сакральными цифрами. Моё отражение мне не понравилось ни разу, я всегда выглядел растрёпанным, растерянным и забитым, отчего конфузился ещё больше и улыбался ещё более жалкой улыбкой. Иногда мне везло, и я находил Сашу стоявшей возле шкафа. Направляясь к мягким стульям у окна, занавешенного тюлем, пахнувшем пылью, я имел возможность пройти мимо неё, почувствовать аромат её дезодоранта, ощутить тепло молодого, нескладного тела, украдкой полюбоваться белёсым пушком на её шее и скулах. Чаще всего снаружи плавала беспросветная серость, я садился на стул, приятная мягкость бардового дерматина под измотанным телом дарила ощущение спокойствия и уверенности, на розовой стене напротив всегда висели обновляемые время от времени фотографии с официальных мероприятий, торжеств, конкурсов, спортивных соревнований и прочих чуждых мне событий, не вызывавшие ничего кроме раздражения, но ставшие интересными, даже занимательными только из-за того, что они находились именно здесь. Если изображения менялись, я несказанно радовался, поскольку появлялся повод расспросить о них Сашу и тем самым дать понять, что мне тут всё небезразлично, однако она никогда не выказывала энтузиазма, отвечая спокойно и отстранённо. Когда девушка вставала из-за стола, чтобы принять у меня документы, или проходила мимо, я до неприличия пристально пялился на неё, ловя каждое движение, каждый жест, каждое мановение воздуха, каждую нотку аромата, теплоты, дабы не упустить из вида хотя бы след намёка на взаимность, и ей это, очевидно, нравилось. Она опускала глаза и улыбалась, а я на свою беду никак не мог понять, дело во мне или в задавленном женском тщеславии, нравится ли ей мой взгляд потому, что он мой, или ей нравится, что в неё влюблены, и безразлично, я ли это или кто-то другой. Когда она входила в кабинет своего начальника, я уже не мог без стеснения смотреть ей вслед, иногда Саша оборачивалась, чтобы закрыть за собой дверь, мельком смотрела мне прямо в глаза и игриво улыбалась. В те мгновения я без преувеличения был по-настоящему счастлив. В её отсутствие, я внимательно разглядывал стол, за которым она сидела, пытаясь что-нибудь угадать из личных интересов своей возлюбленной, однако ни разу не увидел ни одной зацепки, даже её телефон был в обыкновенном прозрачном чехле без рисунков, страз и прочего, что бы отражало индивидуальность, вследствие чего я не мог спросить, нравится ли ей хотя бы такой-то цвет, чтобы таким образом начать личный разговор. Один только раз, когда она подавала мне подписанный документ, я решился поинтересоваться не мешает ли ей постоянный блеск столь несуразно торжественной люстры на потолке, на что Саша как всегда сухо ответила, что нет, он ей незаметен. Однако увидев, как сильно я расстроился, прибавила, что сейчас лето, и без того светло, и включает она её, только если сильно задерживается на работе, а такое случается нечасто, а если случается, то ей тогда не до люстры. Я это понял по-своему – её можно подкараулить у здания после шести. Но каким именно из пяти выходов она пользуется, я не знал, к тому же, чтобы успеть сюда вовремя и застать её, мне надо раньше уйти с работы.
LI
Уходить с работы раньше я не мог, поэтому понадеялся на то, что однажды Саша задержится хотя бы на четверть часа, за которые я бы успел добраться до дома правительства. В следующий же день я принялся по очереди дежурить у разных входов в здание в разное время, смотря по тому, как ходили маршрутки. Я был счастлив тем, что нашёл себе занятие после работы, в минуты ожидания придумывал множество реплик, с которых начну наш приятный диалог в тёплый летний вечер, чем она мне ответит и как я продолжу разговор. Мой энтузиазм не улетучился ни через день, ни через два, ни через неделю бесплодных ожиданий. Мне и без того по вечерам нечем было заняться, и такое времяпрепровождение казалось лучшим из тех, что я мог себе подыскать. Сидя на лавочке, прохаживаясь по улице среди других гуляющих, я был полностью погружён в размышления о неумолимо грядущем счастье, более того, я считал его не просто возможным, а вполне действительным, поскольку прилагал такие незаурядные усилия для его обретения, усилия не тягостные, наполнявшие время и радостью, и здоровьем, и приятными ощущениями от прогулки, от свежего воздуха, лёгкой физической нагрузки, неодиночества в кругу людей, и чистым, красивым, согревающим сердце чувством. Я отчаянно забыл тягостное уныние прошедшей половины года, которую прожил в городе в мелочном напряжении пустых дней, тревожных вечеров и мрачных ночей, мои нервы успокоились, потому что я свыкся со здешней жизнью, перестал маяться от неустроенности и одиночества, превратившихся с приходом любви в далёкий фон, на котором пролетала моя внезапно наполнившаяся содержанием жизнь. Возвращаясь в квартиру, я более на расстраивался из-за убожества обстановки, я просто его не замечал, поглощённый чувством удовлетворения от не бог весть какого поступка, продолжал размышлять и надеяться. Ел, смотрел телевизор, сидел за компьютером, ковырялся в телефоне, бесконечное количество раз просматривая страницы своей избранницы в социальных сетях (подружиться с ней я не решался и не стремился, мне это казалось сущей мелочью, ведь вскоре, если не завтра, то точно послезавтра, увижусь с ней в живую), и ни капли не тяготился, как ранее, бессмысленно растраченным временем именно потому, что центр тяжести моей жизни сместился куда-то далеко в сторону. И в отличии от недавних бессонных ночей, ложась в кровать, я быстро засыпал и быстро просыпался по будильнику, а иногда и раньше, посвежевшим и отдохнувшим, и бодро шёл на работу, ведь после неё меня вновь ждали несколько часов, наполненных жизнью. Коллеги заметили, что я стал уходить вовремя, и принялись подшучивать на предмет моей влюблённости, над тем, как я, найдя девушку, каждый вечер послушно бегаю на свидание с ней, будто собачонка к хозяину. Как же я был счастлив слышать такое! Я им не противоречил, для меня безрезультатные прогулки действительно оказались свиданиями с возлюбленной, пусть и она на них всё никак не являлась.
Несколько недель прошло безрезультатно, однако оптимизма я не потерял, поскольку понимал, что наша встреча могла стать лишь результатом счастливой случайности, многое должно было совпасть, чтобы я получил шанс сказать Саше одну из бесчисленных заготовленных фраз, призванных заинтересовать её моей персоной. И за всё это время я ни разу не усомнился в том, что мы подходим друг другу. В моих мечтах я представлял её начитанной, образованной, хорошо воспитанной, с безупречным вкусом и разнообразными интересами, прекрасно понимая, что сам являюсь прямой противоположностью человека с подобными качествами,
