не было никакой надежды. Большинство уже служило в армии, были обучены, грамотны, и не потребовалось много труда со стороны господ офицеров, чтобы превратить эскадроны в настоящие боевые подразделения, напоминающие старые, императорские. При разворачивании «кадрового эскадрона» в дивизион была сформирована и пулеметная команда; получено было 4 кольта и 4 «Люиса»; нашлись отличные пулеметчики. Также сформировали команду связи и необходимый обоз.
К началу формирования оказались налицо или в ближайшие дни после 7 декабря 1918 года прибыли к полку следующие коренные господа офицеры полка: полковники Г.А. Бако, М.М. Петропольский[467], Е.А. Зотов[468], Э.Ф. Мартыно[469], А.П. Рыбасов[470], И.К. Нарвойш[471], ротмистры К.П. Баженов[472], В.Т. Юрицын[473], П.Н. Лесеневич[474], штабс-ротмистры Л.К. Глазер[475], В.Я. Ван-Воорендейк[476], К.А. Каблуков[477], А.И. Лихвенцов[478], С.М. Муфтий-Заде[479], П.П. Росницкий[480], А.Е. Люстих[481], поручики В.А. Эммануель[482], К.Я. Бехтольд[483], В.Е. Апанасенко[484], Н.Ф. Шлее[485], А.А. Одель[486], В.И. Воблый[487], А.К. Решко[488], князь Г.В. Кудашев 1-й[489], Г.Н. Лесеневич[490], князь Е.В. Кудашев 2-й[491], Л.И. Петерс[492].
Полковые казармы снова оживились, открылось полковое офицерское собрание. Верхний этаж был занят летчиками, а весь нижний оставался для офицеров полка. Столовая была устроена в библиотеке. Почти все офицеры полка и почти все вновь прикомандированные столовались в офицерском собрании. Кухней и буфетом снова распоряжался старый полковой «метрдотель» Яков, сопровождавший полк и во все время Первой мировой войны.
Временно командующим дивизионом был полковник Бако; старшим штаб-офицером и помощником командира по хозяйственной части – полковник Петропольский; помощником по строевой части – полковник Мартыно; адъютантом был назначен штабс-ротмистр Глазер; командиром 1-го эскадрона – полковник Рыбасов; командиром 2-го эскадрона – полковник Смольский (коренной офицер 19-го драгунского Архангелогородского полка, литовский татарин по происхождению); командиром 3-го эскадрона – ротмистр Баженов; назначены были: начальником пулеметной команды – полковник Зотов; начальником команды связи – штабс-ротмистр Каблуков; казначеем – поручик Воблый; начальником нестроевой команды и полкового обоза – поручик Шлее.
Полковник Нарвойш, болевший еще на фронте Первой мировой войны, снова заболел и не мог оставаться в строю.
В дивизионе Крымского конного полка было несколько полковников, предложивших сами постоянно по очереди дежурить по полку:
полковник Волошкевич[493] (из отставки, бывший командир эскадрона Ее Величества), фон Кюгельген[494] (бывший командир Текинского конного полка[495] и в полку командир 4-го эскадрона), Иванов (из запаса), Талаев (из запаса), Селинский (1-го Линейного конного полка Кубанского казачьего войска), Волоцкой[496] (12-го гусарского Ахтырского полка).
Согласно новому приказу, в Добровольческой армии был упразднен чин подполковника и все подполковники были переименованы в полковники, а ротмистры производились непосредственно в полковники. Представленный к производству в чин подполковника ротмистр Баженов был произведен сразу в полковники.
Дивизион находился с первого дня формирования в Симферополе. Велись усиленные занятия, готовились к скорому выступлению на фронт. Неслась гарнизонная служба. Ежедневно большие караулы назначались в штаб Крымско-Азовской Добровольческой армии[497] генерала Боровского[498] и в штаб 4-й дивизии генерала Корвин-Круковского. Караульными начальниками назначались старшие офицеры из не занимающих должностей командиров эскадронов или команд. Иногда высылались экспедиции в уезд по борьбе с бандитами и местными подпольными большевиками.
