— Нет, сейчас не смогу, — признался Джантар. — Столько энергии ушло на ту связь… Мне надо восстановить силы. Иначе может начаться депрессия от истощения — а это просто опасно…
— Раз так чувствуешь — надо отдохнуть, — согласилась Фиар. — А я тебе помогу…
Джантар ощутил, как по телу и ауре стало разливаться приятное, успокаивающее тепло. Но и это был не сон, не отключение — просто расслабление, умиротворённость, сквозь которую он всё равно не мог забыть: это — лишь временно, вскоре снова предстоит войти в работоспособное состояние, и продолжить попытки настроиться на остальных, кого не было сейчас с ними: Итагаро, Талира, Минакри, Донота, Ратону… И лишь ещё слова Итагаро: «Едем за остальными» — вспоминались, давая надежду: они знают, как пробраться сюда, на окраину Тисаюма, не попавшись нигде по дороге. Хотя были и другие, тоже всё возвращавшиеся мысли: откуда у Итагаро с самого начала было оружие; о какой взрывчатке говорил Минакри; нет ли всё же какой-то связи с их записью — и они не давали покоя, не позволяя полностью расслабиться. Именно расслабиться, а не отключиться — ведь отключаться было никак нельзя…
19. Бремя невинных
И всё-таки Джантар ненадолго заснул — но сон не принёс ни отдыха, ни сновидений. А потом весь остаток ночи прошёл в чередовании полусна и полупробуждений, в попытках настроиться на отсутствующих — увы, порождавших лишь какую-то смесь не всегда понятных видений и восприятий… Временами как будто удавалось настроиться на кого-то — и в эти моменты он снова начинал воспринимать как бы не их, а себя: то идущим по незнакомым ему (однако знакомым им) ночным аллеям городского парка, прислушиваясь к каждому шороху; то, пригнувшись, крадущимся за какой-то оградой в предутреннем сумраке под самыми кронами начинающегося прямо тут же, у ограды, горного леса… Но потом он снова впадал в полусон — и на это восприятие накладывались ещё обрывки собственных сновидений, порождая совсем уж причудливые, почти бредовые образы: то он снова видел себя сторожем какого-то учреждения, запертым снаружи в одной из комнат, и потому беспомощным перед проникшими туда грабителями, которые выносили всё, что можно; то комната, где он был заперт, начинала превращаться во что-то другое: служебное купе вагона, квартиру в Кильтуме, комнату с розеткой в подземелье, и даже — один из кабинетов его школы в Керафе (где ученики группы, в которой он числился, решали какую-то задачу, сравнивая скорости падения мусорного ведра и отрубленной головы); то он снова в том подземелье получал на экран терминала сообщение: столько-то охранников некой — тюрьмы сами превратились в камеры, готовые к приёму такого-то числа невинно осуждённых; или наоборот — потоком шли оправдательные приговоры каким-то опасным преступникам; то он просто бежал куда-то ночными улицами, не понимая, куда и откуда: опять же из кильтумской квартиры — в то подземелье, где его ждали остальные (но… почему-то через полицейский участок из его тогдашнего кошмара); или из здания университетской библиотеки в охваченном боями Кильтуме 7782 года — в свою нынешнюю квартиру в Керафе (боясь при этом, как бы всё вокруг не оказалось Моараланой, Нмарвагом, Алаофско-Горским монастырём)… И сквозь эти видения вновь прорывалось реальное восприятие: небо над головой (того, чьими глазами он это видел) уже заметно светлело, мрачные громады каких-то зданий всё чётче проступали на его свинцово-сером с белесоватыми разводами фоне — и всё глубже и глубже, прямо под сердце, подбирался страх: они не успеют дойти, сейчас их заметят, откуда-то взвоет сирена, ударят лучи прожекторов, и тогда… И по-прежнему не давали покоя упорно возвращавшиеся мысли: что за оружие было у Итагаро, какую взрывчатку упомянул Минакри — и не могло ли быть в происходящем их вины? Эта, последняя мысль была особенно тяжёлой и страшной…
— … Думаешь, они здесь? — вдруг снова ворвался в его сон голос Итагаро. — Могли успеть тут укрыться?
— Найти бы сначала сам этот вход, — приглушённо (но… уже не беззвучно, как вдруг понял Джантар!) ответил Минакри.
— Мальчики, мы здесь! — так громко ответила Фиар, что Джантар ещё в полусне вздрогнул от испуга. — Вы верно догадались, где нас искать. Подождите, сейчас открою. Только тише, у нас наверху солдат…
Раздался негромкий металлический скрежет — и во тьму подвала ворвался такой яркий утренний свет, что Джантар, невольно зажмурившись, не увидел, кто и как протискивался в проём люка… Но, когда он открыл глаза, по крайней мере ещё трое: Итагаро, Минакри и Талир — были уже здесь, внутри, и он видел их в свете фонарика, а люк был снова закрыт.
