течение дня Уолтеру часто приходилось ходить мимо, и каждый раз он усаживался на диван рядом и болтал с Клэр. Впрочем, он и сам не знал, почему так делает, может, просто потому, что Клэр ему нравится (такая тихая и внимательная). Она ему нравится, это факт. Она – его ребенок.
Розанна не то чтобы держалась с ней холодно – ее прикосновения были нежными, а взгляд – материнским, – но она относилась к ней не так, как к Лиллиан и Генри (Фрэнки или Джоуи в этом возрасте Уолтер уже не помнил, кроме того, что Фрэнки все разбрасывал, а Джоуи вечно канючил). Уолтер знал: все потому, что девочка не блондинка и скорее похожа на Лэнгдона, чем на Фогеля. Однако, напоминал себе Уолтер, самой-то Клэр какая разница? Ее кормили, переодевали, носили на руках. Ее сажали в уголок дивана, где подлокотник прилегал к спинке, и кормили с ложки пюре и яблочным повидлом. Лиллиан пела ей песенки, а Генри играл с ней в ладушки. Возможно, разницу в отношении Розанны к ребенку видел только Уолтер, а сама Розанна и вовсе ее не осознавала.
Но такое положение дел вполне устраивало Уолтера, поскольку оставляло место для него. Ему нравилось сидеть у колыбели, пока Генри носился по комнате в своем дурацком полосатом костюмчике (который он почти износил в лохмотья), и смешить ее. Уолтер не трогал и не щекотал ее, а отворачивался, затем снова поворачивался, открыв рот и тут же захлопнув его, вывалив язык и втянув его, прикрыв лицо руками и снова отодвинув их. Она хохотала, а он говорил:
– Клэри, Клэри, моя хохотушка Клэри! – а потом и сам начинал смеяться.
Учеба только началась, когда на пороге палатки Фрэнка возник Лоуренс и предложил поехать в Чикаго на выходные в честь Дня труда. Уроки ему уже наскучили.
– Да мы занимаемся всего неделю, – удивился Фрэнк.
– Знаю. Но я посмотрел программу.
– Ты и должен посмотреть программу и купить учебники.
– Я стараюсь этого не делать.
«Летучее облако» было припарковано на мосту. Фрэнк поднялся по берегу, отряхнул брюки и сказал:
– Эту детку неплохо бы помыть.
Хотя он был на два года младше Лоуренса, он каким-то образом стал играть роль старшего брата. Но хорошего старшего брата – без пинков, шлепков, ударов, криков, только с советами. Например, он велел Лоуренсу избавиться от Герти Элкинс, и тот послушался. На ней было прямо-таки написано «охотница за деньгами», и она то же самое сказала о Фрэнке, поэтому он ответил ей: «Что есть, то есть, детка. Шлюхи дешевле тебя».
– Матч будет? – спросил он.
– Нет, разве что задержимся до вторника. В понедельник два матча против «Пиратов».
– У меня во вторник занятия.
Они сели в машину. Фрэнк был практически уверен, что на самом деле дружит с машиной, а не с Лоуренсом.
– Может, Диз будет подавать, – сказал Лоуренс.
– Диззи Дину уже конец, – возразил Фрэнк.
– Но я все равно хочу его увидеть. И…
– И что?
– Хочу повидать коммунистов.
– Юлиуса с Элоизой?
– Я по ним соскучился.
– Их вот-вот выгонят из партии. Юлиус – убежденный троцкист.
– Я бы хотел их повидать, даже если бы они были просто социалистами. Элоиза – горячая штучка.
– Ей тридцать четыре года.
– Мирна Лой[53] родилась в тысяча девятьсот пятом.
– Она для тебя тоже старовата, – сказал Фрэнк.
У Юлиуса и Элоизы теперь была квартира получше, в Норт-Сайде к югу от Эванстона, не там, где были большие дома, но недалеко от озера. Там было три спальни, и Фрэнк уже дважды приводил к ним Лоуренса. В любом случае у них было полно горячей воды, и жить там было дешево. Лоуренс обожал коммунистов. Он позволил Юлиусу сводить себя на собрание и рассказать про мировую революцию, что Юлиус сделал с радостью, несмотря на то что Лоуренс – представитель отбросов мелкой буржуазии. А Фрэнк сказал:
– Он тебя казнит после революции, ты что, не понимаешь?
– Не казнит, если отдам ему машину.
Дорога заняла у них около пяти веселых часов, но Элоиза их появлению не обрадовалась. Сначала она долго не открывала, потом тут же вернулась к печатной машинке. В квартире царил беспорядок, на незастеленной кровати в комнате для гостей лежали сложенные простыни. Стук клавиш стих, и Элоиза появилась в дверях, держа в руке сигарету.
– У нас неделю жил знакомый из партии в Англии. Вчера утром уехал, но из-за того, что творится в Европе, у меня не было ни одной свободной минуты.
– А что там творится? – заинтересовался Лоуренс.
– Взрыв на вокзале в Тарнуве, в Польше, два дня назад, а теперь еще и это.
– Что? – спросил Лоуренс.
– Немцы уже разрушили Велюнь, какой-то небольшой городок, и переходят границу в десяти разных точках. Юлиус отправился в штаб партии, чтобы узнать, нет ли новостей о том, что собирается предпринять Сталин. Юлиус уже с ума сходит из-за Чемберлена. Говорит, если бы Чемберлен всю весну не заигрывал с Гитлером, этого бы не произошло.
– А вы что говорите?
– Ну, половину времени я думаю, что наша работа – ускорить наступление мировой революции, и мы должны приветствовать вооруженный конфликт.
– А остальное время? – спросил Лоуренс.
Фрэнк подумал, что ему, похоже, это действительно интересно.
