— Я так понял: хватают и куда-то везут вообще всех до 30 лет, кто не отбыл каких-то детских повинностей, — ответил Лартаяу. — Был на особом режиме, не прошёл отработок, тренировочных лагерей… И именно — всех, без разбора. Где-то в соседних переулках забрали и слепого от рождения, и кого-то, кто сам здоров, но у него на содержании тяжелобольной… Я и проснулся как раз от криков об этом…
— А тут наверху, над нами, оставили солдата, — добавила Фиар. — Ждать, когда я вернусь домой. Так что давайте говорить тише…
— И мы уже слышали их доводы в разговоре с родителями Фиар, — продолжал Лартаяу. — Кто, мол, должен работать, учиться, воевать за других, если что… Вот и будут разбираться со всеми, кто не хочет нести те же нагрузки, что другие. То есть уже пропагандистские мифы в действии… Да, но чтобы — и слепых, и тех, кому не с кем оставить больного родственника…
— Значит, и взрослых… — поражённо констатировал Итагаро. — Не мог больной быть на содержании подростка… Такого ещё не было…
— Мальчики, надо что-то делать, — возбуждённо прошептала Фиар. — Выяснить, где Донот и Ратона, дать им знать о себе… Да, а ваши родители? Вы хоть им что-то успели сказать, уходя?
— Где там, и будить было некогда, — ответил Талир. — И тоже, что подумают? Правда, о самой записи — не знают, а видеомагнитофон уже на месте — мы потом отвезли обратно… Но вот они видели, как мы ложились спать дома — и вдруг нас нет…
— Но что же делать, — повторила Фиар. — И Джантар не может ни на что настроиться после такой затраты энергии…
— А со мной такого раньше и не бывало, — признался Джантар. — Чтобы я ещё и слышал голоса, звуки выстрелов, падения предметов, ощущал движения других людей, и даже — ударную волну от взрыва…
— А я и сам неосознанно пытался вызвать кого-то из вас, — ответил Итагаро. — Хотя до сих пор мог — только с электронной техникой, с людьми — и не пробовал. Не считая той связи три дня назад… И видите — получилось…
— Та связь, — вспомнил Джантар. — Как раз оба думали: насколько справедливо общественное устройство, свободна ли в нём личность… И как обернулось…
— И значит… опять предчувствие? — с внезапным возбуждением переспросил Лартаяу. — То есть… уже того, что происходит сейчас? А мы сразу и не поняли — довольные, что всё идёт удачно, по твоему видению?
— Похоже на то… — растерянно вырвалось у Джантара. — И ещё совпало по времени… Только вчера сделали запись, и тут — такое…
— Но кто и откуда мог знать, что мы там были? Что, кто-то в автобусе, на мосту, в вагоне — знал, куда и зачем едем, и донёс? Да и то пришли бы за нами — а не за всеми, кто не отбыл повинностей, по всему городу Тисаюму… Или нет… — как-то особенно встревожилась Фиар. — Городу Тисаюму… А…если это не лишь городская акция? Что-то большее?
— Не подумали, — встревожился и Итагаро. — Но… большее — насколько? Не… по всей же стране? Принудительная мобилизация или поголовная проверка… даже явных инвалидов — в таком масштабе?
— Тем более надо узнать, что делается снаружи, — ответила Фиар. — Как реагируют взрослые, какие идут передачи — если вообще идут… А мы не можем даже подняться наверх…
— И я сейчас ничего не могу… — Джантар вновь ощутил тяжёлую давящую усталость без расслабления, казалось, сковавшую не лишь движения, а и мысли.
— И где этот солдат в доме? — спросил Талир. — Почему я не чувствую? Хотя дом большой, а он может излучать не в том диапазоне…
— А моих родителей чувствуешь? — переспросила Фиар. — Можешь связаться с ними?
— Тоже не получается, — ответил Талир после сравнительно долгой паузы. — Разве что они в дальней части дома, или тоже — не тот диапазон…
— Но неужели оставляют по солдату дома у всех, кого не найдут? То есть — и у каждого из нас у всех? И те следят за нашими родителями, имея приказ не пускать их даже на работу?
— Не знаю, Фиар, — тяжело вздохнул Талир. — Хотя после Моараланы уже не удивляюсь…
— И будем сидеть, ничего не предпринимая? Хотя верно — что сейчас можем… Страшно и приоткрыть люк, чтобы услышать, что-то снаружи. Вдруг уже и на берегу кто-то стоит, наблюдает… Но и сидеть так, даже не зная, где Донот и Ратона…
— Подожди, Фиар, — Талир приблизил ухо к самой дверце. — Нет, кажется, никого. Но тоже — в пределах досягаемости и моего диапазона. Хотя чуть приоткрыть и услышать, что там делается — думаю, можно…
— Но давайте подумаем: куда могли пойти Донот и Ратона? То есть — знаем, что сюда, но к кому из нас? Если не окраинами к реке, как мы — а через парк, через город… — Итагаро резко повернулся к Лартаяу. — Не к тебе ли пошли?
