больной пациент подхватывает простуду, мы срочно беремся ее лечить, хотя знаем, что это не главная проблема. Сходным образом нестабильные места нуждаются в подушках безопасности, защищающих от шоковых явлений. Но ни в коем случае нельзя забывать о главном.
Да пусть они подерутся!
Напоследок позвольте мне сделать неприятное заявление. Война – это не только смерть и разрушения; по зрелом размышлении в далекой перспективе она все же может оказаться полезной для общества.
Одна версия связана с тем, что миротворческое вмешательство создает проблемы, поскольку замораживает неустойчивый баланс сил. Когда одна сторона одерживает безоговорочную победу, шансов на то, что в будущем конфликт разгорится вновь, гораздо меньше. Если это действительно так, то внешнему миру не стоит ввязываться в хаотичные гражданские войны или настаивать на заключении мирных соглашений. Некоторые даже утверждают, что, как это ни больно, но страна в итоге станет более стабильной, если мир постоит в сторонке и подождет. Назовем это концепцией Решающей Победы [21].
Другая версия смотрит глубже и утверждает, что конфликт очищает общество и придает ему новые силы. Профессор Стэнфордского университета, специалист в области экономической истории Уолтер Шейдел называет войну Великим Уравнителем. Человеческие общества тяготеют к упадку и неравенству, поясняет он. В исторической перспективе конфликты усиливают социальное равенство. Отчасти это происходит потому, что какое-то время все находятся в равном отчаянном положении и все вынуждены бороться за существование. Но, как он утверждает, война может стать и позитивной силой. Согласно концепции Великого Уравнителя, трудно найти примеры великих эгалитарных реформ без угрозы насилия: взгляните, к примеру, на отмену рабства или перераспределение земель, принадлежащих элите, среди безземельных [22],
Возможно, самой влиятельной стала идея, высказанная социологом Чарльзом Тилли: война создает государство. Идея Тилли заключается в том, что современный мир создал мощные институты контроля за насилием – государства – из-за длительных периодов беспрестанных конфликтов. И произошло это потому, что ведение войны – очень дорогое удовольствие и соперники вынуждены находить огромные суммы денег, чтобы вооружать и содержать солдат. Чтобы собирать налоги и держать в поле большие армии, воюющим обществам требовалась способная бюрократия. Ключевой момент концепции «Война создает Государство» таков: если вы не сумеете создать могучего Левиафана, ваше общество поглотят те, кто в этом преуспеет, Посредством этого жестокого посыла о том, что выживает сильнейший, и появились сильные государства [23].
Если какая-то из этих идей верна, то война, вероятно, не так уж и плоха и нам не следует изо всех сил стараться избегать ее. Можно представить себе какого-то члена Совета Безопасности ООН, который говорит: «Да, мы можем направить агрессивную миротворческую миссию в Сирию и остановить конфликт. Но это приведет к нестабильному разделению власти и поддержке слабой оппозиции, но не ликвидирует фундаментальный раскол между противоборствующими сторонами. Любые соглашения приведут к созданию слабого и разделенного государства. Лучше дать им возможность самим решить все разногласия и поддержать победителя в строительстве сильного государства и переходе к демократии. В дальней перспективе это обеспечит большую стабильность. Иначе нам придется работать там 30 лет», «Пусть они подерутся» – экстраординарное заявление, и я полагаю, в поддержку его требуются экстраординарные доказательства. На мой взгляд, оно лишь наполовину верно. В нем упущены некоторые важные моменты.
Первый: в нем игнорируются люди, которые страдают и гибнут, те, кто не увидит Решающей Победы, не ощутит на себе действия Великого Уравнителя и не будет жить в Сильном Государстве. Это пример систематической ошибки выжившего, той же самой проблемы отбора, из-за которой американские инженеры покрывали дополнительной броней не те части своих самолетов. Если игнорировать страдания и человеческие потери и сконцентрироваться на выгодах, которые получат выжившие, то, конечно, идеи «Решающей Победы» и «Войны, которая создает Государство» выглядят привлекательно. Но думать только о благополучии выживших нельзя. Пример должен включать людей, которые могли бы жить в отсутствие войны. В таком случае решение оказывается не столь гладким. Если война в будущем принесет какую-то пользу обществу в смысле равенства, стабильности или укрепления – а все это с очень большим ЕСЛИ, – то мы должны сделать весьма трудный выбор. Сколькими жизнями можно пожертвовать сегодня ради негарантированной завтрашней выгоды? И кто возьмет на себя право и ответственность принимать такое решение от имени будущего поколения? Я могу представить обстоятельства, при которых прозвучит твердый ответ «надо бороться до победы», но не надо делать вид, что на такую сделку легко пойти или что это лучший выбор по умолчанию [24].
Второй важный момент – вопрос, принесет ли война в будущем улучшения в виде стабильности, равенства или сильного государства. Это очередной пример выбора, основанного на успехе: если внимание концентрируется на случаях, когда конфликт приводил к появлению общества большего равенства, созданию более сильного государства или технологических прорывов, и упускает неудачи – войны, которые не привели к возрождению экономики, взрыву технологий или появлению эффективного административного аппарата. Мы не можем выбирать только лучшие случаи. Но порой именно так и происходит.
В качестве примера можно рассмотреть аргументы в пользу идеи «Война создает Государство». За пределами истории Западной Европы, которую изучал Тилли, непрерывные войны редко приводили к появлению крупных и развитых государств. Тилли исследовал Европу с конца Средневековья до Наполеоновских войн – с середины 1400-х годов до 1814 года. Историки называют этот период Пороховой революцией, потому что изобретение огнестрельного оружия породило спираль технологических новшеств: ружья, пушки, оборонительные сооружения, массовые армии и так далее. Войны, которые раньше выигрывались сотнями, в лучшем случае тысячами человек, теперь стали требовать десятков и сотен тысяч. У больших стран это получалось лучше, чем у маленьких или дезорганизованных [25].
Но история знает множество длительных войн, и большинство из них не ускорили эволюцию государственности: Китай до консолидации более двух тысячелетий назад или в века кочевничьих набегов; Индия XVIII века после распада империи Моголов; Япония XVI века до сёгуната Токугавы; Российская и Османская империи с XVI по XVIII век; Латинская Америка XIX века. Иногда такие эпизоды порождали более эффективные правительства или более эгалитарные общества. Но в основном длительные периоды войн были безоговорочно деструктивными, делая общества более уязвимыми для ошибок и завоеваний; разваливались коалиции, экономика откатывалась назад на десятилетия, становились бессильными правительства. Проще говоря, Пороховая революция – исключение в своем роде [26]. История знает и другие, гораздо менее продуктивные гонки вооружений, приводившие по большей части к огромным бессмысленным расходам. Общественные средства, которые можно было бы направить на развитие здравоохранения, образования или инфраструктуры, вливались в оснащение и содержание вооруженных сил, которые (в идеале) никогда