В начале февраля 1919 года командиром дивизиона Крымского конного полка штабом Главнокомандующего Добровольческой армии назначен был Генерального штаба полковник Давид Иванович Туган-Мирза-Барановский, литовский татарин по происхождению, коренной офицер лейб-гвардии Конной артиллерии, по окончании Николаевской военной академии отбывавший ценз командира эскадрона лейб-гвардии в Гродненском гусарском полку, а во время Первой мировой войны бывший начальником штаба Гвардейской стрелковой дивизии.
Полковник Бако стал старшим штаб-офицером и помощником командира полка по строевой части; полковник Мартыно остался на должности младшего штаб-офицера.
Новый командир сразу произвел на всех чинов дивизиона самое отрадное впечатление: приветливый, никогда не возвышающий голоса, но требовательный по службе; если кому-либо делал замечание, то в крайне деликатной форме, но так умел сказать, что получивший замечание готов был на все, лишь бы в другой раз не заслужить командирского замечания.
Эскадроны продолжали пополняться. В марте 1919 года 1-й и 2-й эскадроны уже имели в своих рядах больше 150 человек в каждом. Командир полка (дивизиона) предполагал выделить по 50 человек из 1-го и 2-го эскадронов и образовать новый 4-й эскадрон. Получилось бы три эскадрона (1-й, 2-й, 4-й) пеших по 100 человек в каждом и конный 3-й эскадрон, в котором уже находилось 85 всадников.
Проекту этому, однако, не удалось осуществиться. Произошло для полка крайне неприятное, тяжело переживаемое событие.
После ухода из Крыма германских войск осталось в Крыму несколько германских офицеров. Один из них, майор Хофмаер (или, может быть, Хомаер), стал хлопотать о сформировании для Добровольческой армии Егерской бригады из немцев-колонистов. Немцы-колонисты успели зарекомендовать себя как отличные солдаты. Высшее начальство, не будучи достаточно осведомленным о настоящих целях Егерской бригады и предполагая, что из Егерской бригады получится первоклассное войсковое соединение, сделало большую ошибку и дало разрешение на формирование бригады, а всем войскам, в которых находились на службе немцы-колонисты, приказано было не чинить никаких препятствий для перехода немцев в Егерскую бригаду. Одновременно велась среди солдат-немцев тайная пропаганда об обязательном их переходе в Егерскую бригаду, когда об этом будет объявлено.
Началось отступление частей Добровольческой армии из Северной Таврии. Красные сильно нажимали на наши немногочисленные и слабые по числу бойцов части. В Симферополе началась эвакуация. Потребовалось ежедневное назначение по одному эскадрону на вокзал для поддержания порядка при эвакуации. С утра 29 марта 1-й эскадрон находился на вокзале; чины эскадрона исправно выполняли свои обязанности до последней минуты, когда, закончив работу на вокзале, эскадрон построился и с песнями в полном порядке возвращался в свои казармы. А в это время агитаторы немецкой бригады, в том числе и находившийся в прикомандировании к полку поручик Барт, успели уже распропагандировать 2-й эскадрон, а также незаметно 1-й эскадрон на вокзале. Когда 1-й эскадрон вернулся на казарменный двор, то по команде «Разойтись», все немцы-колонисты бросились в соседнюю улицу, где построились перед ожидавшим их уже немецким начальством, там же находились и немцы 2-го эскадрона. Так произошел «революционным порядком» переход солдат немцев-колонистов из полка в Егерскую бригаду, которому, согласно приказу командования Добровольческой армии, следовало не чинить никаких препятствий. Отдельные солдаты 1-го эскадрона, подскочившие к своим офицерам, возмущались происшедшим, но прибавляли, что против
