смогут надеть то, что сшили.
Синие и белые полосы напомнили Лиллиан матрасы и подушки, но тем не менее она приступила к делу с энтузиазмом. Себе она решила сделать фартук с рюшами на плечах, а Лоис – сарафан с мелкими оборками. Лоис могла выкроить и сшить сама, а Лиллиан сделала бы ей красные оборки.
– Знаю, милая, ткань ужасная, – прошептала Минни, – но это все, что он мог мне дать. Уверена, он ни ярда бы не продал.
Лиллиан кивнула.
Генри решил сшить себе брюки и жилет. На брюках полоски будут вертикальными, а на жилете горизонтальными.
– Тебе не кажется, что это чересчур ярко, Генри? – спросила Лиллиан.
Он ухмыльнулся.
Джейн остановила выбор на расклешенной юбке, а Люси – на платье. Лиллиан считала, что это хороший урок, как сделать что-то из ничего, а мама говорила, что если не быть бережливой и осмотрительной, то придется так всю жизнь делать, а значит, никогда не поздно начать.
Лиллиан помогла Генри вырезать шаблон из оберточной бумаги, которую им тоже дал Дэн Крест, и разложить его, когда пришел его черед использовать булавки. В шесть с половиной он уже весьма неплохо управлялся с ножницами. Ей всего-то пришлось показать ему, как двигать нижнюю часть лезвия вдоль деревянной столешницы. На то, чтобы вырезать свои выкройки, у него ушел целый снежный день, но ничего страшного: Минни посадила остальных учеников вокруг него читать «Тома Сойера».
Мама поверить не могла, что в школе ее сын занимается шитьем, но Лиллиан защищала Минни.
– Все остальное время в году мы бегаем, – сказала она, – и Минни разрешает нам лазать по деревьям и играть в бейсбол, хотя мы все, кроме Генри, девочки.
Мама покачала головой, не вынимая изо рта булавки. Она латала дыру в папином комбинезоне, который он порвал, перелезая через забор. В той же комнате спала Клэр, поэтому говорили они шепотом.
– В общем, она заставляет его складывать дюймы, футы и ярды, все отмерять сантиметром и прямо вставлять булавки. А если он их роняет, она заставляет его пересчитать те, что у него остались, и найти потерянные.
– Ты как будто без ума от Минни.
Маме это, похоже, не нравилось.
– От нее все в школе без ума, – сказала Лиллиан. – С ней весело.
– Ее воспитывали на тортиках и печеньях, – сказала мама, вытащив изо рта последнюю булавку и вставив ее в заплатку. – Что ж, наверное, у легкого пути есть свои преимущества.
Мама согласилась, что белые и синие полосы – это слишком кричаще, но дала Лиллиан синие и красные нитки для оборок.
Днем они сидели в школе у западных окон с видом на снега и уборную и шили, пока Минни читала им вслух. Лиллиан, которая шила с тех пор, как ей исполнилось восемь, закончила фартук за два дня. У Джейн получались не очень ровные стежки, поэтому ей приходилось пороть несколько раз, пока она не отучилась глазеть в окно вместо работы. Люси работала медленно, но гораздо аккуратнее, чем Джейн, хотя то и дело колола себе пальцы булавкой или иголкой. Лоис – ей уже было девять – все время забывала, что делает, и таращилась на Минни, заслушавшись очередной историей. Замечая это, Минни прерывалась и говорила:
– Я не буду читать, пока Лоис не перестанет попусту тратить время.
Лоис возвращалась к шитью. Глядя на ее швы, Лиллиан понимала, что ей придется их переделывать.
Генри нуждался в помощи, но не так сильно, как думала Лиллиан, и ее это удивило. Он ни разу не укололся. Он шил сосредоточенно, высунув язык в уголке рта, а закончив первый длинный шов – внешний шов на штанине, – воскликнул:
– Ура!
Его это так вдохновило, что в пятницу он взял штаны домой и пыхтел над ними все выходные. Папа и Джоуи могли бы съязвить на сей счет, но, увидев, как он сидит на диване, сосредоточенно смотрит на белые и синие полосы и шьет, не сказали ни слова.
А мама сказала:
– Ну, ему нравится шить. Опа, например, любил вязать. Каждые пару лет он вязал себе свитер.
Поскольку про Опу никто никогда не говорил дурного слова, папа промолчал. Лиллиан порадовалась, что Фрэнк в Эймсе. Во вторник Генри отложил штаны и взялся за жилет. Закончив «Тома Сойера», Минни принесла из дома музыку, не песни, а музыку с уменьшенными и увеличенными аккордами. В школе было так холодно, что Джейн все время приходилось следить за огнем в печке, и дети надевали носки под варежки на руках и по три пары носков на ноги. По дороге в школу Лиллиан следила, чтобы у Генри не сползал шарф, прикрывавший ему нос. Но когда все это осталось позади и они снова сидели на покрывшихся листвой покачивающихся ветвях клена, Лиллиан подумала, что та неделя была лучшей за весь учебный год, и больше всего на свете ей хотелось иметь такую сестру, как Минни.
Даже когда наступила весна и потеплело, Розанна по-прежнему оставляла колыбельку Клэр в гостиной. В течение трех недель в доме стоял такой холод, что все дети ночевали там – Лиллиан на диване, Джо на походной раскладушке, Генри на полу, а Клэр в колыбельке у подножия лестницы. Уолтер с Розанной остались у себя в спальне, но открыли все вентиляционные отверстия и повесили на окна одеяла. Если печка хорошо горела, на верху лестницы гулял теплый ветерок, но у них в спальне, подальше от двери, было весьма прохладно. Что ж, они это пережили, а сейчас пошли нарциссы, через несколько недель кончатся ночные заморозки и придет время сажать кукурузу. Как удобно, что колыбелька Клэр стояла у лестницы, – в
