– Не обращай внимания на Хайка. Он просто тупой. Даже читать не умеет.
Генри не хотелось их догонять, но пришлось это сделать. Они направлялись к полю, где паслись лошади, а он любил лошадей. Он посчитал, их было шесть: четыре гнедых и две черные. Хайк и Сэм забрались на забор и свесили локти через верхнюю перекладину. Генри последовал их примеру и спросил:
– Как их зовут?
– Маргаритка, Роза… – начал Хайк и запнулся.
– Нарцисс, Ирис, Боярышник и Маковка, – продолжил Сэм. – Это мама им имена придумала. Она любит цветы.
Ирис и Маргаритка, две гнедых кобылы с белым клеймом, подошли к забору, и мальчики погладили их по мордам.
– Пошли в овраг, – предложил Хайк.
– Ага, – согласился Сэм. – Там кое-что есть.
– Что? – спросил Генри.
– Еще одна лошадь, – ответил Сэм.
Но эта лошадь оказалась мертвой. Генри сразу это понял. В овраге лежала огромная белая туша, усеянная мухами. Она выглядела пугающе и отвратительно – глаз не было, изо рта вывалился черный язык, а шерсть покрылась какой-то коркой. Только хвост казался до странности изящным – длинный, светлый, изогнутый на ложе из высохшей грязи.
– Сейчас кое-что будет, – сказал Хайк.
– Что? – спросил Генри.
– Увидишь.
Мальчики сбежали вниз по склону в ущелье и взяли в руки палки.
– Иди сюда! – крикнул Сэм.
Генри спустился, осторожно скользя на пятках. Был почти полдень, и солнце стояло высоко в летнем небе, припекая ущелье, где было полно другого мусора. Генри старался ступать осторожно. Сэм и Хайк бегали босиком, хотя повсюду валялись гвозди, разбитые в щепки деревянные доски и острые камни, а еще торчали обломки каких-то вещей. Мальчишки взяли палки и принялись прыгать вокруг мертвой лошади, тыкая и колотя неподвижную тушу.
– Хватай палку! – крикнул Сэм. – Вон там валяется!
Он указал где, но Генри лишь молча постоял минутку возле головы лошади, а потом сделал шаг назад, чтобы не смотреть в ее глазницы. Как ни странно, от лошади не сильно воняло, но она была огромной, гораздо больше лошадок на пастбище. Мальчики особенно упорно колотили ее по животу – били, тыкали, били, тыкали. Казалось, у них есть какая-то цель, и лишь когда лошадь взорвалась, Генри догадался, чего они добивались.
Хайк дубасил по животу прямо возле задней ноги, а потом ткнул животное с особой силой, оставив дыру. Раздался хлопок, по низу лошадиного живота пошла трещина, и оттуда хлынули газ и жидкость, живот прорвался еще в одном месте, и вылилось еще больше гадости. В основном она просто вытекала, но кое-что брызнуло и окатило мальчиков, в том числе Генри. Это была самая отвратительная вонь, какую он когда-либо чувствовал, вонючие капли покрывали его рубашку. Хайк и Сэм расхохотались и запрыгали вокруг, хотя на них брызги тоже попали. Генри подумал, что вот-вот потеряет сознание и упадет.
Над краем ущелья показалась папина голова, а затем голова фермера, который крикнул:
– Черт подери, парни! Я же велел вам не лазить на эту свалку! Я с вас шкуру спущу! Вы что, думаете, я шучу, когда говорю вам не лезть сюда?
Он заскользил вниз по склону, а Сэм с Хайком побросали палки и помчались вверх по противоположной стороне. Генри посмотрел на папу и полез наверх к нему.
– Пошли, – сказал папа. – Не стоило сюда приезжать. Они тут все полное отребье. У него даже не было нужной мне детали, а он пытался всучить мне еще шесть каких-то штук. Ну и вонь!
Он велел Генри снять рубашку и забросить ее в кузов грузовика. Дома он отправил Генри к крану возле амбара и велел постирать ее. По мнению Генри, у него неплохо получилось, но он сомневался, что когда-нибудь наденет эту рубашку.
За ужином Джоуи поинтересовался, нашел ли папа нужную деталь, а когда тот сказал нет, Джоуи спросил:
– А Джейка видел?
Папа сказал:
– Не-а.
– Кто такой Джейк? – спросил Генри.
– Наш бывший конь. Мы отдали его им, чтобы он возил коляску. Если б я знал, что вы едете туда, поехал бы с вами…
Но папа кусал губу, и мама спросила:
– Уолтер, что с тобой?
– У них были лошади, – сообщил Генри. – Четыре гнедых и две черных. А мальчишки очень вредные.
Но когда стемнело и Генри собирался ложиться спать, Джоуи появился в дверях его комнаты – он так никогда не делал, потому что никогда не поднимался наверх, – и спросил:
– У них не было белой лошади?
Генри промолчал, но, видимо, сам того не осознавая, застонал. Потом сказал:
– Случилось кое-что ужасное.
Джоуи сел на кровать.
– Расскажи.
– Я не мог их остановить.
– Что?
– Они били белого коня палками. Он лежал мертвый в овраге, а они его били до тех пор, пока…
– Пока что?
– У него не было глаз.
– Пока что?
– Пока он не взорвался… как будто бы. У него живот лопнул. И на меня попало.
Джоуи закрыл лицо рукой и кивнул. Генри видел, что он плачет. На его памяти Джоуи никогда не плакал.
– Ты не обязан был
