Панов А. А. предложил следующее определение воли: это элемент состава юридической сделки как принятое в результате внутреннего регулятивного процесса решение о совершении соответствующей юридической сделки, выраженное в волеизъявлении103. Однако решение в настоящее время получило самостоятельную оценку в проекте Гражданского кодекса. И решение не может рассматриваться ни как тождественное понятие воли, ни как элемент сделки. Это самостоятельный юридический факт. К тому же не следует забывать, что Ойгензихт В. А. указывал на ошибочность ограничения воли не только желанием и хотением, но и принятием решения, постановкой цели. «Чтобы от решения перейти к обусловленному действию, нередко требуется еще усилие»104.
Попытки формирования единого определения понятия «воля» наталкиваются на существование различных концепций и теорий, описывающих процесс «согласования воли» – «волевую теорию» (воля как желание)105: теория изъявления, теория доверия, теория оборота. В соответствии с указанными концепциями «даже изъявление, не соответствующее воле изъявляющего, если оно для другой стороны показалось или могло показаться выражением воли изъявляющего, признается достаточным для возникновения сделки»106.
Постоянное обращение к теории сделок для анализа понятий воли определяется тем обстоятельством, что именно данный аспект регулирования общественных отношений был наиболее подробно изучен к настоящему моменту. Причины очевидны. Сделки наиболее часто встречаются среди всех юридических фактов. Именно с ними связано подавляющее число гражданско-правовых последствий. Допускаем, что именно рассмотрение воли и волеизъявления в рамках теории сделок остановило самостоятельное изучение данных категорий.
Одним из главных идеологов введения категорий воли и волеизъявления в теорию сделок следует считать Савиньи. Он рассматривал под волеизъявлениями или юридическими сделками такие «юридические факты, которые являются не просто свободными действиями, но в которых воля действующего лица направлена непосредственно на возникновение или прекращение правоотношений. Три момента необходимо по отдельности принимать здесь во внимание: саму волю, изъявление воли и согласие между волей и волеизъявлением»107. Но для настоящего времени такое разделение явно недостаточно ввиду наличия смешанных форм, когда отдельные несоответствия между волей и волеизъявлением признаются законными.
Основой любого волеизъявления Савиньи считал наличие желания. Волеизъявление может быть либо прямым (ausdrucklich), либо молчаливым (stillschweigend). Воля сама по себе как факт внутреннего мира может распознаваться лишь опосредованно через факт, который может быть осознанно воспринят.
Совпадение воли и волеизъявления не является чем-то случайным, по мнению Савиньи, но представляет собой их естественное отношение друг к другу. Весь правопорядок теперь основывается на достоверности знаков, посредством которых только человек с человеком может вступать в оживленное взаимодействие»108.
По мнению Манигка, А. Савиньи явно подчеркивает здесь, что волеизъявление служит цели объявления внутренней воли другим людям. Волеизъявление служит, таким образом, посредником между одними индивидуумами и другими индивидуумами109.
Панов А. А. указал, что применительно к цели лица, вступающего в сделку, существует два противоположных подхода. Один из них предполагает, что воля лица направлена на создание именно правовых последствий (Rechtsfolgetheorie). Сторонники другого подхода утверждают, что вполне достаточно, чтобы воля лица была направлена на некое экономическое или социальное последствие (Grundfolgetheorie). Несмотря на то что первая точка зрения (Rechtsfolgetheorie) поддерживается большинством специалистов, нет сомнений в логике аргументов сторонников Grundfolgetheorie. «Они обоснованно утверждают, что большинство участников повседневного экономического обмена не являются юристами, поэтому от них нельзя требовать знания тех юридических последствий, которые вызываются сделкой. А главное, утверждать необходимость представления участниками оборота перед совершением их сделок тех юридических последствий, которые будут этой сделкой порождены, – значит грешить против истины» (…) «Из этого будет логичным сделать вывод, что для порождения сделки достаточно воли, направленной на достижение некоего экономического результата, а сделка возникает в силу указания правопорядка»110.
