на сухое жнивьё, благополучно оставили за спинами последний опасный участок пути. Добравшись до небольшой рощи молодых лимонных деревьев, де Грассо спешились и оставили коней под присмотром мальчишки-слуги. Дальше пошли двумя группами по обеим сторонам единственной дороги, ведущей в поместье Кьяпетта.
Старый дом ненавистного семейства находился в живописной ложбине между трёх пологих холмов, засаженных фруктовыми деревьями. В нескольких окнах второго этажа ещё горел свет, но основная часть построек была погружена во мрак. Перед распахнутыми настежь воротами, рядом с закопчённой жаровней дремала пара сторожей, привалив длинные ружья к известняковой стене ограды. Большой чёрный пёс лежал у огня, положив широкую голову на крупные лапы в белых чулках.
— Наглые стервецы! Нисколько нас не боятся, — проворчал Санчо, зло сплюнув под ноги.
— Опасная глупость, — едва слышно прошептал Лукка.
Санчо развязал кожаный мешок. Вытряхнул его содержимое на пыльную землю и пинком отправил в круг света. Пёстрый меховой ком ловко приземлился на все четыре лапы, вздыбился и зашипел.
Джулиано тут же признал в оскалившемся исчадье любимца младшей сестры — кота по кличке Марсель, которого перед выездом втихую стащил у неё Дакапо. Животное нервно задёргало хвостом и выпучило горящие золотом глазища. Собака глухо заворчала и вскинулась так, словно ей под хвост плеснули скипидару. Несколько раз скребанув острыми когтями по земле, Марсель молнией бросился во мрак, к спасительному шершавому стволу грушевого дерева, увлекая за собой громогласно лающую псину. Один из сторожей поднялся и, прихватив ружьё, направился следом за убежавшей собакой.
На втором этаже распахнулась высокая рама, и заспанный мужской голос вопросил:
— Что у вас там?
— Собака дуркует, сеньор, — спокойно откликнулся второй охранник.
— А-а-а-хх, — мужчина громко зевнул, — так накостыляй ей, чтобы заткнулась.
Окно захлопнулось.
Слуги де Грассо с лёгким скрипом натянули ручные арбалеты. Короткие стальные болты свистнули, рассекая ночь. Собака, заливающаяся звонким лаем у корней груши, упала, пронзённая сразу двумя смертоносными снарядами. Один из сторожей тихо завалился лицом в седую полынь с пёстрым опереньем, торчащим между лопаток. Второй охранник вскочил, схватился за простреленное горло, захрипел и упал головой в холодную пыль дороги.
Прячась в тенях, люди де Грассо спешно приблизились к воротам. Лукка вернул первого сторожа в сидячее положение. Второго слуги быстро оттащили в кусты. Где-то справа, за сараями залаяла ещё одна брехливая псина. Люди де Грассо попятились, вжимая головы в плечи, но рама окна осталась недвижима.
Нападающие стремглав просочились за ворота, перебежали двор, заваленный строительным материалом и вязанками хорошо прожаренной на солнце соломы, замерли у тяжёлых приоткрытых дверей, прислушиваясь к тихим шевелениям в доме.
Лукка поманил Санчо к себе и, знаками велев остальным дожидаться на месте, отправился вместе со слугой в обход старого дома.
Томительная минута тянулась за минутой. Джулиано нетерпеливо теребил чёрный ус, держа руку на рукояти меча. Дакапо нервно грыз нижнюю губу. Слуги хмуро озирались по сторонам, то и дело поглядывая на тусклую луну — извечную спутницу ночи, бредущую через облачные пашни. Огонь в жаровне у ворот почти догорел. Двор и все строения перед виллой погрузились в прорезанный тенями мрак.
Наконец Лукка и Санчо вернулись.
— Не стойте, несите солому к стене и по моей команде поджигайте, — тихим шёпотом распорядился старший де Грассо, вытирая кровь с рапиры пучком сухой травы. — Дыма будет много. Кьяпетта побегут во двор, тут мы их всех и перебьём, как куропаток. Ультимо, бери Дакапо и бегом к задней калитке для слуг. Стойте там и убивайте любого, кто высунется. Поняли?
