическим методам, на выручку (а вернее, на мой повышенный тон) приходил Илья. Он предпочитал проводить всё свободное время торча в своём ноутбуке или же вися на телефоне, вечно кого-то строя на расстоянии, временами даже прикрикивая и грозя всеми смертными карами. В эти моменты он становился собранным и грозным, и я в тайне медленно таяла от одного его вида. Всё-таки сложно оспорить тот факт, что самое сексуальное в мужчине — это ум. Правда, я уже потом непременно начинала презирать себя за все эти лирические отступления от намеченного курса на развод.
