Джулиано нахмурился, — одного не могу понять, когда вы успели его приготовить?
— Ещё вчера ночью, после того, как приходил за вами с ослом.
— Разве я проспал целые сутки? — удивился Джулиано.
— Так и есть, — монах по-отечески улыбнулся, отчего его мягкое лицо изрезали сеточки крупных морщин. — Я не смог вас добудиться, сын мой, и оставил эту пустую затею. Потом четыре раза сюда заходил. Компрессы менял и поил вас. Ждал и молился.
Монах протянул широкие ладони и ощупал горло юноши:
— Хвала создателю, здесь уже всё благополучно. Достаточно ли вы отдохнули, сын мой, чтобы твёрдо стоять на ногах?
— Вполне. Хотя я бы не отказался от доброго обеда. Тюремная пища загонит в гроб любого надёжнее всякой верёвки.
— Эх-эх, сын мой, боюсь, сначала вам всё же придётся поговорить с братом.
Де Грассо и отец Бернар не спеша брели по древним улицам Конта, направляясь к обители Святого Валентина. На углу одной из площадей юноше удалось разжалобить монаха, и он всё-таки купил ему пресную лепёшку, испечённую на углях. Джулиано медленно жевал под осуждающими взглядами старика, с трудом проталкивая в больное горло поджаристую фокаччу с огромными хрустящими пузырями теста.
Они не нашли Лукку в резиденции кардинала Франциска. Тощий монах-привратник ехидно велел дожидаться возвращения его преосвященства у дверей, но в конце концов впустил пришедших в палаццо, не вынеся бесконечных укоризненных речей отца Бернара. Оставив Джулиано в приёмной викария, отец Бернар спустился на кухню, намереваясь раздобыть обед. Предоставленный самому себе юноша допил остатки белого вина из густо-синей бутылки, стоявшей на краю шахматного столика, и, вытянувшись в удобном кресле, прикрыл веки.
— Спишь, значит, подлец! — недовольный голос брата выдернул Джулиано из крепких объятий сна. — Сходил бы лучше помылся. От тебя смердит, как от козла!
Юноша наморщился, протирая заспанные глаза.
— На вот, оружие своё прибери. Отец Бернар так спешил, что забыл прихватить его из казематов, — Лукка бросил на колени брата кожаные ножны с мечом и каменным ножом. — Знаешь ли ты, во сколько мне стало твоё помилование, идиот?
Джулиано кисло улыбнулся.
— Можешь забыть о своих сокровищах — они все ушли на покрытие долгов!
Де Грассо вяло пожал широкими плечами.
— О твоей дуэли и казни весь Конт гудит уже целую неделю. Антонио Альварес — шпанский посол, видел, как ты расправился с подонками Кьяпетта. Сеньор посол был так красноречив, описывая ваш поединок, что просто покорил Папу и великого герцога. Это сыграло не последнюю роль в деле твоего помилования, — Лукка пригладил чёрную прядь, выглядывающую из-под бархатного берета. — И всё же зря ты их прикончил. Ради тебя мне пришлось пойти на сделку с совестью…
— Эти ублюдки заслуживали смерти! — не сдержавшись, воскликнул Джулиано. — Сожалею, что нельзя убить их повторно.
— О, не переживай, у Диего Кьяпетта ещё остались родичи. Будет кого зарезать на сладкое, — Лукка недовольно покривил губами.
— Давно ли ты получал известия от отца? — внезапно мрачное воспоминанье о словах Теодоро больно кольнуло сердце Джулиано.
— В прошлом месяце, а что?
— Старший Кьяпетта во время дуэли сказал мне одну гадкую штуку про нашу сестру, — помертвевшим голосом произнёс юноша, — если это правда, новых писем может уже не быть.
Лукка взволнованно пересёк комнату и открыл дубовый секретер. Из нижнего ящичка он извлёк стопку писем, перетянутых синей лентой. Викарий развязал её и быстро перелистал конверты.
— Последнее письмо я получил от матери в конце сентября, — сообщил он, задумчиво потирая ямочку на подбородке, — с тех пор не пришло ни строчки. Хотя матушка всегда исправно пишет мне дважды в месяц.
— Нам надо немедленно ехать в Себилью! — Джулиано порывисто вскочил на ноги и принялся застёгивать ремень с ножнами на поясе.
— Не пори горячку, Ультимо! — осадил его брат. — Есть шанс, что Кьяпетта наговорил тебе гадостей, просто чтобы позлить.
— Да какая к Дьболловым кошкам разница! — Джулиано в раздражении стукнул кулаком по столу. — Вся наша семья, возможно, уже мертва!
— Именно поэтому надо действовать осмотрительно, — не согласился Лукка. — Ты же не всех нападавших отправил в райские кущи?
— Нет. Одному удалось спастись, — юноша нахмурился.
— Тогда идём. Навестим этого счастливчика…
Глава 50. Под покровом ночи
Гуи́до Са́нчез никогда не отличался особым бесстрашием, хоть и был рождён в гористой местности Себильи, выходцы из которой значились близкими родичами горячих силицийцев. С юных лет он недурно владел длинным ножом и мушкетом. Не счесть, сколько раз ему случалось наниматься к знатным сеньорам, чтобы заработать пяток-другой аргентов на весёлую жизнь. Гуидо никогда не брезговал даже сомнительным заработком, но всегда предпочитал действовать наверняка и не связываться с безнадёжными делами. Так он без особых забот счастливо прожил тридцать лет. Последний месяц, правда, выдался неприятным, но дон Кьяпетта оказался щедрым нанимателем, и, несмотря на то, что все дружки Санчеза уже кормили червей, у него самого в карманах теперь хватало звонкого серебра, чтобы вернуться в родную провинцию и безбедно прожить там ближайшие полгода.
Сеньор Гуидо так и собирался поступить в ближайшее время, когда закончатся денежки, уплаченные доном Теодоро за проживание в гостинице. Наёмнику, привыкшему к грубой пище и жёсткой соломе вместо матраса, очень нравились чистые простыни и горячие ванны по утрам. А ещё Гуидо быстро пристрастился к сочной свиной вырезке и розовому вину, подаваемому в ближайшей траттории «Тухлая устрица», куда всякий вечер захаживали такие же искатели лёгкой наживы, как сам сеньор Санчез.
В Устрице Гуидо быстро приобрёл компанию весёлых собутыльников, которые с радостью помогали ему избавляться от лишних монет. Кроме того, у него завелась подружка — смешливая подавальщица Сусанна Тео. Девица была прехорошенькая, хоть и косила на левый глаз. Наглой ложью, безбожной лестью и дешёвыми подарками он быстро добился взаимности — бастион Сусанны не продержался и недели. Сеньорита Тео всецело отдалась очаровательному мерзавцу в ночь гибели донов Кьяпетта, когда вся комната господ с пуховой периной и огромным камином оказалась в полном распоряжении сеньора Санчеза.
Нет, ловкий Гуидо вовсе не собирался жениться на бедняжке Сусанне, как неоднократно обещал в перерывах между её горячими ласками. Он просто тянул время, потому что ещё не придумал, как бы помягче сообщить отцу семейства о гибели его сыновей и самому при этом не попасть под тяжёлую руку сеньора Кьяпетта.
В этот вечер сеньор Санчез, как обычно, допоздна засиделся в «Устрице». Он помнил, что начинал с бордо позапрошлого года, а потом перешёл на порто. Когда к нему подсела компания знакомых собутыльников, Гуидо перешёл на новелло. Где-то глубоко за полночь он прикрыл верхние слои этого