— Надеюсь, что нет, — обеспокоенно ответил Лартаяу. — Я сам едва успел выбраться. Этот Убалури привёл солдат, чтобы сдать меня им…
— Но оставлять по солдату везде, где кого-то не нашли… — усомнился Герм. — Хотя и многих ли рассчитывали не найти среди ночи…
— Я всё же открою дверцу, — снова предложил Талир. — Только погаси фонарик. Не будем расходовать зря энергию…
Подвал остался освещён лишь узкой серой полоской света снаружи. Сквозь приоткрытую щель ворвался ритмичный стук колёс по рельсам.
— Вагон идёт, как ни в чём не бывало, — прошептал Итагаро. — Или нет, большой грузовой состав. Какие-то заводы в пригородах ещё работают… Вот и пойми, насколько жизнь вышла из привычных рамок. Многих ли забрали, многих ли семей это коснулось…
— Подожди, — резко шепнул Талир. — Я, кажется, поймал мысли солдата…
Все сразу затаили дыхание. И наверху, в доме, не раздавалось никаких звуков — лишь продолжающийся перестук колёс не давал наступить полной тишине. Все напряжённо ждали.
— Да, он тут один, — наконец прошептал Талир. — Нo по углам переулков везде тоже солдаты. Поставлены так, чтобы видели друг друга, незамеченным на пройдёшь. Хотя пока никого не задержали… Да, и вот слышу, он ещё думает: всё, никому больше никаких поблажек, а то кто-то должен был отбывать сполна, а другим — льготы… Я даже послал ему мысль о слепых и парализованных — а он в ответ: чем они лучше? Пусть или учатся как все — или живут в интернатах как все…
— Ну, особи рода человеческого… — Итагаро, как показалось Джантару, судорожно сжал приклад пулемёта. — Хотя какие особи — стадо скотов… Но давайте подумаем: какую ещё информацию можно из него вытянуть?
— Куда всех забирают, и что там с ними будет, — сразу предложил Лартаяу.
— То ли медицинские обследования, то ли какие-то учения… Кто для чего-то годен — тех в тренировочные лагеря, не годен — в интернаты. Да… — вдруг странно изменился шёпот Талира, — и ещё… что-то о законах военного времени…
— Военного времени? — выдохнула Фиар. (Джантар вновь бросило в приступ дурноты и озноба, едва он услышал это.) — Ты ничего не перепутал?
— Хотел бы перепутать такое, но кажется, нет… — сведённым судорогой шёпотом подтвердил Талир. — Именно так: об ответственности за укрывательство по законам военного времени… Но — за укрывательство, больных, инвалидов? Не понимаю…
И вновь повисла тишина — страшная, оглушённая, в которой никто не решался произнести ни слова. Но было в этой тишине и что-то готовое взорваться, разлететься огненными брызгами гнева, ярости… А в сознании Джантара, ещё пытавшемся судорожно ухватиться за остатки привычных представлений о нормальной жизни — уже проносились и совершенно дикие образы: страны, оккупированной cобственной армией; принудительной мобилизации — тех, кому не по силам и просто учиться в школе «как все», не то что быть угрозой для военных и государственных интересов… (Хотя уже трагический парадокс был в том, что именно таким людям пришлось взяться за оружие, защищая себя, своё здоровье и человеческое достоинство — от вконец обнаглевших и утративших человеческое подобие «представителей власти»! Вот и стояли тут же, в подвале, пулемёты, захваченные как боевые трофеи…) И всё же: что за «военное время» могло заставить кого-то пойти на такое? Что, в каком масштабе должно случиться — чтобы кто-то, не дрогнув, отдал приказ применять против мирных подростков боевое оружие и отравляющие газы прямо в подъезде жилого дома?..
— Но… если «военное время», — наконец решилась заговорить Фиар, — с кем же война? Напали страны Шемрунта? Или Экватора? Или Уиртэклэдия в который раз решила отделяться? И всё равно, при чём тут больные?
— Подождите, — ответил Талир. — Надо ещё раз проверить. Вдруг это сумасшедший с больной фантазией? А мы уже делаем из его мыслей такие выводы…
Эти слова вновь произвели ошеломляющее действие. Схлынуло страшное, чудовищное напряжение предшествующих мгновений. Но сейчас и этот спад напряжения был столь тягостным — что Джантар даже испугался: как бы вовсе не потерять сознание, и чтобы всё это не оказалось свыше его сил… Однако прошло несколько мгновений — и всё как будто обошлось. (Сейчас, применительно к данному моменту. Вообще же смысл происходящего оставался неясен…)