— Но мы тут не все, — сразу предупредила Фиар. — Где Донот и Ратона, сами не знаем. Хотя тоже шли сюда, к нам — так сказали Герму по аппарату связи, когда уходили…
— И давно ушли? — встревоженно спросил Итагаро.
— Уже довольно давно… — ответила Фиар. — И им сюда гораздо ближе, чем вам с той окраины… И какая была обстановка, пока вы шли?
— Даже трудно сказать… — Итагаро с довольно громким стуком приставил к стене что-то тяжёлое. («Ручные пулемёты тех солдат…», — понял Джантар, и ему стало совсем не по себе). — Мы шли самыми окраинами, почти что в обход города. И всё как будто было тихо. Но это — потом. А сначала… Я проснулся среди ночи, встал, смотрю: во дворе какая-то облава. И первая мысль — о нашей записи… Разбудил Талира, мы побежали предупредить Минакри — а там нас догнали не то полицейские, не то солдаты… ну, и пришлось применить пистолет с иглами. И мне с первой попытки удалось попасть во всех троих. Там, в этой темноте… Но потом другие — только представьте — пустили газ в подъезд! Мы побежали через чердак в другой подъезд — а там какая-то банда. А те — туда же, за нами. И кажется, перестреляли одни других, пока мы бежали вниз… И только хотели выйти из подъезда — сразу выстрелы, уже по нам. Чудом не попали… И я только чудом сумел уложить их всех этими иглами…
— Так… правда… — вырвалось у Джантара. — Всё, что я видел. И как вы потом угнали фургон, застряли в проходе, и этот взрыв…
— Ты… видел? — удивился Итагаро. — Вот это всё подряд? Столько времени?
— Да, это было трудно, — признался Джантар. — Я как раз был у Герма, пытался настроиться на ту экспедицию — и вдруг увидел двор, а в нём людей с фонарями; потом — как кто-то что-то искал в тёмной комнате; дальше — эту погоню. Правда, сразу не понял, чьими глазами всё это вижу. Потом уже, по твоей тени, понял, что — ты…
— Всё точно… — поражённо подтвердил Итагаро. — Я там, когда бежал, увидел на стене дома свою тень. И сразу даже испугался, подумал, кто-то бежит навстречу… Но как же Донот и Ратона? Ты их совсем не видел?
— Нет, только вас — до момента, когда вы после взрыва фургона ушли в тот проход. А потом меня отвлекли: надо было самим уходить в подвал… Но что это за пистолет с иглами? — наконец решился Джантар. — И откуда он у тебя?
— Переделан из детского игрушечного, — объяснил Итагаро. — Так что формально и не настоящее оружие, но я поставил мощную пружину… А иглы — я их просто так называю. На самом деле — оболочки семян растений подходящей аэродинамической формы, а внутри — снотворное практически мгновенного действия. Правда, взрослые не догадается, что мы можем такое? Я имею в виду — в техническом плане. В моральном — сами видите, кто на что способен. И нам стесняться нечего… Этот пистолет я и искал. Он у меня был спрятан на самый крайний случай, даже родители не знают…
— А у меня и взрывчатка есть, — добавил Минакри. — Тоже в последний момент успел взять, когда уходил. По виду — просто бетонные бруски, но при ударе с большой силой или падении с большой высоты — взрываются. Там внутри — две отдельных камеры с разными химическими компонентами, и тонкая перегородка… Правда, всё это лишь опытные образцы — но помните, что у нас за окраина? Да и, если по мнению взрослых любой подросток — бандит, чего стесняться моральными соображениями?
— И как раз пригодилось… Но что вообще происходит? Я даже думал было: пришли за нами с Талиром, из-за нашей записи, — повторил Итагаро. — А где кассеты?
— Две здесь, у нас, — ответил Лартаяу. — одну оставили дома у Герма. Так получилось.
— А потом смотрю: и у соседнего дома — фургон, и дальше ещё тоже, — продолжал Итагаро. — Понял: дело не в нас. Но что это тогда…
— Я так понял: хватают и куда-то везут вообще всех до 30 лет, кто не отбыл каких-то детских повинностей, — ответил Лартаяу. — Был на особом режиме, не прошёл отработок, тренировочных лагерей… И именно — всех, без разбора. Где-то в соседних переулках забрали и слепого от рождения, и кого-то, кто сам здоров, но у него на содержании тяжелобольной… Я и проснулся как раз от криков об этом…
— А тут наверху, над нами, оставили солдата, — добавила Фиар. — Ждать, когда я вернусь домой. Так что давайте говорить тише…
