на дюйм в месяц. Клэр будто высосала из нее последние силы. Хватит, решила она, и тут раздался стук в дверь.
Мать принесла с собой сумку. Поставив ее на койку рядом с Розанной, она сказала:
– Дорогая, ты как будто не ребенка рожала, а по магазинам бегала!
– Ну, здесь это больше напоминает отдых, а не роды. Я даже не знаю, чем себя занять.
– Отдыхай, отдыхай. Все твои домочадцы уже за дверь выглядывают, ждут твоего возвращения. Лиллиан прислала тебе стишок.
Мать вручила ей листок бумаги, и она прочитала:
Крошке Клэр мы шлем привет. Жаль, что рядом тебя нет, Чтобы в знак любви Мы могли расцеловать Пальчики твои.
– Ну ведь чудо, а не ребенок, – сказала Розанна.
– По правде говоря, так можно сказать про любого ребенка. Каждый из них – своя маленькая вселенная.
Розанна нажала на кнопку, и в дверь тут же проскользнула сестра в белом чепчике и белых туфлях.
– Моя мать хотела бы посмотреть на младенца, – сказала Розанна.
Медсестра была одной из девятнадцатилетних.
– Не уверена, что это позволительно, миссис Лэнгдон, – сказала она. – У младенцев строгое расписание.
– Я не стану ее кормить, если вы…
– Дело не только в кормлении. Четкий режим благотворно на них воздействует.
Розанна глянула на мать, затем спросила сестру:
– Как вас зовут?
– Лоретта, – ответила сестра.
– Моя мать принимала у меня роды, когда я рожала второго ребенка. А последнего я родила вообще без всякой помощи.
– У меня будут неприятности, – сказала Лоретта.
Розанна повернулась к матери и спросила:
– Как ты сюда добралась?
– Отец привез. Он пошел в магазин кормов.
– Вы приехали на грузовике?
Бабушка Мэри кивнула.
– Вы принесете ребенка в одиннадцать, да? – уточнила Розанна.
– Да. Кормление в одиннадцать часов, потом купание, потом сон. Когда в понедельник вас выпишут, мы дадим вам расписание и инструкции.
Розанна прикусила губу и сказала:
– Спасибо. – Когда сестра ушла, она спросила: – Во сколько приедет папа?
– Он просил позвонить ему в магазин кормов.
– Тогда позвони и скажи, чтоб подъехал в одиннадцать тридцать. – Она протянула матери трубку стоявшего возле кровати телефона.
Сестра постарше пыталась их остановить. Когда они вышли за дверь около лифта и спускались по лестнице, она прибежала снизу и преградила им путь.
– Не думаю, что вы готовы к выписке, миссис Лэнгдон, – строго сказала она.
– Но я готова. Я нормально себя чувствую.
– Нельзя выносить ребенка на такой холод.
– А что, через три дня станет теплее?
– Вы ведете себя очень безответственно!
– Я всего лишь хочу отвезти собственную дочь домой, где она будет жить.
– Ей всего два дня! Разве вы не на ферме живете?
– Взгляните на это так: она прожила на этой ферме девять месяцев. Уверена, ей там будет очень удобно.
Бабушка Мэри положила ладонь на руку медсестры, давая понять, что лучше не возражать. И та подчинилась. Правду сказать, преодолев четыре пролета, Розанна совсем выбилась из сил, но внизу ее ждал отец, а в теплом грузовике работал мотор. Бабушка Мэри открыла Розанне дверь, затем забралась внутрь вслед за ней и захлопнула дверь. Розанна увидела, как из больницы выбежал кто-то из персонала и, жестикулируя, торопливо спустился по ступенькам. Отец глянул в зеркало заднего вида и отъехал от тротуара.
– Вот мы уже практически гангстеры, – сказала Розанна. – Дальше уже некуда.
– Ну, – заметила ее мать, – твой отец варил пиво в течение всего периода действия сухого закона.
Все рассмеялись.
– Не понимаю, почему мои роды всегда такие драматические, – сказала Розанна.
Бабушка Мэри откинула одеяльце с личика Клэр. Девочка открыла глаза, но не заплакала.
– Зато все они хорошо закончились, – сказала бабушка Мэри.
Когда полчаса спустя они добрались до фермы (пришлось ехать помедленнее, потому что на дороге лежали четырехдневные снежные заносы), Уолтер был в амбаре с Джоуи, а Лиллиан и Генри играли с Лоис. В комнате было холодно, плиту не разжигали три дня, и Розанна вдруг начала тосковать по скучной больничной роскоши. Но она знала, что такова ее жизнь. Уж лучше погрузиться в нее, чем наблюдать издалека.
В конце зимы, когда холод не позволял детям выходить на улицу на перемене, а все песни из сборников были уже спеты, Минни стала учить их шить. Сдвинув вместе четыре парты, они разложили на них ткань, которую Минни взяла у Дэна Креста, – в синюю и белую полоску, достаточно, чтобы каждый мог что-нибудь себе смастерить. Оставалось надеяться, что к тому времени, как они закончат свои проекты, весна будет уже в разгаре и они