Обрадованный завершением долгого ожидания, Джулиано кивнул.
— И не зевайте, смотрите по сторонам. Не исключено, что мы с Санчо не всю челядь по сараям перебили.
Джулиано и Дакапо наперегонки бросились к низкой калитке в задней стене виллы. Рядом с наглухо закрытой дверью валялся бездыханный часовой. Дакапо для верности ткнул в распростёртое тело широким дедовским палашом и встал рядом с братом.
Прохладный осенний ветерок принёс запах дыма. Вскоре раздались первые крики, и разгорающееся зарево пожара осветило задний двор, конюшни и хлев. Послышались выстрелы и звон стали.
— Эх, пропустим здесь всё веселье! — Дакапо с досадой рубанул палашом воздух перед собой.
— Не переживай, на твой век крови хватит, — пробормотал Джулиано, насторожённо прислушиваясь к отдалённому шуму боя.
Стальной засов на калитке загромыхал, и в приоткрытую дверь выскользнула тощая мужская фигура в одних подштанниках. Джулиано, не задумываясь, ткнул человека мечом в сердце. Мужчина пошатнулся и стал падать вперёд. Сзади его уже толкали чьи-то настойчивые руки. Джулиано полоснул клинком, и тёплая кровь из рассечённой артерии убегающего человека забрызгала лицо Дакапо. Младший брат дёрнулся в сторону, и его стошнило.
— Привыкай, малыш, — бросил Джулиано сквозь стиснутые зубы, сбивая неуклюжий удар следующего противника и добивая его уколом в грудь.
Какое-то время больше никто не пытался бежать через калитку. Мушкетные выстрелы стихли. Рыжий отсвет пожара неровным пятном дрожал на телах трёх мертвецов, валявшихся в ногах братьев. Слышался гул пламени, слабые крики и звон клинков.
Внезапно низкая чернильная тень возникла в освещённом проёме калитки. Дакапо взмахнул оружием. Тень отпрянула, вжалась в стену и тихо пискнула тонким голоском. Джулиано перехватил руку брата.
— Не убивайте, сеньор, прошу вас, сжальтесь! — взмолилась испуганная девушка, кидаясь в ноги Джулиано.
Тёмно-синий капюшон соскользнул с её головы, и спутанные вороные кудри рассыпались по алебастровым плечам. Девушка подняла заплаканное лицо, сложила нежные пальцы лодочкой и с мольбой устремила на вооружённых людей блестящие гагатовые глаза.
— Сеньор Джулиано! — круглые от ужаса очи Бьянки Кьяпетта расширились ещё больше.
Джулиано в нерешительности опустил оружие, глядя на некогда вожделенное лицо себильской красавицы.
— Простите меня, сеньор, — в страхе залепетала девушка, — я никогда не желала вам смерти. Это всё Диего, Диего заставил меня написать вам. Я, я пыталась его отговорить, но разве он кого-нибудь слушал хоть раз! О, сеньор Джулиано, пощадите! Ради того чувства, что вы испытывали ко мне, не убивайте бедную Бьянку. Обещаю, я уйду в монастырь, сеньор. Вы больше никогда не услышите обо мне. Пощадите, умоляю!
— Убей её! Из-за этой змеи Кларичче сошла с ума, а Микеле расстался с жизнью, — Дакапо порывисто скинул руку брата, удерживающую его запястье. — Смерть всему гнилому семейству Кьяпетта!
Бьянка отчаянно зарыдала, цепляясь тонкими пальцами за мешковатые бриджи де Грассо. Слёзы не делали её прекрасной, как пишут об этом в куртуазных романах. Они превращали Бьянку в некрасивую испуганную женщину с распухшим носом, из которого текло, перекошенным ртом, полным не слишком ровных зубов, и набухшими красноватыми веками. Тонкие жилки на её шее вздулись, и хрупкие птичьи косточки ключиц