Данная позиция заслуживает поддержки. Невозможно требовать от всех участников гражданских правоотношений полного понимания юридической стороны совершаемых и желаемых действий. Гражданское право отличается от других отраслей права опорой на интуитивное осознание существующих правовых моделей. Данные модели (например, договор купли-продажи, совершение завещания и т. д.) основываются на определенной житейской логике. Они формировались под длительным воздействием обычаев, то есть многократно повторяемых в течение нескольких поколений действий, принимаемых всем обществом (его большинством) в силу логики, удобства, ориентированности на какие-то общие ценности и правила поведения. Право лишь закрепляет некий усредненный стандарт этого поведения и этих моделей.
Активное участие непрофессиональных субъектов в гражданско-правовых отношениях является источником опасности «взаимной ошибки», когда стороны неверно истолковывают волеизъявление друг друга. И на волю, и на волеизъявление участника оборота может оказывать влияние масса факторов как объективного, так и субъективного порядка. Однозначная оценка в этой ситуации бывает достаточно проблематичной, причем эта проблема характерна и для юридических лиц. Достаточно проанализировать положения Кодекса корпоративного поведения111. В его преамбуле верно отмечено, что надлежащее корпоративное поведение не может быть обеспечено только нормами законодательства. Очевидно, что законодательство не регулирует, да и не может регулировать все вопросы, возникающие в связи с управлением хозяйственными обществами. Введение должности корпоративного секретаря, например, представляет собой попытку внесения некой дополнительной стабилизации взаимоотношений в обществе, лежащих порой вне пределов юридического воздействия.
Панов А. А. указывает112, что для немецкой цивилистики характерным является деление волеизъявления на несколько видов:
• волеизъявление, для вступления в силу которого требуется его восприятие соответствующим лицом (empfangsbedurftige Willenserklarung);
• волеизъявления, которое не требует такого восприятия (nichtempfangsbedurftige Willenserklarung).
Несмотря на то что такие типы волеизъявления выделить можно, вряд ли существует практическое значение в их обнаружении. Наличие подобного деления (его легализация, например) может значительно сузить понимание сути данного явления, которое может выходить за пределы какой-либо классификации. Вместе с тем в некоторых случаях законодатель вводит требования о необходимости получения ответа, то есть восприятия волеизъявления, либо, наоборот, вводит презумпцию получения информации без какого-либо подтверждения.
Волеизъявление выполняет также функцию порождения правовых последствий волевого акта. Речь идет о совершении в результате волеизъявления сделки, порождающей, изменяющей или прекращающей правоотношения.
Порождение соответствующих правовых последствий является целью воли на совершение сделки и, следовательно, целью волеизъявления, которым эта воля объективируется113.
Кроме того, необходимо отметить, что волеизъявление не выполняет исключительно служебную по отношению к воле функцию. Волеизъявление определяет, какие именно правовые последствия наступят. Поскольку воля скрыта от участников оборота, поскольку не существует возможности доказать ее содержание, то только воля, выраженная в волеизъявлении, порождает правовые последствия. И только за такой волей право может признавать какое-либо значение. Иными словами, волеизъявление придает содержанию воли юридическое значение. С этим связана такая функция волеизъявления, как фиксация содержания юридически значимой воли.
Значение этой функции объясняется следующим. Волевой процесс, в рамках которого формируется воля на сделку, есть явление динамичное. Это означает, что под влиянием новой информации или эмоций лицо постоянно оценивает правильность принятого решения. Разумеется, каждой личности свойственны сомнения относительно итогового решения той или иной проблемы. Более того, решение может много раз меняться в ходе процесса формирования воли, в том числе и после того, как решение будет принято и даже сообщено адресату. Однако волеизъявление фиксирует содержание воли в том виде, в котором оно было выражено (в том числе в случае неполного выражения воли). Последующие изменения решения, желания, мотивов по общему правилу не могут являться основаниями для изменения уже выраженной юридически значимой воли. Это объясняется необходимостью защиты интересов других участников оборота, которые полагаются на содержание выраженной воли и на ее неизменность. В тех случаях, когда защита интересов третьих лиц не требуется, лицо может в одностороннем порядке изменить уже принятое решение о совершении сделки114.
